— Кому ты предназначаешь это питье? — спросил маркиз.
— Жану Жеди. Я считаю благоразумным исключить возможность встречи с ним.
— Браво, ты думаешь обо всем!
Подвал был открыт, Жан Жеди выпущен на свободу, и ему дали надеть пальто и круглую шляпу, принесенные Клодией. Последняя дала ему пять золотых со словами:
— Вот половина условленной цены; по окончании дела вы получите остальное.
Она посадила его на козлы рядом с собой, тогда как Жорж сел в фиакр, который быстро покатился.
Без четверти десять он остановился на площади Согласия.
В то время газового освещения еще не было, и площадь выглядела мрачной и пустынной.
Жорж открыл дверцы, выскочил на грязную мостовую, так как шел дождь, и направился к мосту, который, как известно, вел к саду Тюльери.
Доктора Леруа еще не было.
В ту минуту, как пробило десять часов, он услышал звук шагов.
«Это, по всей вероятности, доктор», — подумал он.
И действительно, это был Леруа, державший на руках ребенка Сигизмунда.
Несмотря на темноту, Жорж узнал его и сказал:
— По всей вероятности, вы та особа, которую я жду.
— А кого вы ждете? — осторожно спросил доктор.
— Доктора Леруа из Брюнуа.
Затем маркиз наклонился и сказал немного тише:
— Я — доверенный слуга герцога де Латур-Водье.
Доктор не мог больше сомневаться.
— Хорошо, сударь, — сказал он, — як вашим услугам.
— Пойдемте, нас ждет экипаж.
Доктор Леруа последовал за Жоржем и сел с ним в фиакр. Экипаж сейчас же повернул на дорогу в Нельи. В трехстах шагах за ним ехал другой фиакр. Это был номер 13, который вез в Курбвуа племянника доктора.
Две клячи Пьера Лорио едва держались на ногах от усталости, и только сильные удары кнута заставляли их двигаться вперед. Они поминутно останавливались.
У заставы Звезды расстояние между двумя экипажами составляло уже не триста, а шестьсот шагов.
Поль Леруа был вне себя от медлительности, с которой двигался его фиакр.
Наконец они проехали почти всю улицу, но в ста шагах от начала моста Нельи клячи Пьера Лорио вдруг остановились. Кучер стал снова подгонять их изо всех сил, но это не помогало, и одна из лошадей упала на грязную мостовую, сломав во время падения дышло.
Пьер сошел с козел и, громко бранясь, объяснил своему седоку, в чем дело.
Поль покорился своей участи, щедро заплатил кучеру и продолжал путь пешком.
Между тем другой фиакр, которым правила Клодия, въехал на мост Нельи.
В ту минуту, когда они достигли середины, куртизанка пустила лошадей шагом.
— Настало время заработать ваши деньги и свободу, — сказала она Жану Жеди, сидевшему рядом с ней. — Берите этот нож. Я остановлю экипаж, вы сойдете с козел, сидящие в фиакре сделают то же, вы проскользнете сзади и ударите старика, который несет на руках ребенка. Убейте его одним ударом и перебросьте тело в воду через перила. С ребенком сделайте то же.
— Хорошо, — прошептал Жан Жеди.
— Можно подумать, что вы боитесь: вы дрожите.
— Я дрожу не от страха: я промок до костей и дрожу от холода.
Клодия вынула из кармана плоскую бутылку.
— Выпейте мадеры, — сказала она. — Она вас согреет и придаст мужества.
Жан Жеди залпом выпил всю бутылку.
— Великолепно, — прошептал он.
В эту минуту Клодия остановила экипаж.
Жорж и доктор сейчас же вышли, и Жан Жеди тихонько пошел вслед за ними.
Клодия повернула лошадей. Она направлялась к Нельи и остановилась в ста шагах.
— Где мы? — спросил доктор.
— Недалеко от места, где вас ожидает герцог, идемте!
Дядя Поля не задал никакого вопроса и последовал за своим спутником.
В эту минуту Жан Жеди ударил старика в спину, и все лезвие ножа исчезло у того между лопаток.
Доктор вскрикнул и упал.
Ребенок вывалился у него из рук.
Жан Жеди поднял труп и перекинул его через перила.
Жорж тотчас же дал ему пять луидоров.
— И ребенка скорее туда же.
— Я его утоплю, но немного подальше, — ответил убийца.
Схватив ребенка, он исчез с ним в темноте по направлению к Курбвуа.
Удивленный маркиз спросил себя, следует ли ему следовать за Жаном Жеди, но он так спешил оставить место преступления, что, не долго думая, побежал к Клодии.
В нескольких шагах от моста он столкнулся с человеком, который шел очень быстро, опустив голову.
Это был Поль Леруа, спешивший заплатить Мориссо.
За несколько секунд перед этим он слышал крик, затем глухой шум. Он остановился и стал прислушиваться, но кругом все снова стало тихо.
«Верно, у меня в ушах звенит», — подумал он и продолжил путь.
Тогда-то он встретился с Жоржем де Латур-Водье. Когда он дошел до середины моста, ему послышался стон из реки. Он остановился и, наклонившись через перила, стал прислушиваться. Ему показалось, что перила покрыты темными пятнами.
Стон не возобновился.
Пять минут спустя племянник доктора стучал в двери Мориссо.
— Вот деньги, — сказал Поль, — отдайте мне векселя.
Он подал шесть билетов по тысяче франков.
Мориссо сделал жест удивления и ужаса.
— Эти билеты в крови! — воскликнул он. — И ваши руки также!
Удивленный Поль посмотрел на свои руки и на деньги, которые были покрыты свежими пятнами крови.
Бесконечный ужас отразился в его взгляде; он задрожал и прошептал едва слышным голосом:
— Теперь я понимаю… Этот крик… Глухой шум… Стон… Все объясняется… Было совершено преступление… Почти на моих глазах.
— Преступление? — повторил Мориссо, в уме которого мелькнуло подозрение. — О каком преступлении вы говорите?
Тогда Поль Леруа вкратце рассказал, что он слышал несколько минут назад, проходя через мост Нельи.
Мориссо выслушал его, но, очевидно, не поверил. Тем не менее он взял деньги и вернул векселя.
Поль отправился в Париж, а Мориссо, хотя было уже около полуночи, пошел к полицейскому комиссару Курбвуа и дал ему показания.
На другой день, около полудня, Поль, очень удивленный и даже обеспокоенный, что не видел дядю, готовился выйти из дома. Вдруг послышался звонок.
Поль поспешил открыть дверь и на пороге увидел полицейского комиссара и двух агентов.
Комиссар явился арестовать Поля, обвиняемого в убийстве.
В тот же самый день переодетая Клодия Варни пробралась в Брюнуа в дом доктора, услав предварительно верную служанку.
Обыскав все шкафы и ящики, она завладела письмом, написанным Сигизмундом перед дуэлью, и его завещанием.
Этим завещанием герцог объявлял сына Эстер своим законным и единственным наследником.
В одно роковое утро Поль Леруа, признанный виновным в убийстве без смягчающих обстоятельств, всходил на эшафот, на котором должна была пасть его голова.
Среди любопытной толпы стояла молодая женщина в трауре, державшая за руки двоих детей и глядевшая с безумным видом на ужасное зрелище.
Это была жена или, лучше сказать, вдова казненного со своими детьми Бертой и Абелем.
Неделю спустя умерла вдовствующая герцогиня де Латур-Водье, и маркиз Жорж получил титул и богатство своего брата.
Жан Жеди, убив доктора Леруа и получив пять золотых, убежал в сторону Курбвуа, унося с собой сына Сигизмунда.
В конце моста он поспешно повернул направо и спустился с набережной к реке. Тут он остановился, задыхаясь от усталости, и взглянул на маленькое создание, которое готовился убить так же, как убил старика.
Ребенок, которому было всего два года, не мог сознавать, какая опасность ему угрожала, тем не менее он инстинктивно понимал, что попал в чужие руки, и боялся. Он не плакал, но пристально глядел на бледное лицо Жана Жеди и крепко держался за его платье своими маленькими ручонками.
Убийца доктора, убежденный, что на берегу никого нет, поднял ребенка над головой и хотел бросить в Сену, но вдруг малютка прошептал слабым голосом:
— Не делай бобо мальчику.
С Жаном Жеди произошло нечто странное и непонятное. Он медленно опустил руки и взглянул на ребенка, который успокоился и своими маленькими ручками гладил его по лицу.
— Черт возьми! — прошептал Жан Жеди. — Трудно убить его. Ты выиграл дело, бедняжка! Черт меня возьми, если я тебя утоплю… Ты слишком хорош. Ну, малютка, поцелуй меня!
Злодей подставил свою щеку ребенку, снова поднялся на набережную и, продолжая бежать, вышел на дорогу в Нельи. Он тихо пошел по боковой аллее, как вдруг в ста шагах от моста заметил неподвижно стоявший фиакр и хлопотавшего около него человека.
Это был Пьер Лорио, который, подняв упавшую лошадь, связывал веревками дышло, чтобы как-нибудь доехать до Парижа.
Жан Жеди прошел мимо, так как ему не было никакого дела до сломавшегося фиакра. Он шел очень скоро, почти бежал, но вдруг остановился. Странная дрожь пробежала по всему его телу; в глазах потемнело, в груди он почувствовал сильную боль.
