Заняв свой любимый столик у окна, я приготовилась ждать. Ожидание тянулось недолго — Золотарев прибыл к назначенному сроку. Я поняла, что это он, поскольку, войдя в кафе, немолодой мужчина, очень ухоженный, остановился у входа, оглядываясь по сторонам. Я помахала ему рукой и журналом «Космополитен» — условный опознавательный знак, о котором мы договорились по телефону. Валентин Павлович тут же приблизился ко мне.
Ему было где-то под пятьдесят. Крупный, широкоплечий, с покрытыми сединой висками, в рубашке с короткими рукавами и светлых брюках, он производил впечатление уверенного в себе человека. Вежливо и сдержанно поздоровавшись, он сел напротив меня и сразу сказал:
— Расскажите, пожалуйста, как это случилось.
Я рассказала ему то, что мне было известно о смерти Тамары Аркадьевны. Выслушав меня внимательно и не перебив ни разу, Золотарев покачал головой и с тяжелым вздохом произнес:
— Ах, Тома, Тома…
— Скажите, у вас есть какие-то предположения, кто это мог сделать?
Золотарев с сожалением развел руками:
— Конкретно я никого назвать не могу. Думаю, что это из-за работы.
— Почему? Она делилась с вами чем-нибудь?
— Нет-нет, мы вообще не обсуждали подробности того, что происходит у нас на работе, — махнул рукой Валентин Павлович. — Сразу так договорились. Просто… Выстрел, пистолет… В подъезде собственного дома. Что еще может быть?
— А может быть, какой-то личный момент?
Золотарев пожал плечами:
— Личный… Не так уж много у нее было личного, чтобы из-за этого ее могли убить…
Выдержав небольшую паузу, я спросила:
— Валентин Павлович, вы меня извините, пожалуйста, но я должна задать этот вопрос. Между вами и Тамарой Аркадьевной были близкие отношения?
Золотарев посмотрел мне прямо в глаза и просто ответил:
— Да.
— И как долго они продолжались? Еще раз извините, но эти вопросы необходимы мне для работы. Чтобы у вас не осталось сомнений, могу сообщить, что меня наняла для расследования дочка Тамары Аркадьевны, Ксения, и показать свою лицензию частного детектива.
Я уже полезла было в сумку, но Золотарев остановил меня:
— Не стоит, я уже все выяснил. Позвонил ей на работу, там мне сказали, что она умерла. Позвонил одному человеку насчет вас, он подтвердил, что вы частный детектив с хорошей репутацией и большим опытом. Все это меня убедило, что с вами можно разговаривать.
— Что ж, это очень хорошо, — кивнула я. — Так раз уж вы готовы пойти мне навстречу, то ответьте на мои вопросы. Как близкий человек вы могли знать что-то такое, о чем не может сообщить, например, дочь Тамары.
— Я, конечно, отвечу на ваши вопросы, но боюсь, что если и смогу сообщить что-то о Тамаре, неизвестное другим, то это никак не поможет в расследовании обстоятельств ее смерти, — грустно усмехнулся Золотарев.
— Вы, главное, говорите, а я уж там разберусь, — обнадежила я его. — Итак, как давно вы стали близки?
— Почти сразу после того, как познакомились, а это случилось в прошлом году осенью, — ответил Валентин Павлович.
— Но о вас никто не знает из ее окружения. Вы не афишировали свои отношения умышленно?
— Да, — подтвердил Золотарев.
— Почему? Вы женаты?
— Да, — снова сказал он. — Но дело не только в этом. Так хотела сама Тамара. Она не желала, чтобы о ней судачили, чтобы знала ее дочь и делала какие-то выводы. Ну, и я был с ней согласен. Понимаете, у меня с женой напряженные отношения, которые…
— Не стоит об этом, — перебила я его, усмехнувшись. — Я вовсе не собираюсь обсуждать с вами вопрос, как же вы докатились до связи на стороне, это вообще не мое дело. Меня волнуют ваши отношения с Тамарой в другом аспекте.
— Хорошо, я понял. Так вот, мы познакомились, когда я обратился в суд по одному вопросу, касающемуся моего бизнеса. Меня направили к Тамаре за консультацией, мы с ней все обсудили, а потом я подвез ее домой. Потом еще раз пришел к ней… Одним словом, нет нужды пересказывать подробности. Главное, я думаю, вам ясно.
— Вы встречались на вашей территории или на ее?
— На нейтральной, — улыбнулся Золотарев. — Она была против встреч у нее дома, я же не мог привести ее к себе… Пришлось обратиться к одному своему приятелю, который сейчас в отъезде, у него пустует квартира. Встречались мы нечасто, раз в две недели примерно. Договорились не звонить друг другу без нужды, о следующей встрече всегда договаривались заранее. Поэтому я и не позвонил Тамаре, когда она не пришла на последнюю, думал, что она сама даст о себе знать.
Золотарев вздохнул.
— А какими были ваши отношения? Вы что-то планировали?
— Нет, — покачал он головой. — Потому и не делились проблемами о работе. Тамара вся была погружена в заботы о дочери, у меня, сами понимаете, отношения с женой еще не определены до конца… Нет, быть вместе всю жизнь мы не договаривались, хотя я был по-своему к ней привязан. Кроме Тамары, у меня никого не было, а в ней я чувствовал умного собеседника, с которым приятно поговорить, пообщаться. Скажу вам честно, даже секс мне был не столь важен, да и Тамара, честно говоря, не придавала этому особого значения. Ей, как мне казалось, в первую очередь нужен был друг и советчик в семейных вопросах.
— А что в семейных вопросах? — поинтересовалась я. — Ее семья состояла из нее самой и дочери.
— Вот о дочери у нее и были все мысли, — ответил Золотарев. — Она переживала за Ксению.
— Разве за нее так уж стоило переживать? — удивилась я. — По-моему, довольно благополучная девушка. Или Тамаре так не казалось?
— Ей не нравились отношения дочери с каким-то парнем, — сказал Валентин Павлович. — Я так понял, что это сын ее давних друзей.
— И почему же они ей не нравились? — продолжала удивляться я.
— Да я и сам толком не понимал, — признался Золотарев. — Особенно остро это стало проявляться в последнее время, раньше она была куда спокойнее насчет Ксении. А тут прямо распереживалась. Вообще-то нам, родителям, свойственно переживать за своих детей, порой даже придумывать опасности там, где их нет. Вы, наверное, меня понимаете? — улыбнулся он.
— Не знаю, у меня нет детей, — в ответ улыбнулась я. — Но думаю, что понимаю вас.
— Возможно, она боялась, что Ксения забеременеет раньше времени, не знаю, — задумчиво продолжал Валентин Павлович. — Хотя мне казалось, что Тамара настроена именно против этого парня.
— И вы не вдавались в причины ее тревог?
— Я несколько раз говорил: «Что уж ты так волнуешься, девчонка все-таки взрослая уже». А она только твердила: «Ты ничего не понимаешь!» Скорее всего просто убежденность матери в том, что никто, кроме нее, не в состоянии уберечь ее чадо от проблем. Мне это тем более казалось странным, потому что Тамара вообще-то не относилась к типу мамаш-клушек. В первое время, когда мы встречались, она вообще редко упоминала о дочери. А в последний месяц только о ней и твердила.
«Интересно, что же такого могло произойти с Ксенией в последний месяц, если мать так переполошилась? — подумала я. — И ведь Владимир Сергеевич Гладилин, как я поняла, против отношений своего сына с Ксенией. Но почему? Людмила Васильевна, по-моему, не настроена столь категорично. Этих молодых вообще не разберешь. Ссорятся-мирятся, типичные отношения для не совсем еще зрелого возраста. Кто бы мог пролить свет на это?»
— А еще о чем-то, что мучило Тамару в последнее время, вам известно?
— Да вроде с остальным все было в порядке, — пожал плечами Золотарев.
— У Тамары были некие проблемы с родным братом из-за оставленной в наследство квартиры. Вам что-нибудь об этом известно?
— Нет, — уверенно ответил Валентин Павлович. — Никогда ничего такого она мне не говорила. Наследство… Это ведь юридический вопрос, так?
— Конечно, — согласилась я.
— Видимо, она считала, что тут прекрасно разберется и без моей помощи, — сказал он. — Она вообще была довольно скрытным человеком. Суховатая, жестковатая… Я говорю, она меня привлекала в первую очередь не как женщина, а как собеседник.
— То есть ни о каких ее терзаниях, кроме как по поводу дочери, вам неизвестно? — еще раз уточнила я.
— Увы, нет, — снова вздохнул Валентин Павлович. — А что, разве вы не беседовали с ее друзьями, коллегами? Им, наверное, лучше это известно?
— Разумеется, беседовала, — подтвердила я. — Но надеялась, что вы как близкий человек будете больше других посвящены в ее дела. К сожалению, это оказалось не так. Видимо, Тамара Аркадьевна относилась к женщинам, которые не делятся почти ничем даже с любовниками.
Валентин Павлович неопределенно развел руками:
— Но ведь какие-то версии вы должны отрабатывать? Например, ее работа, о подробностях которой я ничего не знаю. Там наверняка должно что-то всплыть.
— Безусловно, всплывало, и не один раз, — успокоила я его. — Все версии уже отработаны. Боюсь, что Тамару Аркадьевну убили все-таки не из-за этого. Ну, или всплывут еще какие-то обстоятельства по работе, доныне мне неизвестные.
