— Я предпочитаю думать, что это просто многопрофильность задачи, — отозвался он. — Я добыл информацию, и девчонка была очаровательна.
Олаф начал передвигаться среди небольших отметин и знаков на полу, оставленных криминалистами. Он двигался грациозно, почти изящно сквозь эти знаки. Было что-то нереальное в том, как двигалось столь крупное тело сквозь обозначенные маркерами улики. Я не способна пройти между отметинами так, чтобы ничего не сдвинуть с места, но Олаф, казалось, просто скользил сквозь них. Я провела достаточно времени с оборотнями и вампирами, чтобы точно знать определение изящества, но даже несмотря на это вид крупного мужчины, двигающегося между уликами, вызывал у меня восхищение и беспокойство.
Я предпочла бы осмотреть настоящие улики и настоящие тела, но я понимала, что на такой жаре оставить их на месте невозможно. Я так же понимала, что нельзя оставлять оружие, раскиданное повсюду, и что необходимо собрать гильзы и боеприпасы в качестве улик на случай, если будет суд.
— Они всегда собирают улики так, будто потом будет суд, — отметил Эдуард, будто читая мои мысли.
— Да, — согласилась я, — но для вампиров нет суда.
— Нет, — кивнул Эдуард, — для вампиров есть мы.
Он пристально рассматривал место преступления, будто пытался мысленно представить, чего не хватало. Я так пока не могла. Фотографии и видеозаписи помогали мне лучше, чем это пустое место. На них я была в состоянии увидеть все, но здесь я видела только следы чего-то, что уже унесли, и запах смерти, ставший еще более сильным из-за жары Лас-Вегаса.
Они убрали тела, но кровь и другие жидкости еще не успели смыть, так что запах смерти все еще витал здесь.
Я игнорировала его, как могла, но стоило только подумать об этом, как игнорировать его стало просто невозможно. Одним из бесспорных недостатков наличия стольких видов ликантропии, блуждающим по венам, как в моём случае, заключался в том, что обоняние могло внезапно обостряться. А такого на месте убийства ни за что не пожелаешь.
Аромат подсыхающей, разлагающейся крови на моем языке. Как только я почувствовала его, я сразу же увидела. Кровь, должно быть, все это время была там, но она будто бы фильтровалась моим зрением. Пол склада был бурым от крови. Лужи крови повсюду. Не важно, сколько крови вам показывают в кино или по телевизору, в реальности ее всегда больше. В человеческом теле настолько много крови, что ее слой на полу напоминал сейчас черное озеро, будто застывшее посреди бетонного пространства.
Нам выдали бахилы, и теперь я понимала, что это не просто стандартное требование. Без них мы разнесли бы эту кровь по всему их ненаглядному и прекрасному Лас-Вегасу.
— Они ими не питались, — заметил Бернардо.
— Нет, — согласилась я, — они просто обескровили их.
— Возможно, часть этой крови принадлежит вампирам. Они, вероятно, унесли своего убитых, — добавил Эдуард.
— В Сент-Луисе он оставил своих людей в качестве приманки, чтобы заманить в ловушку. Он оставил их либо выжить, либо умирать, и, похоже, его нисколько не заботило, что именно с ними произойдёт. Я не думаю, что он тот тип, который уносит своих погибших, если он даже защитить их жизни не удосужился.
— А что, если их трупы могли бы что-то рассказать? — заметил Эдуард.
— О чем ты?
— Если он забрал их не из чувства гуманизма, и потому, что это разумно.
Я задумалась об этом, потом пожала плечами.
— Что могли нам рассказать мертвые вампиры, чего мы и так не знаем?
— Не знаю, — отозвался Эдуард, — это просто догадка.
— Как им удалось устроить засаду на спецназ здесь? — поинтересовался Бернардо.
— У погибшего охотника были способности к связи с мертвыми? — спросила я.
— Ты имеешь в виду, был ли он аниматором, как ты? — переспросил Бернардо.
— Да, — кивнула я.
— Нет, он был экс-военным, а не поднимал мертвых.
— Значит, они вошли сюда без единого человека, способного ощутить вампиров, — констатировала я. И не могла не добавить. — Я знаю, что у них был психопрактик в группе, разбирающийся в мертвецах, но быть экстрасенсом ещё не значит уметь с ними обращаться.
— Не у всех из нас есть способности чувствовать мертвых, как у тебя, Анита, — возразил Эдуард.
Я всмотрелась в его лицо, но он осматривал место преступления или же наблюдал за Олафом, вставшим на колени среди всей этой резни.
— Я всегда задавалась вопросом, как вы, парни, умудряетесь оставаться в живых, если вы не чувствуете вампов.
Он улыбнулся мне.
— Просто я хорош.
— Ты, должно быть, лучше меня, если без способностей ты все еще остаешься в живых.
— Это и меня делает лучше тебя? — спросил Бернардо.
— Нет, — отозвалась я, своим тоном давая понять, что тема закрыта.
— Почему Тэд лучше тебя, а я нет?
— Потому что он заслужил моё уважение, а ты пока всего лишь смазливая мордашка.
— Я чуть не окочурился в последний раз, когда мы играли вместе.
— Мы тогда все чуть не окочурились, — добавила я.
Бернардо нахмурился, вглядываясь в меня. Взгляд достаточно ясно сообщил мне, что его действительно задевает, что я не считаю, что он так же хорош, как и Эдуард.
— А как насчет Отто? Он лучше тебя?
— Не знаю.
— Он лучше, чем Тэд?
— Надеюсь, что нет, — ответила я тихонько.
— Почему, говоря это, ты так надеешься, что нет?
Я не знаю, что заставило меня сказать Бернардо правду; Эдуарду, да, но этот мужчина не заработал такой честности от меня.
— Если я недостаточно хороша, чтобы убить Отто, Эдуард закончит, что я начала.
Бернардо, подвинувшись ко мне поближе, усердно всматривался в мое лицо. Он заговорил тихо.
— Ты планируешь его убить?
— Если он полезет ко мне, то да.
— Почему бы ему начать к тебе лезть?
— Потому что однажды я не оправдаю его ожиданий. Когда-нибудь я перестану быть маленькой красоткой для серийного убийцы, и тогда он решит, что я куда менее интересна живой, чем мёртвой, и он попытается прикончить меня.
— Ты не можешь этого знать, — заметил Бернардо.
Я посмотрела на озеро подсыхающей крови и крупного, но изящного мужчину, передвигавшегося по нему.
— Да, я знаю это наверняка.
— Она права, — тихонько добавил Эдуард.
— Выходит, вы оба планируете его убить, но будете с ним работать, пока он не пересечет черты, — он говорил очень тихо, почти шепотом.
— Да, — подтвердила я.
— Да, — присоединился Эдуард.
Бернардо переводил взгляд с одного из нас на другого. Он покачал головой.
— Вы знаете, иногда этот большой парень пугает меня намного меньше, чем любой из вас.
— Только потому, что ты не миниатюрная темноволосая девушка. Поверь мне, Бернардо, если бы ты подходил под профиль его жертв, у тебя было бы другое отношение к этому большому парню.
Он открыл рот, будто хотел поспорить, но потом закрыл его. Наконец, он кивнул.
— Хорошо, я позволю вам это. Но если вы не собираетесь его убивать сегодня, давайте вернёмся к делу, — он отошел от нас, но к Олафу подходить не стал. Он не стал бы помогать нам убить Олафа, но и мешать нам, впрочем, он пытаться не будет.
Я не была уверена, где для Бернардо проходит черта между хорошим и плохим парнем. Иногда я не была уверена, что Бернардо сам это знает.
Два часа спустя мы знали все, что только мог рассказать нам этот склад. Здесь были контейнеры, которые использовали в качестве гробов. Они были расстреляны в клочья из М4, который прихватила с собой команда. Если бы в ящиках в тот момент находились вампиры, они бы погибли, но внутри крови не было ни на одном из контейнеров.
Олаф вернулся к нам, молчаливый, в неизменных черных ботинках.
— Я думал, что был взрыв, но его не было. Как будто здесь находилось что-то, способное пускать кровь и выводить из строя команду, а не просто убивать. Но что бы это ни было, оно не оставило и следа. Нет никаких следов внутри лужи крови, кроме следов обуви полицейских.
— С чего ты взял, что это существо создано пускать кровь и выводить из строя команду, но не убивать? — спросила я.
Он выдал мне высокомерный взгляд его бездонных глаз настоящего дикаря. В них проглядывал прежний Олаф, тот самый, что ни одна женщина не способна выполнять эту работу. Черт, женщины у него были недостаточно хороши во всем.
— Этот взгляд заставляет меня отозвать мой вопрос, но я хочу знать ответ сильнее, чем казаться всезнающей.
— Какой взгляд? — поинтересовался он.
— Взгляд, который говорит, что раз я женщина — я глупа.
Он отвел взгляд, затем ответил:
— Я не считаю тебя глупой.
Я чувствовала, как мои брови поднимаются вверх. Эдуард и я обменялись взглядами.
— Спасибо, Отто, — сказала я, — но давай притворимся, что я не могу осмотреть бетонный пол и найти на нем следы преступления, и ты просто объясни мне… Пожалуйста, — добавила я пожалуйста, потому что мы оба пытались быть доброжелательными друг к другу. Я могла играть хорошую.
