— Расположение крови, следы на полу. Фото и видео подтвердят, что это была ловушка, и нападавшие использовали не бомбу или вооружённых людей, а кое-что иное, что могло… — Он сделал широкий жест рукой. — Парить над землёй, но при этом нападать. Я видел нечто подобное однажды.
Теперь на него смотрели все.
— Скажи нам, — попросил Эдуард.
— Я работал в Пустыне.
— В пустыне? — переспросила я.
— На Ближнем Востоке, — пояснил Эдуард.
— Да, там была группа террористов. С ними был волшебник, — сказал Олаф, потом принял чересчур задумчивый вид, что вызывало чувство дискомфорта.
— Не говори Т-слово, — остановил его Бернардо, — иначе набегут федералы или правительственные войска, и это дело выйдет из нашей компетенции.
— Когда я буду докладывать, мне придется рассказать, что я видел, — пояснил Олаф. Флирт закончился; он стал просто деловым человеком. Он стал более холодным, более отстраненным, когда переключился, и, на мой взгляд, более страшным. Теперь, когда я видела, как он флиртует, и мне было с чем сравнивать, его деловое отношение безусловно нравилось мне гораздо больше.
— Когда ты говоришь «волшебник» ты имеешь виду то, что мы здесь, в Штатах, называем? — спросила я.
— Не знаю.
— Здесь волшебником называют того, кто получает свою силу от контакта с демоном или чем-то злым, — вмешался Эдуард.
Он покачал головой.
— Нет, волшебник — тот, кто использует силу для того, чтобы навредить, и никогда во благо. У нас в команде не было психопрактика, как тут говорят. Так что я не могу дать более точного определения волшебства, кроме, как нечто вредящее.
— Насколько это было похоже на наш случай? — спросила я.
— Мне надо увидеть тела прежде, чем я смогу сказать точно, но следы крови выглядят не так. Тела в… — Он остановился, будто что-то невидимое запретило ему назвать место, — где я был, там было существенно иначе. Тела там были расчленены, будто какой-то силой, которая не оставила следов и никаких физических свидетельств, кроме трупов.
— Я никогда не слышал о Ближневосточных террористах, согласившихся работать с волшебством. Они скорее убивают ведьм, которые им попадаются, — заметил Бернардо.
— Они не исламисты, — пояснил Олаф. — Они хотели вернуть свою страну в совсем прежние времена. Они считали себя потомками персов. Они думали, что Ислам делает их людей слабыми, потому они использовали силы более древние, которые мусульмане, бывшие с нами, сочли нечистыми и злыми.
— Подожди, — вмешался Бернардо, — ты работал с местными?
— Ты слишком драматизируешь, — заметил Эдуард.
Я посмотрела на него и не смогла прочитать ничего на его спокойном лице, но он признал, что работал на Ближнем Востоке. Это было для меня новостью, хоть и не удивило.
— Мужчины, работавшие с нами, с удовольствием убили бы нас за неделю до случившегося, но мы оказались в одной упряжке.
— Враг моего врага — мой друг, — констатировал Бернардо.
Все мы кивнули.
— Так что это в некотором роде персидское животное-пугало, не демон, но что-то на него похожее.
— Я уже говорил, что с нами не было психопрактиков, так что единственное, что могу сказать, это что нанесённый урон выглядят похоже, но не таким же, как там.
— Хорошо, мы посмотрим, может, удастся отыскать в городе кого-то, кто разбирается в предисламском волшебстве лучше меня, — я взглянула на Эдуарда. — Если только ты не знаешь больше моего, а мои знания итак сводятся к нулю.
Он покачал головой.
— Не знаю.
— Не смотрите на меня, — буркнул Бернардо.
Я воздержалась от ответа, который уже крутился на языке — мы и не собирались. Это было бы подло и не совсем соответствовало бы правде. Он узнал для нас информацию у помощницы шерифа.
— Хорошо, мы узнаем, есть ли в городе человек или еще лучше кафедра университета, которая сможет нам помочь. Есть ли здесь какой-нибудь эксперт.
— Академики не всегда подходят для полевой работы, — заметил Эдуард.
— Прямо сейчас у нас никого нет, что значит, нам подойдет любой эксперт, — пожала плечами я, — Поинтересоваться не повредит.
Следователи, занимающиеся расследованием убийств, подозвали маршала Тэда Форрестера поговорить. Эдуард отошел, сменив выражение лица на своё более открытое альтер эго. Я знала, что лицо Тэда на самом деле скрывало куда больше. Интересно, что ни один из нашей команды не был приглашен на эту беседу.
Я обернулась к Олафу и Бернардо.
— Прекрасно, мы проработаем персидский след, но позже, сейчас у нас есть другой вопрос. Почему они расправились с ними именно так, лишив себя шанса питаться?
— Возможно, их мастеру не нравится вкус мужчин, — предположил Олаф.
— Что? — переспросила я.
— Жертвы их мастера, в основном, стриптизерши, женщины, так? — начал Олаф.
— Да.
Он наклонился и шепнул так, чтобы только я и Бернардо смогли расслышать.
— Я убиваю мужчин быстро, чисто, а с женщиной я не стану торопиться. Возможно, их главный вампир поступает так же. Он не получает удовольствия, питаясь от мужчин.
— Он убил мужчину стриптизера в Сент-Луисе, — заметила я.
— Он был, как эти мужчины, натренированный или военный?
Я припомнила тело жертвы, поскольку это была единственная жертва мужского пола, я поняла, что он прав.
— Он был высоким, но худым, не то, чтобы мускулистым, более… женоподобным, как мне кажется.
— Ему нравится, когда его жертвы слабые; убитые здесь мужчины слабыми не были.
— Ладно, — вмешался Бернардо, — разве тебя нисколько не пугает, что Отто говорит об убийстве мужчин ради развлечения с женщинами? Я что здесь единственный, кого этот факт беспокоит?
Я посмотрела на Олафа, и когда наши взгляды встретились, мы оба посмотрели на Бернардо.
— Я знаю, кто такой Отто и чем он занимается. Честно, комментарии вроде того, что он только что отпустил, являются одной из причин, почему я рада, что он с нами. Я хочу сказать, что стоит признать, что у него уникальное понимание менталитета серийного убийцы, — проговорила я.
— И тебя это не беспокоит? — спросил Бернардо.
Я пожала плечами и оглянулась на Олафа, который смотрел на меня настолько спокойно, что выглядел скучающим.
— Мы здесь работаем.
Бернардо покачал головой.
— Вы оба чертовски удивительны, вы это знаете?
— Знаешь, ты мог бы говорить и потише, Бернардо, — отметил Эдуард. Он только что вернулся после разговора с детективами и шерифом Шоу, который наконец соизволил к нам присоединиться. Они все еще игнорировали остальных. Так или иначе, мне было без разницы, что Шоу не пожелал со мной поговорить.
— Прости, — повинился Бернардо.
— Они собираются предоставить нам доступ к материалам дела: фото, видео, уликам, собранным по пакетам и с маркировками.
— Я смогу больше рассказать по фотографиям и видео, — сказал Олаф.
— Они надеются, что все мы сможем что-то рассказать, — отозвался Эдуард.
— Дай мне только взглянуть на фото и видео, — сказала я.
— А я просто хочу пострелять, — буркнул Бернардо.
— Знаешь, твоя жизнь должно быть намного проще нашей, — заметила я.
Бернардо выдал мне самый грязный взгляд.
— Ты просто расстроена, что мы проторчали тут несколько часов и все еще не знаем ничего, что помогло бы нам найти этого ублюдка.
— Мы знаем, что это похоже на персидского волшебника, которого я уже встречал в Пустыне, — заметил Олаф.
— Я знаю, что это было бы нереально и слишком большим совпадением, но может это быть тот же самый волшебник, использующий немного другое заклинание, или что-то вроде того? — спросила я.
— Исключено, — отрезал Олаф.
— Почему нет? — спросила я.
— Волшебник не был пуленепробиваемым.
— Т. е. он мертв, — констатировала я.
Олаф кивнул.
— Хорошо, если мы хотим найти в этой стране кого-то, кто балуется персидским волшебством, мы должны посмотреть, не пропал ли кто без вести в последнее время.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Бернардо.
— Кто-то, кто умеет пользоваться таким волшебством, и вдруг исчез. Кто-то, кто имел работу, жену или семью, что угодно, кто-то, кто объявлен в розыск. Тогда мы могли бы поискать кого-то, кто недавно стал вампиром, — предложила я.
— Почему? — Спросил Олаф.
— Потому что если они владели этим волшебством в Сент-Луисе или Новом Орлеане или Питсбурге, они его использовали. Это полностью меняет способ, которым они убивали. Если у них не было неучтенного стриптизера на их счету, на убийство которого не было и ордера, то я ставлю на то, что кто-то подписался именем Витторио на стене, оставляя для меня послание, и в записке к посылке, что доставили ко мне в офис.
— Это могут быть два совершенно разных преступника, — заметил Эдуард.
