— Теперь тебя скорее всего уволят из армии, и ты сможешь поехать к своей Наташе…
Максим меня оборвал:
— Не поеду я ни к какой Наташе. Наташа ушла от меня к Роме, моему другу. Избитая тема солдатских песен. Но тогда я, клянусь, поверил в тебя. Наверное, когда человек на грани, он готов зацепиться за любую, даже самую нелепую возможность поверить в чудеса…
— Мы с тобой и о Роме говорили, — сама не знаю для чего, пробормотала я.
— Да? Я не помню…
Вскоре Максим окончательно оправился. К тому времени были подготовлены документы о его демобилизации из армии.
Наша часть должна была передислоцироваться в другое место. К нам прилетел вертолет с припасами. Этот же вертолет должен был доставить Максима на основную базу, откуда тот мог попасть в более мирные края, где начинается сладостная дорога домой.
— Долго еще, Женя, в этом аду телепаться собираешься? — спросил меня Максим на прощание.
— Не знаю. А ты как?
— Все! Еду домой. Учиться буду.
— Удачи тебе, и прощай!
Максим покачал головой:
— Не прощай, а до свидания. Мы еще пересечемся в этой жизни, чует мое сердце…
— Можешь адрес оставить, я тебе письмо напишу…
— Не стоит. Мы и так встретимся. И я выплачу тебе долг.
— Долг?
— Я обязан тебе жизнью.
— Вы скоро? — окликнули нас из вертолета. — Лететь пора!
— Ладно, я пошел, — сказал Максим. — Жаль, что у меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность тебе. Но я не забуду, что ты для меня сделала. До встречи, Женя!
— Пока…
Я махала рукой. Я оглянуться не успела, как посадка в вертолет была закончена и чудо техники двадцатого века поднялось в воздух.
Пару дней я еще размышляла о странном солдате, которого вот так, чудом, удалось спасти, а потом война со своим бешеным, бесчеловечным ритмом заставила выбросить все из головы напрочь. Больше я к тому случаю воспоминаниями не возвращалась. Разве что изредка, на секунду, проскальзывало что-то такое в сознании, но чтобы об этом задумываться — нет, никогда. И вот теперь мне все вспомнилось с такой отчетливостью, будто случилось только вчера. У Максима было множество ранений, и одно из них — на плече.
По нему я и опознала бывшего солдата.
— Теперь и я вспоминаю, — сказал Максим, глядя на меня. — Удивительно пересекаются людские судьбы, не правда ли?
— Да. А ты ведь говорил, что мы встретимся.
— Говорил. Я это чувствовал. Я вообще чувствую людей, которым еще доведется сыграть роль в моей жизни.
— Разве я ее уже не сыграла?
— Мне кажется, что нет.
— Ты обещал мне помочь в случае чего.
— Да, я не забыл. Тебе нужна помощь?
— Да. Я занимаюсь расследованием преступления.
Максим нахмурился.
— Я бы, конечно, с радостью тебе посодействовал, но представления не имею, каково это — заниматься частным сыском…
— Я расследую убийство Игоря Сергеевича Маркова.
— О-о-о… Мне тоже кажется, что Светин невиновен… И я должен стать информатором?
— Вроде того. Но ты подобрал слово, которое чаще всего используется как ругательство. Я прошу всего лишь о содействии.
Я соображала, стоит ли говорить Максиму, что он случайно оказался у меня в списке подозреваемых, но в конце концов решила раскрыть карты.
— Видишь ли, у меня есть подозрение, что убийца — кто-то из студентов, которым Марков грозил отчислением.
Максим рассмеялся.
— То есть я — подозреваемый, — произнес он скорее утвердительно, нежели вопросительно.
— Выходит, так, — смущенно ответила я.
— Ну и какой у меня резон?
— Не знаю. Многие молодые люди боятся отчисления из университета, словно смерти. Ведь это грозит им службой в армии, а она, знаешь ли, не очень популярна в наши дни…
— Ну, мне, как ты знаешь, армия больше не грозит, — заметил Максим.
— Теперь вижу. Но когда возникла версия, я о тебе ничего не знала.
— Ладно. Но ты, может быть, подскажешь мне, каким образом я могу посодействовать?
— Мне нужна информация об остальных подозреваемых.
Максим задумался:
— Не думаю, что они виновны.
— И еще помощь в расследовании, — поспешила добавить я. — Ведь ты хорошо знаешь университет, а мне кажется, что разгадка тайны где-то там.
Мы болтали уже довольно долго, и на балконе появилась группа студентов, надумавших покурить. Они недоуменно поглядели на нас.
— Долго же вы… — протянул кто-то.
Я решила временно перевести разговор на другую тему.
— Но как ты оказался в Тарасове? — спросила я Максима.
— А ты?
— Я здесь давно живу. Не подумал же ты, что мой дом — в «горячей точке»?
— А я жил в небольшом городке, в Шиганах. Потом поступил в университет и начал снимать квартиру в Тарасове.
— Оказывается, мы жили совсем рядом все это время, — заметила я.
— Да.
Студенты, наблюдавшие за нами, удивлялись все больше и больше.
— Так вы давно знакомы? — задал кто-то вопрос, которого давно следовало ожидать.
С огромной неохотой мне пришлось дать некоторые разъяснения.
Когда ребята, покурив, вернулись в комнату, мы с Максимом повели беседу в прежнем русле.
— Ну так что ты можешь сказать о подозреваемых? — поинтересовалась я.
— Ничего. Те девчонки, которым Марков грозил отчислением, состояли в одной из групп поиска, когда случилась трагедия. Так что у них алиби. А еще один пацан… Так он сам тогда пострадал. Ему прострелили ногу. Ты, наверное, слышала об этом.
— Да. Не думаю, что это мог быть он.
— Ну и я остаюсь. Вот и все.
Я покачала головой.
— Неужели снова ложный след?
— Вполне может быть.
Я нахмурилась, потом махнула рукой и тряхнула головой:
— Пойдем ко всем!
— Пойдем.
Мы вернулись в гостиную.
* * *
Остаток вечеринки я болтала с Максимом. Старый-новый знакомый вызвался проводить меня домой.
К тому моменту успело стемнеть. Мы не спеша брели по ночному Тарасову, мимо нас мелькали спешащие по своим делам прохожие. Было тепло. Весна вступала в свои права все отчетливее.
Это произошло в квартале от тетушкиного дома. Из темноты внезапно вынырнули трое с пистолетами. Лица мужчин невозможно было разглядеть из-за капюшонов спортивных курток.
— Вот те на! — процедил сквозь зубы Максим.
Как назло, оружия у меня при себе не было. Я ведь находилась не при исполнении обязанностей. Тем не менее я твердо решила сохранять спокойствие. Придется рассчитывать на собственные силы.
— Прорвемся? — шепнула я на ухо Максиму.
— И не в такие передряги попадать доводилось, — услышала я в ответ.
Я приняла решение нападать первой. Иного выхода я не видела. Только так — застать противника врасплох.
Я подпрыгнула и ударила «вертушкой» сразу двоих. Пистолет одного из бандитов не замедлил покинуть хозяйскую руку и отлететь далеко в сторону. Другой нападавший упал на асфальт вместе с оружием. Краем глаза я увидела, как Максим бесстрашно бросился на третьего и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Негодяй зашатался и выстрелил. Максим ловко отскочил вправо, и пуля его миновала.
Тем временем я прыгнула сверху на противника, у которого пистолет выбить из рук не удалось. Бандит закричал. Наверное, ему было очень больно, но что я могла поделать. «Он первый начал», — как говорят маленькие дети, когда жалуются маме. Я нагнулась и вырвала из руки поверженного противника пистолет.
Теперь я была вооружена. Максим также не бездействовал. Он ударил своего соперника ботинком в пах, а сам бросился к пистолету, который я выбила из рук первого из подонков.
Вскоре перевес сил оказался явно на нашей стороне.
Первым сообразил, что к чему, как раз тот нападавший, который первым расстался с оружием. Он бросился наутек. Следом за ним пустился в бегство бандит, которого взял на себя Максим. Оставшийся противник совершил и вовсе неожиданный поступок. Он бросился на меня, отшвырнул от себя так, словно я могла заразить его чумой, и побежал в ту сторону, куда устремились его сотоварищи. Но в последнюю минуту Максим умудрился ухватить его за капюшон. Послышался треск рвущейся ткани. Капюшон спал с лица бандита. И в то мгновение я увидела бритую голову и маловыразительную физиономию. Максим развернул негодяя к себе.
И тут бандит словно очнулся. Рука его распрямилась на манер пружины, и кулак опустился на нос Максиму. Кровь брызнула во все стороны, попала мне на блузку. Затем он ловко толкнул Максима на меня, так что мы вдвоем упали, а сам обратился в бегство.
Когда мы пришли в себя, бандит был уже далеко. Максим хотел было выстрелить в его сторону, но я схватила его за руку, опустила ее.
— Не стоит, Максим. Право, не стоит. Лишние проблемы нам не нужны.
— Я его уже видел, — бормотал Максим. — Я его уже видел.
