— Первые сомнения появились у нас, когда Венедиктов сообщил, что с визами в Европу очень сложно, поэтому поедем сначала в Турцию, а уж оттуда полетим в Париж.
В то время он почти все делал сам: и за билетами ездил, и паспорта оформлял, и нас сопровождал. Это сейчас у него офис, несколько заместителей и секретарей, а тогда три комнаты в полуподвале, секретарша, помощник, фотограф да временные преподаватели. Когда мы высказали ему свои сомнения, он стал доказывать, что так всегда делается и мы не первые, кто поедет таким путем. Ну мы и успокоились. Чтобы окончательно нас убедить, он добавил, что, если кто сомневается, может отказаться, пока не поздно. Это был хитрый ход, и никто, конечно, отказываться не стал. Тогда он сообщил день и время отъезда и сказал, что перед нами открываются большие возможности. Если бы мы знали, что это за возможности!
Доехали мы поездом до Москвы, оттуда самолетом до Одессы, дальше паромом до Стамбула. Там Игорь Сергеевич поселил нас в небольшой гостинице в двухместных номерах, предварительно забрав паспорта, а сам куда-то исчез на полдня. Потом появился и повел нас обедать в ресторан при гостинице. После обеда он пригласил нас к себе в номер и сообщил, что все в порядке, визы оформляются, а завтра нам предстоит поездка в Измир. Мы удивились, для чего нам туда ехать? Он наплел что-то о достопримечательностях, красивых видах. Вот тут-то и нужно было устраивать скандал, бежать в посольство, но мы, как загипнотизированные кролики, послушно лезли в разинутую пасть удава.
На следующий день, после завтрака, мы отправились в Измир. Выйдя из гостиницы, сели в поджидавший нас микроавтобус «Мерседес» с водителем-турком и к вечеру были на месте. Автобус въехал в ворота большого двухэтажного кирпичного дома, и мы оказались во внутреннем дворике. Венедиктов провел нас в большое помещение, в котором не было почти никакой мебели, кроме дивана и двух кресел. Стены были увешаны большими коврами, на полу тоже лежали ковры. Игорь Сергеевич, сказав, чтобы мы располагались здесь и ждали его, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Больше мы его не видели…
Подошла официантка поменять пепельницу, и Грачева заказала еще бутылку вина. Наполнив свой фужер, она подняла на меня глаза:
— Дальше рассказывать?
Ни по ее взгляду, ни по голосу нельзя было заметить, что она уже выпила целую бутылку, видимо, накопившееся напряжение было настолько сильным, что не давало ей расслабиться. Поковырявшись вилкой в салате, она снова устремила взгляд в точку за моей спиной:
— Мне, можно сказать, повезло, меня купил богатый турок, который, как я потом узнала, владел сетью кафе и ресторанов по всей Турции. Другие девушки попали в бордели, оттуда выбраться практически невозможно.
— Но вы все же сбежали?
— Да, после года, проведенного в доме Омара, так звали моего хозяина. За этот год я прилично выучила язык, и, так как была послушной и исполнительной, мне стали доверять, меньше контролировали мои действия. Я готовилась к побегу почти полгода, хотя думать об этом начала сразу же. Однажды мне удалось раздобыть немного денег — около сотни долларов, которые я вытащила из машины, оставленной во дворе дома одним из друзей или партнеров хозяина. Это было очень рискованно, но обошлось. Наверное, пропажу не заметили. Я приготовила веревку, чтобы спуститься со второго этажа, потому что на ночь все двери запирались, а на окнах первого этажа стояли решетки.
И вот в намеченный день, вернее ночь, я пробралась на второй этаж, открыла окно, привязала веревку за оконную ручку и благополучно спустилась на улицу. К рассвету я была в центре города и, дождавшись, когда откроются первые магазины, купила джинсы, майку и шлепанцы. Сменив свой турецкий наряд на европейскую одежду, я отправилась на автостанцию и к вечеру добралась до Анкары, где находилось наше консульство. Я не могла переночевать в гостинице — у меня не было никаких документов, на вокзале тоже было опасно — могла придраться полиция, поэтому пришлось ночь провести в парке, недалеко от центра, а утром отправилась в консульство. Вот, собственно, и все, — закончила Анна свой сбивчивый рассказ и замолчала, наливая себе новую порцию «Пино».
— Вернувшись домой, вы стали заниматься тем же, что и Венедиктов?
Она удивленно посмотрела на меня:
— Вы знаете о моем бизнесе?
— Такая у меня работа: знать, чем занимаются мои сограждане.
— Вы думаете, мне было легко на это решиться?
— Строить свое благополучие на страданиях других?
— Я настрадалась достаточно, пусть теперь другие страдают. — Она зло посмотрела на меня, выпуская изо рта тонкую струйку дыма.
— Хорошо, отложим мораль в сторону. Вы знаете, что вы в опасности?
— Венедиктов через своих дружков давно мне грозит, но я не думаю, что это серьезно.
— Там, где крутятся большие деньги, все серьезно, и, если вы не примете мер предосторожности, они просто уберут вас. После того, как я, по вашей наводке, стала интересоваться деятельностью «Дартура», меня уже дважды пытались убить.
Она в упор посмотрела на меня, но промолчала.
— Вы знаете, кто такой Горюнов?
— Его многие знают.
— Так вот, Леонид Максимович обещал разобраться с «Солнечным островом» некоему Камалю, а я полагаю, он свое слово держит.
Грачева, кажется, начала понимать всю серьезность происходящего, но держала себя в руках. Я налила себе минералки и, утолив жажду, спросила:
— Почему вы мне сразу все не рассказали?
— На это нелегко было решиться.
— Ладно, наш договор остается в силе?
— Конечно.
— Тогда я дам вам один совет. Было бы безопасней для вас, если бы вы на некоторое время исчезли из города. Вы можете это сделать?
— Могу, но мне нужно заехать домой.
— Этого лучше не делать. Вы пришли сюда пешком?
— Да. Я сейчас вызову машину. — Она достала из кармана миниатюрный сотовый телефон, потянула антенну, собираясь набрать номер.
— Не торопитесь. Сейчас мы выйдем вместе, оглядимся, если все в порядке, тогда будете звонить.
— Хорошо. — Она подозвала официантку и, видя, что я достаю деньги, остановила меня: — Нет, нет, плачу я.
После прохладного полумрака кафе улица показалась паровозной топкой, без разбора сжигающей деревья, машины, дома… Солнце било в глаза, и я достала очки. Моя машина стояла теперь не в одиночестве, ей составила компанию новенькая «десятка», а сзади приткнулись «Волга» и «Нива». Рядом нет жилых домов, и машины в этом месте ставят только посетители «Репризы». Пока мы обедали, в кафе пришли две молодые пары и один солидный мэн, который закончил обед раньше нас. Если все они приехали на машинах, то одна получается лишняя. Мне показалось, что этой третьей лишней была белая «Нива». Затемненные стекла были приоткрыты, но все же не позволяли видеть, есть ли внутри кто-нибудь или нет.
Мы сели в машину. Глядя в зеркало заднего вида, я плавно тронулась, объехала стоящую впереди «десятку» и на светофоре свернула направо. Когда я подъезжала к следующему светофору, белая «Нива» появилась из-за угла. Ну что ж, покатаемся. Чтобы убедиться в том, что ошибки нет, я еще на трех перекрестках свернула направо и оказалась на том же самом месте, от которого отъехала не более трех минут назад. «Нива» держалась за нами на расстоянии чуть больше полквартала.
Ну что, Татьяна Александровна, убедилась? Убедилась. Вот только вопрос — кого они пасут? Меня? Нет. Когда я подъехала, «Нивы» у кафе не было. Скорее всего Анну просто вычислили, пока мы обедали.
— Вы сказали на работе, где будете находиться?
— Да, в офисе знают.
— Понятно.
Наблюдая за моими маневрами, Анна молчала, но теперь, видимо, основательно сбитая с толку моими вопросами, поинтересовалась:
— Что-нибудь случилось?
— За нами следят.
— Кто?
— Скорее всего Горюнов.
— Горюнов? — В голосе Грачевой появились испуганные нотки.
— Ну, не лично, конечно. Его бойцы.
В потоке машин мы двигались в сторону Волги, мимо здания областной администрации и Театральной площади с монументом вождю революции. На этой же площади нынешние вожди, стремясь завоевать расположение православной части электората, как теперь модно называть избирателей, а может, чтобы замаливать собственные грехи, начали возводить христианскую часовню. «Нива» особо не приближалась, но и не отставала, словно соединенная с нами невидимым эластичным тросом. Обогнув площадь, я повернула в обратную сторону, рассудив, что нет никакого резона устраивать гонки на улицах города, а оторваться от преследования необходимо, для того чтобы быть спокойной за свою клиентку.
В «Ниве» поняли, что их заметили. Теперь за нами велось, что называется, открытое наблюдение.
Я направлялась в сторону Кумыски, рассчитывая на то, что нам удастся либо оторваться от преследователей, либо затеряться на лесных дорогах или в дачном массиве.
