— Ну проходите, только посещение не дольше тридцати минут, — наконец ответила медсестра, которая, очевидно, удовлетворилась результатами осмотра. — Врачи больше не разрешают. Тем более она недавно из реанимации.
— Где ее палата?
— Вторая дверь налево.
— Спасибо. — И Юрий Петрович удалился, провожаемый взглядом медсестры.
В палате, рассчитанной на шесть человек, занятыми оказались только три кровати: на двух ближних к дверям лежали две старушки с симметрично загипсованными ногами. Старушки читали две половинки одной газеты «Московский комсомолец» и даже сами, казалось, были сестрами.
На дальней койке, у окна, лежала молодая девушка со сплошным синяком вместо лица. Правый глаз ее был закрыт полностью, вместо левого осталась только маленькая щелочка. Рука в гипсе покоилась на груди, другая безвольно вытянулась вдоль тела.
Гордеев подошел к девушке:
— Здравствуйте, вы Ольга Каштанова?
— Да… Как вы догадались? Меня сейчас даже знакомые вряд ли узнали бы, — слабо улыбнулась девушка.
— По возрасту, — нашелся Гордеев. — Вы здесь одна молодая.
— Судя по моему теперешнему виду, даже это сейчас установить сложно.
— Ну вы не правы. Все не так страшно. Скоро заживет, — улыбнулся Гордеев, хотя даже он не ожидал увидеть такое. Девушку действительно били сильно и беспощадно…
— А вы кто? — наконец спросила она Гордеева.
— Юрий Петрович Гордеев. Адвокат вашего друга — Вадима Лучинина, — представился Гордеев. — Вы можете рассказать все, что с вами произошло в тот день?
— Могу.
— Вам не трудно говорить?
— Трудновато… но ничего. Правда, я уже рассказывала. Следователю.
— Я вас попрошу повторить. И если вдруг что-нибудь всплыло в памяти — расскажите. Только постарайтесь вспомнить все в подробностях, ничего не пропустить.
— Попробую. Правда, это будет сложновато, я тогда очень испугалась.
— И все же постарайтесь, прошу вас. От этого зависит судьба Вадима.
— Хорошо… Я аспирантка МГУ, живу в общежитии. В тот день я пришла довольно поздно, около восьми вечера…
— Вы всегда приходите в это время?
— Часто… В тот день тоже было много дел на кафедре. Только переоделась, собиралась выйти на кухню — поесть приготовить, как в дверь постучали. Я открыла, и тут же в комнату ворвались двое мужчин и набросились на меня.
— Вы запомнили, как они выглядели?
— Нет, конечно, не до этого было. Тем более они в черных масках были.
— Ну хотя бы какие-нибудь приметы.
— Ничего особенного — обычный средний рост, телосложение тоже обычное. Правда, мне показалось, что они с кавказским акцентом говорили. Хотя они почти не общались между собой — некогда было.
«Как странно, протокол Володина я прочитал очень внимательно, но про маски там ни слова», — подумал Гордеев.
— К вам ведь приходил следователь? — на всякий случай еще раз спросил он.
— Да, приходил.
— А вы уверены, что рассказали ему про этих двоих?
— Конечно, рассказала.
«Чудеса, не мог же Володин этого забыть. Что-то у него опять не складывается», — подумал Гордеев.
— Продолжайте, пожалуйста, — попросил он.
— Вы бывали когда-нибудь в нашем общежитии? Если да, то, наверное, помните, какие там маленькие комнаты, а у аспирантов и того меньше. Достаточно человеку встать между кроватью и столом, и другой уже не пройдет к двери. Один из этих двоих встал в проходе, а другой подскочил ко мне, схватил за волосы, бросил на кровать и начал бить по лицу.
— Ни с того ни с сего?
— Да. Я чудом смогла вырваться, сделала шаг к двери, но второй перехватил меня, кинул на пол, и они уже вдвоем стали избивать меня ногами. Я уже не в силах была сопротивляться, попыталась забраться под кровать, но они не давали. Только и оставалось, что сжаться в комочек и спрятать лицо. Хотя, как видите, мне и это не помогло. Я уже даже с жизнью попрощалась.
И знаете, такие мысли глупые в голову лезли: что забыла часы из ремонта забрать, что ключ От раздевалки на кафедре не оставила, еще ерунда какая-то вспоминалась. Кричать я не могла, сдачи дать тоже, сопротивляться невозможно было. Лежу на полу, а сама как будто эту картину со стороны наблюдаю. Уже даже не страшно, не больно, странно как-то, словно фильм смотрю. Они бы меня наверняка убили.
— Они прекратили сами?
— Нет… Просто случай спас. У нас же в общежитии особые правила совместного проживания. Отличные от привычных. То есть стучаться у нас не принято. И вот, на счастье, ребята-соседи вломились — то ли денег хотели занять, то ли еще что, — вот они-то их и спугнули. То есть «спугнули» — неправильное слово, не очень-то эти двое испугались, совершенно спокойно вышли, один из них меня еще и ударил на прощание. Ребята обалдели, не поняли, что происходит. Сначала ко мне кинулись, а эти двое спокойненько так в коридор, потом на лестницу — и исчезли. — Девушке стало трудно говорить, и она замолчала, тяжело дыша.
— Не волнуйтесь, постарайтесь подумать, мог ли вам кто-нибудь отомстить таким образом? Может быть, ссора какая-нибудь была, неприятный разговор? Может, в ревности дело, в конкуренции? — пытался прояснить ситуацию Гордеев.
— Да в какой конкуренции? О чем вы говорите? Я же аспирантка, кандидатскую пишу, студентам преподаю, небольшую стипендию получаю — завидовать-то нечему. И не ссорилась я ни с кем. Да и нет у меня знакомых, способных на такое.
— Ох, не зарекайтесь, поверьте моему опыту. Бывает, жена мужа заказывает, сын — отца, а жертвы и не предполагают, что их близкие на такое способны.
Она только отрицательно покачала головой.
— Оля, расскажите мне, чем занимается Вадим, как вы с ним познакомились?
— Да обычно, никакой романтики. Хотя смешно получилось. Мы пять лет в одном университете учились, а познакомились только когда в аспирантуру поступили.
— Немудрено, — улыбнулся Гордеев, — МГУ — это же целый город в городе. Там можно десять лет ходить, так и не встретившись.
— Да, вы правы, тем более я геологический заканчивала, а он у нас информатик, программист. А это разные корпуса. Но Вадим, как говорит его научный руководитель, очень способный, почти гений. Так вот, я, когда только в аспирантуру поступила, на кафедре была вроде как девочка на побегушках. Чайку там заварить или, если научная руководительница пошлет, в магазин сбегать могла, бумажки разобрать, ведомости заполнить. Короче говоря, занималась всем чем угодно, кроме науки. Однажды даже ремонт на кафедре делала, не сама, конечно, работягами командовала, сколько нервов — описать не могу!
— По поводу знакомства с Вадимом, — напомнил Гордеев.
— Да. У нас на кафедре как-то раз все компьютеры зависли. Какой-то вирус с почтой пришел, в общем, я в этом ничего не понимаю, но факт в том, что вся работа стала. Ну и, разумеется, разбираться с этим поручили мне. А одна девчонка знакомая посоветовала к Вадику зайти, слухи о нем по всему университету ходили. Вадик пришел, все буквально за пятнадцать минут наладил, а потом мы болтали до позднего вечера. Он так много знал, так рассказывал интересно, шутил непрерывно. Так весело было! Так мы и познакомились. Ну потом еще раз встретились, потом снова какие-то проблемы с компьютерами… Ну, короче говоря, стали дружить. А еще он за мной ухаживал очень необычно. Правильно говорят, что у компьютерщиков мозги по-другому работают. Он мне каждый день посылал цветы, только не настоящие, а картинки на компьютер.
— Оригинально, — вставил Гордеев.
— Да. — Ольга попыталась рассмеяться — и тут же сморщилась от боли. — Он даже в любви первый раз признался по электронной почте. Подруги надо мной смеялись тогда, говорили: «Вот поженитесь вы с ним, в дом два компьютера купите и будете по «аське» общаться».
— Что это? — спросил Гордеев.
— Это такая программа специальная, по которой можно очень быстро и удобно общаться в Интернете. Ну это шутки все, на самом деле Вадик очень внимательный и ко мне серьезно относится, даже не ездит без меня один никуда. Вот недавно его на международную конференцию по защите компьютерных программ послали во Францию. Так он перед поездкой два месяца ходил и добивался, чтобы мне тоже с ним поехать разрешили. Руководство все против было, конечно, но Вадик условие поставил, сказал: «Если она не поедет, я тоже дома остаюсь». Ну тогда уж они сдались, мы вместе улетели.
— А когда это было, можете припомнить? — заинтересовался Гордеев.
— Конечно, что тут вспоминать, мы вернулись за несколько дней до того, как это все со мной случилось.
— Скажите-ка, Оля, а во Франции что-нибудь необычное, может быть, произошло.
— Нет, ничего необычного абсолютно. Вадик целыми днями своими делами был занят, а я по Парижу гуляла. Я ведь до этого дальше Сочи не выезжала никогда. А тут — Париж! Город мечты!
