пути бриллианту была необходима соответствующая оправа. И условия содержания.
Как старался он стать достойным. Резко пошел в гору. Выслуживался, сильно рисковал во имя славы и денег. Три года потерявший голову мужчина добивался снисхождения. Удивлял, поражал, восхищал. И добился…
Теперь его любовь жила в роскошном особняке в престижном районе города. Имела лучший в области автомобиль, дюжину дорогих шуб, сундучок с драгоценностями. И все тот же несносный характер.
А сам Гулькин приобрел хронический страх потерять своенравную супругу, двух прелестных дочерей и новый уровень жизненных притязаний. И бережно хранил свою тайну. Даже две. Тщательно скрывал от друзей и недругов, что значила для него супруга. И пуще смерти боялся, что той станут известны некоторые подробности его отношений с бывшей секретаршей.
Оттого и нервничал сильно. Особенно на фоне последних разоблачений. Стоило лишь раз проиграть, ошибиться, засветиться в уголовной хронике, и Карина уйдет. Заберет с собой девочек. По сути, саму жизнь…
Выждав, когда гости займутся рыбалкой, он подсел к Ерофею Игоревичу:
— Ну, как, клюет?
— Нормально, Иван! Вернемся, похлопочу о премии…
Гулькин улыбнулся: знал бы господин представитель Президента, сколько дает ему скромное место старшего инспектора, сам бы премию попросил. Да стоит только десяток бочонков омуля за бугор переправить — и можно дачу на Кольцевой купить. Хотя бы у самого Рака! А помимо омуля в местных водоемах водилась и прочая рыбка… Из их честной компании Гулькин имел едва ли не самые крупные счета в банке. Но если бы все упиралось в деньги!
— Довольны, значит… А что там слышно у Матвеева?
— А что у него может быть слышно? Сидит… Чем дальше, тем… В общем, влип Мотя по-взрослому. Ума не приложу, к чему ему эти фальшивки понадобились? Обратился бы ко мне. А на добрый толк — нет денег, нечего в казино переться… — Рак нервно дернул спиннинг и перекинул снасть подальше от берега.
— Вы на самом деле такой наивный или притворяетесь? — прищурился Гулькин, наблюдая за поплавком собеседника.
— Ах, ты об этом… Не хотелось бы… Да и времени прошло прилично. Думаешь, опять начнется?
— Не опять, а снова… Судите сами — в январе Сапун чуть под машину не угодил. Потом Копейкин залетел конкретно. Был человек. И нет человека. Теперь вот Мотя…
— Я тебе еще о Родине не рассказал…
— А с ним чего? Пьеса на ура не прошла? Или жена сбежала?
— У кого что болит… — криво усмехнулся Ерофей Игоревич. — Выше бери. Скандал вселенский. Пьесу зарубили. Обозвали плагиатом. И представили исчерпывающие доказательства. В общем, как в твоей предыдущей сказке: был режиссер. И нет режиссера!
— Сам-то цел?
— Да лучше б сам. Человек театром своим жил. Теперь театр кончился. Супруга тут же к матери переехала. На развод подавать собирается. Но он в эту сторону не сильно горюет, видимо, имеет виды на новую кралю. А вот коллеги активизировались: клеймят позором по всем инстанциям.
У Роберта недоброжелателей в области полно. Да и по Федерации сыщется. Не всплыть теперь. Считай, расстрига. Представляешь: за два дня со свету сжили!
— Тем более, Ерофей! Надо что-то делать! Сапун, Копейкин, Мотя, Родин… Скоро и до нас доберутся! У тебя власть, у Жука — тоже, Сапун кой-чего может. Не ждать же, когда всех до единого сожрут!
— Может, пронесет… Как-то странно получается, вроде как само собой. Здесь авария, тут банкротство, там валюта…
— С фуникулером же вообще кино! С фантазией наш злоумышленник, однозначно!
— Похоже на то. В любом случае не лишним будет принять меры… Предупреждение — есть недопущение. Разобраться надо в его стратегии. Сегодня же вечером созвонюсь с нашими. После министерского визита соберемся. Обмозгуем, что к чему. Не парься, Гулькин, прорвемся! А пока наслаждайся — речка, тайга, горы. Весна, в конце концов! Лови момент!
А что им оставалось?
День клонился к закату. Вечернее майское солнце мягко согревало спины рыбаков, рассыпаясь по волнам тысячами солнечных зайчиков. Молодая трава стелилась по ветру драгоценным бархатом. Тростник у берега шумел уже по-летнему. Стрекотали над водой стрекозы. Роилась мошкара. Ночь обещала быть теплой.
Да и рыбка не заставила себя ждать. Вон, Прохорыч вместе с важным гостем только и успевает вытаскивать. Куда не взгляни — всюду благодать божья. Откуда бы бедам взяться?
Семья — это тайна, покрытая браком
Статус в социальных сетях
Начало мая 2009, город Н*
— Ну, идите же ко мне, маленькие мои! Потихоньку, потихонечку! Не толкайтесь. Вот так…
Малышки наконец добрались до матери и обхватили ее своими пухлыми ручонками. Анфиса, правда, ползла на четвереньках, зато Ольгуня передвигалась вполне уверенно.
Женщина закрыла глаза. Вот оно, мгновенье материнского счастья. Вырванное из суеты, ежедневных забот, проблем, беготни по чужим углам и домашних хлопот. Увы, длившееся слишком коротко.
Как бы ни сложился день, она всегда находила время для вечерней сказки. И не только…
Сразу после ужина они втроем собирались в детской. Строили башни из кубиков, создавали на огромных листах коллективные шедевры, играли в некое подобие пряток, «дочки-матери», «магазин». Потом наставала очередь купания.
Мать брала малышек на руки и несла в ванную. Джакузи успешно заменяло двоим крохам бассейн. Там они устраивали сеансы синхронного плавания, пенные вечеринки, обливашки и прочие безобразия. К недовольству Любочки. И огромной радости матери.
— Ммммм… — требовала внимания Анфиса.
— Мам, меня облей! — не уступала первенства Ольгуня.
— Как бы не простудились, Корнеевна! — заглядывала в ванную экономка.
— Закаляемся, — отмахивалась хозяйка, — нам и без простуд хворей хватает. Не волнуйтесь, мы недолго. Скоро спать…
— Мммм… — возмущалась Анфиса.
— Еще чуть-чуть… — ныла Ольгуня.
— А сказка?
— Оооо…
— А про что?
Нормальная семья. На зависть соседям. Мать, отец, две дочери-погодки. Шикарная квартира. Две новенькие иномарки. Вышколенная прислуга. Не шумят, пьяными под дверью не валяются. Здороваются. В душу особо не лезут. А что глава семейства часто отсутствует, так это лишь дополнительный плюс. Нет человека — нет проблем.
— Мария Михайловна говорит, что командировки у него. Бизнес, — доверительно сообщила подружкам Нюра Прокопьевна, соседка новых жильцов по этажу. — Сама тоже при делах. Так что, будет тихо.
— Так ведь дети малые, какая ж тут тишина? — не согласилась с приятельницей бывшая дворничиха, живущая в доме напротив. — Стены-то у вас никакущие. На первом пукнут, на третьем всех побудят.
— Не преувеличивай, Самсоновна, разве когда Петька из пятнадцатой дебоширит, а Клавка его скалкой утихомиривает, слыхать, а так жить можно.
— Да и у девочек нянька есть. Видная деваха, — вставила свои три копейки соседка снизу. — Чуть завоют, она уже там. Минута — и тихо.
— Умеют люди
