монитор на пол. Под ее ладонями и громоздкими резиновыми сапогами хрустели стекла.
Запах гнили и тины ударил в нос.
Со всей силы навалившись на спинку кровати, Марьяна наконец сдвинула ее. И тут в левое бедро ей вонзились ногти – девочка потянула ее к себе.
– Ста-а-а-ас! – заорала Марьяна. – Ста-а-ас, помоги-и-и!
Девочка, невероятно сильная, отшвырнула ее к стене, и, пока Марьяна приходила в себя, присела рядом на корточки и принялась выцарапывать ногтями что-то на паркетных досках.
Скрип ее ногтей причинял Марьяне боль, будто царапали не паркет, а ее кожу. Потом девочка поднялась во весь рост, схватила стонущую Марьяну за волосы и ткнула в пол, как тычут щенка в свои же экскременты.
«Ищи виновного» – вот что было нацарапано на паркете.
Марьяна подняла взгляд на распухшее сизо-сиреневое лицо Полины.
– Это все ты… устроила? – прошептала она.
Полина улыбнулась, меж ее губ мелькнула беззубая мертвая чернота.
Марьяна не сразу заметила, что позади девочки стоит еще одна, намного младше, в разодранном розовом платье. Тоже мертвая.
С ее лица наполовину слезла гнилая кожа. Когда-то, еще при жизни, несчастная была блондинкой, это точно, но сейчас ее грязные патлы свисали на одно плечо, а шея была перевязана голубым бантом. Он был как новый, будто его сорвали с головы другого, еще живого ребенка совсем недавно…
Пока Полина держала Марьяну за волосы, вторая девочка наклонилась ближе и прохрипела, отвечая на вопрос вместо немой подруги:
– Конечно, это она устроила. А кто ж еще? Отныне такое будет происходить с тобой каждый вечер. Наслаждайся Гулом смерти, подруга. И если ты, мерзкая тварь, не начнешь искать того, кого нужно найти, мы сделаем так, чтобы Оборотень пришел к тебе снова. Я знаю, ты постоянно думаешь о нем, грязная шлюха. Уж я-то знаю, о-о, знаю, чего ты боишься… малолетняя дрянь…
Девочка засмеялась приятным мелодичным смехом, и Марьяну осенило.
– Лида?
Смех оборвался.
– Как я выгляжу? – улыбнулась девочка. – Это платье совсем новое, я надела его в первый раз на твой день рождения. Если бы не ты и не твой праздник, я была бы жива, грязная тварь. Я была бы жива! Это твои родители позвали того аниматора, но знаешь, я уже нашла его… Не носить парню больше свой плюшевый костюмчик и маску Пятачка, не развлекать детишек на праздниках и не насиловать их. А хочешь, я расскажу, что он сделал со мной в тот вечер? Рассказать тебе? А может, лучше показать? Хочешь, я покажу тебе, что он сделал со мной?
Мертвая полуистлевшая рука развязала голубой бант на шее, и тот скользнул к ногам девочки.
– Как тебе, подруга? Он задушил меня. – На шее мертвой Лиды багровели пятна. – Он задушил меня, ты видишь? Видишь? А ты стояла и смотрела, как он душит меня. Ты ничего не сделала, паршивая тварь! Ты не спасла меня!
Кто-то забарабанил в дверь. Из коридора послышался глухой голос Стаса:
– Мари! Открой!
Полина отпустила волосы Марьяны, обернулась, сделала быстрый жест рукой, словно отмахнулась от мухи, – и кровать, заскрежетав, сдвинулась в угол.
С громким стуком распахнулась дверь, Стас ворвался в комнату. Ни Полины, ни Лиды здесь уже не было.
Марьяна полусидела-полулежала, навалившись спиной на стену, ее трясло от ужаса и боли. Она искала глазами свиную голову, искала Оборотня, но это был всего лишь Платов.
Парень кинулся к ней.
– Мари, ты ранена?
– Я ее видела… видела… – прошептала она.
– Полину?
– Я думала, она убьет меня. И Лида…
Стас попытался приподнять Марьяну, но она застонала:
– Нет, убери… убери свои руки. Не трогай меня… не трогай… уйди от меня…
От его прикосновений, его близости, запаха его пота, крови и вида его испачканной изорванной рубашки подступила тошнота. Перед глазами заплясала, заулыбалась та самая свиная голова, уши сдавил тяжелый шепот: «Дай мне тебя потрогать, Мари… Мари… скорее…»
Она обхватила голову ладонями и зажмурилась – шепот исчез.
Платов бросил попытки помочь, но остался сидеть на полу рядом с Марьяной.
– А я проснулся в гостиной, – тихо сообщил он. Его спокойный голос заставил Марьяну открыть глаза и взглянуть на него. – Я плавал в каком-то бреду, – продолжал он, – и так было больно, будто меня резали на части. Потом очнулся… услышал твой крик и побежал сюда.
Наверняка Стас помнил больше подробностей, чем решил поведать, помнил тяжесть свиной головы на своих плечах, помнил долгие и болезненные конвульсии на полу гостиной. Возможно, он помнил и то, как произносил мерзкое: «Дай мне тебя потрогать, Мари». Просто не хотел ей об этом напоминать.
Он провел пальцем по надписи «Ищи виновного».
– Она злится. И в следующий раз сделает что-нибудь пострашнее. – Он сглотнул. – Хотя куда еще страшнее? И я не хочу пережить это еще раз.
Марьяна оглядела его ссутуленные плечи.
– Было больно? – спросила она у Стаса, поймав его взгляд.
От ее вопроса он поморщился и опять сглотнул.
– Ты о чем?
Он прекрасно понял, о чем она говорила.
– Когда ты превращался… в это, тебе было больно?
– По десятибалльной шкале? – уточнил он. В его воспаленных глазах отразилась пережитая мука. – На восьмерку.
Марьяна не ответила, но ощутила вину, ведь именно она превратила его в чудовище. Он стал Оборотнем прямо на ее глазах, она словно хотела его таким увидеть. И увидела. Он говорил эти мерзкие вещи только потому, что она ждала, что когда-нибудь кто-то скажет ей их в лицо, а потом навалится… навалится, прижмет к полу… как когда-то сделал Оборотень с Лидой Ларионовой… только хуже, во сто крат хуже.
– Дашь мне прослушать ту магнитофонную запись? – Марьяна резко сменила тему разговора.
– Конечно, – с готовностью кивнул Стас. – Завтра с утра загляну в деканат, а потом послушаем вместе.
– В деканат? Ты учишься?
Платов помрачнел, глянул на нее, наморщив лоб.
– А ты думала, чем я занимаюсь? Людей на улице граблю?
Марьяна покачала головой.
– Я о тебе не думала, Стас.
Это была ложь. Она думала о нем.
Не так, как думает влюбленная дурочка, нет. Ее мысли возвращались к Стасу Платову всякий раз, когда она готовилась к близости с кем-нибудь. И вспоминала она одноклассника лишь со страхом и ненавистью.
Парней в ее жизни за последние пять лет было не так уж и много – трое. С одним она познакомилась в вузе, в библиотеке, когда готовила доклад по истории отечественной журналистики. Он учился с Марьяной на одном факультете, только на курс старше. Они понравились друг другу с первого взгляда, но отношения их вышли на редкость нервными, быстрыми и болезненными.
