потратили. Если папа вернется поздно, то купить себе на ужин мы ничего не сможем, будем сидеть голодные.
– Как вчера?
– Угу. И позавчера тоже.
Младший покорно засунул в рот последний кусок пирожка и принялся его жевать. Вид у него был обреченный. Совсем не такое было лицо у этого малыша, когда он рядом со своей мамой пришел на линейку по случаю Дня знаний.
– Я вспомнила, – прошептала Фима. – Вспомнила, где я видела этого мальчика. Это сын нашей Анны Сергеевны. Он в этом году пошел в первый класс. Павлик говорил, что она в тот день в класс даже не пришла, потому что была на линейке в младшей школе.
– То есть это дети нашей беглянки Анны Сергеевны?
– Да. Старший и младший.
– А про какого это дядю Игоря они в таком случае говорили?
– Уж не про того ли, которым мы так интересуемся?
Не сговариваясь, сыщики вскочили со своих мест и устремились за мальчиками. К счастью, те не успели далеко уйти. Стояли на крыльце и прикидывали, куда бы им пойти.
– Мальчики, вы же сыновья Анны Сергеевны? – окликнула их Фима.
– Да!
– Ваш папа сейчас уже у нее, он нарочно сегодня пораньше отпросился с работы. Мы сейчас тоже поедем к ней. Хотите с нами?
Хотели ли этого дети? Еще бы! Увы, от желания увидеть поскорее свою маму они забыли о всяческой осторожности. И про то, что нельзя на улице разговаривать с незнакомыми людьми. И про то, что ни при каком раскладе нельзя садиться к таким людям в машину. Если бы на месте Арсения с Фимой были бы какие-нибудь злоумышленники, они легко могли увезти доверившихся им мальчишек куда угодно.
Но у самих мальчиков даже опасений никаких не возникло. Они так хотели увидеть свою маму, что готовы были пойти за ней на край света.
– А по дороге мы поговорим с вами про дядю Игоря, – предложила Фима, когда мальчишки уселись в машину.
– Чего про него говорить? Он тоже там?
– Нет. Его там нету. Он сегодня утром… умер.
Пусть полной определенности в том, кто именно умер, пока что не было, документы говорили, что Янек, а свидетели утверждали, что погиб Игорь. Но ведь могли оказаться правы именно свидетели?
– Умер?!
Мальчишки переглянулись друг с другом. На мордашках отразилась самая чистая и незамутненная радость. Никакой печали, а тем более горя по поводу смерти дяди Игоря они не испытывали.
– Теперь мама вернется домой, – сказал младший, счастливо улыбаясь. – И все станет, как прежде!
Старший лишь кивнул. Этот мальчик в силу возраста был более сдержан, чем его младший братишка.
– Я вас знаю, – сказал он, обращаясь к Фиме. – Ваш сын учится в классе моей мамы.
– Брат. Его зовут Павлик. А так все правильно, учится, да. А этот дядя Игорь сильно вам двоим досаждал?
Братья сердито засопели. Даже вспоминать про ненавистного им дядю Игоря ребятам не хотелось.
– Когда он появился, маму как подменили! – выпалил старший. – Она стала совсем другая! Только и думала, как бы убежать из дома. Возвращалась так поздно, что мы ее почти не видели.
– А что же ваш папа? Как он реагировал?
– Ему это тоже не нравилось!
– Он не пытался отвадить дядю Игоря от вашего дома?
– А он к нам и не приходил. Это мама к нему убегала. Папа ей говорил, чтобы она после работы дома сидела, домашними делами бы занималась, а мама на него накричала. Сказала, что она совсем погрязла в бытовых проблемах, что она женщина, что она хочет жить, а не вкалывать на трех неблагодарных мужчин. И что она хочет получать от этой жизни удовольствие, а не разбросанные по всей квартире грязные носки.
– Что? Так и сказала?
– Прямо так и сказала.
– А вы действительно носки разбрасываете?
Братья потупились.
– Ну, бывает иногда, – признался старший.
А младший тут же воскликнул:
– Но больше мы так не делаем! Всегда теперь относим их в корзину. И даже стирали уже один раз!
На этом месте братья потупились уже более основательно. Слишком свежа была еще в памяти та стирка и особенно ее результат, когда из недр стиральной машины, к их огромному изумлению, они извлекли две свои школьные рубашки, которые сперва даже не узнали. Они разглядывали их долго и лишь по пуговицам определили, что это именно их рубашки. Но как получилось, что вместо белых они стали сине-фиолетовыми с красивыми разводами, которые папа назвал авангардистскими?
Рубашки папы пострадали в меньшей мере, потому что изначально были темных оттенков. Конечно, они тоже украсились разводами, но на серо-стальном и шоколадно-коричневом фоне фиолетовые разводы от носков смотрелись далеко не так выигрышно, как на белом.
Братья были уверены, что вечером им влетит от мамы по первое число. Но ничего не было. Мама лишь глянула одним глазом и безразличным тоном произнесла, что школьная форма нынче необязательна, дети походят и в таких рубашках, другие ученики и похуже носят, и ничего. Сказала и пошла спать.
И вот тут братьям стало по-настоящему страшно. Они чувствовали, что с их мамой происходит нечто невероятное. В прежние времена мама пришла бы при виде испорченных рубашек в отчаяние и ужас, отругала бы сыновей, а потом заставила бы папу ехать в круглосуточный магазин и покупать там обоим мальчишкам новые рубашки. Или нашла бы их прошлогодние рубашки и полночи перешивала бы их, чтобы ее мальчики могли пойти в школу в белых рубашечках, как полагается хорошим мальчикам.
А тут она просто махнула рукой и велела развешивать носки по парам, чтобы потом было бы легче сортировать. Прозвучало это опять же так, что и сортировать высохшие носки придется самим мужчинам, она к их носкам отныне никакого отношения иметь не желает. И самое главное, что если раньше братья мечтали о том, чтобы отправиться в школу в какой-нибудь мятой толстовке и драных джинсах, то теперь от такой перспективы они почему-то оба пришли в настоящее уныние.
На другой день мальчикам пришлось мыть пол на кухне, который после приготовления ими ужина превратился в нечто промежуточное между местом жаркой рукопашной битвы и скотным двором. Также им теперь было необходимо каждый день мыть посуду, убирать разбросанные вещи и одежду, следить за порядком в доме, вытирать пыль и протирать зеркало в ванное комнате, которое непостижимым образом уже после одного сеанса умывания покрывалось мелкими белыми точечками, а после второго-третьего точечки складывались в живописный пейзаж. Братья против картин на зеркале не возражали, но их папа отчего-то протестовал и требовал испачканное зеркало отмывать до блеска.
В таком режиме братья существовали уже вторую неделю. Домашним делам не предвиделось конца и краю. Стоило покончить с одним, как возникало следующее. Но зато это внесло ясность в понимание того, чем заняты дни напролет те женщины, которые не заняты ничем другим, кроме ведения домашнего хозяйства. И вчера они принесли друг другу твердую клятву: если мама все-таки вернется к ним и станет прежней доброй и заботливой мамой, то они возьмут на себя половину ее дел или даже две трети.
Все это мальчики рассказали Фиме, пока Арсений крутил баранку и вез их по одному ему известному адресу.
– А что же дядя Игорь? – спросил он у братьев, когда те закончили жаловаться на свою жизнь. – Вы сами-то его хоть раз видели?
– Видели!
– И не раз!
– А узнать сможете?
– Легко!
– Посмотрите, среди этих мужчин есть ваш дядя Игорь?
Фотографий было не меньше десятка. Все сплошь блондины с синими глазами. Красавцы. Фима и сама запуталась, пытаясь определить, где тут среди всей этой красоты находится Янек Казимиров. А вот мальчишки не растерялись. Что старший, что младший, они одновременно ткнули пальцами в его фотографию.
– Этот!
– Он!
Арсений был доволен.
– И часто вам этого дядю Игоря приходилось встречать?
Братья снова опустили глаза.
– Мы за мамой специально следили.
– Только папе об этом не говорите, пожалуйста!
Арсений пообещал, что не скажет.
– Зато вы сможете оказать помощь в расследовании убийства.
Мальчишки широко распахнули глаза.
– Убийство! Так дядю Игоря убили? Он не сам умер? – Верно. Не сам, ему кто-то помог.
Братья
