прислугу выбирать, — вздохнула Нюра Прокопьевна.
— Были бы деньги, — усмехнулась Самсоновна.
— Не скажи, вон у Костяхиных сколько перебывало, а толку…
— Девчонки-то вроде хворают. Врачиха с поликлиники перед работой забегает.
— Платят хорошо, вот и забегает. А что хворают, так у нас нынче, почитай, детей здоровых и нет. Вот в наше время…
И, оставив в покое новых соседей, приятельницы углубились в воспоминания.
Ее вполне устраивало сложившееся положение. Дом не новый, но и не старый. Обычная многоэтажка в тихом квартале городского центра. Никто никого не знает, никому ни до кого дела нет. Разве что бабульки у подъезда. Но и они, если повода не подавать, в подробности вдаваться не будут.
Иметь троих детей, как минимум троих — чем не мечта? Особенно, если подружка когда-то в школе нагадала:
— Две девочки и один мальчик. Как минимум! Везет же тебе, Инка!
— А ей всегда везет… — завидовали подружки.
Та особенно не печалилась — завидуйте на здоровье, только бы не спугнуть везения. Только бы…
Когда в семье появился первенец, кареглазый, веснушчатый бутуз, она поняла, что предсказание сбудется.
Роды прошли на удивление легко.
— Вам бы рожать и рожать, — заметила акушерка. — Вы уж на одном не останавливайтесь.
— Не буду, — отвечала молодая мама, прижимая к груди крошечный сверток. — Трое как минимум.
Однако не сложилось. После Алика забеременеть не получалось долго. А когда сын подрос, мама с головой ушла в бизнес.
Отец больше тратил, чем получал. Нужно было как-то переждать переходный период. Подтянуть пояса, приструнить желания. Или зарабатывать самой, чтобы на всех хватило. И она выбрала второе. Тем более два образования — экономист и инженер-программист — пользовались повышенным спросом. Как-то сразу попалось хорошее предложение. Три года на приличной зарплате и удобном графике. А потом свое дело.
Поначалу страшно, дальше — потрясающе интересно. Рынок требовал продукт. Возможность и желание развернуться, удовлетворяя его потребности, имелись.
— Ты так до олигарха дорастешь, — смеялся супруг, — даже неудобно как-то: в нормальных семьях мужики зарабатывают, а у нас…
— Тсс, — зацеловывала она всяческие протесты, — пусть это останется между нами. Каждая семья имеет тайны. Вот и у нас будет. Пока, а там я отойду на второй план. Тебе бы только диссертацию закончить…
Они строили грандиозные планы. И уверенно шли к цели. И добивались…
А потом все кончилось.
Осталась только боль и гнев. Чуть позже к ним добавилась ненависть.
Валентина наняла вертолет и увезла ребенка в Минск, поближе к отчему дому. Четыре дня провела у постели сына. В реанимации столичного ожогового центра.
Алик почти не приходил в сознание. А когда приходил, становилось лишь хуже.
Семьдесят процентов ожогов. Сильно поврежденные дыхательные пути. Обезображенное взрывом лицо, многочисленные переломы.
— У него почти нет шансов… — твердили доктора. — Ребенок только мучается на искусственном жизнеобеспечении. Подумайте…
Намек был более чем очевиден.
— Он все, что у меня осталось, — твердила она, находясь по ту сторону сознания. — Я заплачу, сделайте что-нибудь, я хорошо заплачу…
— Не в деньгах дело…
— А если в Берлин? Или Лондон? Или…
— Там тоже не боги. И потом, мальчик не выдержит второго перелета… Подумайте…
«Собственной рукой подписать разрешение на убийство? Господи, не допусти…»
— Мамммм… пииить…
Это были его последние слова. Через несколько минут сын умер.
Так Валентина подошла к воротам ада. И больше всего на свете хотела переступить шершавый, сбитый во многих местах порог. Одно останавливало: любимые мужчины попали в другую обитель. А вечное расставание не входило в ее планы.
— Господи, ну сделай же что-нибудь! — молила она, отступив в самый последний момент от фатальной черты.
Создатель расценил просьбу по-своему.
Дальше была частная психическая клиника (родители постарались определить единственную дочь к лучшим специалистам). Потом отделение пограничных состояний.
Об этом не хотелось вспоминать. Только не получалось.
Именно там Валентина узнала о своей беременности. Анфису они успели зачать в свою последнюю ночь. В тех самых ледяных от дождя сибирских травах. За несколько часов до гибели Османа.
Именно там, узнав о беременности, женщина возненавидела еще не родившуюся дочь. И перестала ненавидеть.
Именно там ей доходчиво дали понять, что она психическая. Нет, не врачи. Товарищи по несчастью постарались.
Каждый вечер у телевизора собирались обитатели отделения. Делились проблемами и собственными познаниями в больной теме.
— Что они понимают, наши врачи? — поджимала губы старушка Котеночкина.
— Коновалы… — брызгала слюной неугомонная Легкоступова. — У меня совсем не те симптомы, против которых лечат. Посудите сами…
И начинался обмен специальными терминами и методами лечения. Далее собеседники переходили к чужим симптомам. И особо волнующим случаям из практики больницы.
Возбужденное сознание Валентины ловило и анализировало сходства и различия вперемешку с комментариями пациентов. Мысли цеплялись за обрывки фраз. Ум пытался сложить разрозненные эпизоды в логическую цепочку.
— Зато по любому уголовному делу нас отмажут, с таким-то диагнозом…
— Ну, не скажи…
— Был бы адвокат хороший, а там хоть убей…
— Это кого же?
— А любого врага. И грех не воспользоваться…
Грех не воспользоваться…
Через месяц с небольшим ее перевели в роддом.
В отделении патологии она провела почти четыре месяца с короткими перерывами.
— Столько перенести. А курс лечения… — качали головой врачи.
— Шансов практически нет. Вы подумайте…
Снова?! На выбор не оставалось сил, пусть идет, как идет…
— Доктор, я буду рожать. Поймите…
— Понимаю, но не советую. Мы могли бы вызвать роды прямо сейчас. Ребенок имеет многочисленные патологии. Возможно, даже несовместимые с жизнью.
— Как Бог даст…
Анфиса родилась недоношенной. На восьмом месяце. Закричала сразу же.
— Артисткой будет, — расплылась в улыбке акушерка.
И тут же сникла. Почувствовав на себе тяжелый взгляд врача.
— Артисткой, не артисткой, но жить будет, — вынес вердикт эскулап. — Запасайтесь терпением, мамаша.
И она запаслась. Терпение лишним не бывает. В ее случае — особенно.
Когда пришло время, переехала в Н*.
— Будешь моим мужем, — огорошила она Стасика, своего телохранителя по приезде. — Да не переживай, понарошку. Одинокие женщины вызывают пристальное внимание. И нездоровый интерес. Кому-то жизненно важно их пожалеть, кому-то помочь, кому-то составить компанию. Впрочем, последнее мне точно не грозит. Так что, согласен с моим предложением?
— Фиктивный брак? — удивился Стасик. — Ничего себе предложеньице.
— Сбавь обороты. Всего лишь легенда для соседей. Пару раз обнимешь во дворе. Разрешаю при случае поцеловать в щечку. Фиску на руках поносить.
— Вся жизнь игра? — догадался мужчина. — Как скажете…
Так у новой жилички дома № 21 по улице Красивой появился муж. Кумушки у подъезда сразу отметили отсутствие вредных привычек и исключительную внимательность главы семьи.
— Хоть одной повезло, — вздохнула Нюра Прокопьевна. — Даже зацепиться не за что, кругом одна скукота. Не то что
