Клодия не предвидела этой смерти и была ею поражена не потому, что потеряла мужа, но потому, что, достигнув крайних пределов второй молодости, она вдруг увидела, как исчез источник, из которого она еще накануне думала черпать постоянно.
Привыкнув тратить двести тысяч франков в год, она вдруг осталась с восемьюдесятью тысячами капитала. Только тогда Клодия вспомнила про герцога. Вдовство сделало ее свободной, и ничто не мешало ей вернуться во Францию.
В голове ее созрел план вроде тех, которые она так хорошо составляла в молодости. Но, чтобы привести этот план в исполнение, надо было быть в Париже.
Мистрисс Дик-Торн ликвидировала свои дела и, приехав в Париж вместе с дочерью, поселилась на улице Берлин.
ГЛАВА 8Теперь, когда наши читатели знают прошлое герцога де Латур-Водье, они должны понять, каков был его ужас, когда он увидел через двадцать лет человека, желавшего восстановить доброе имя казненного Поля Леруа и, следовательно, опасного, если не для свободы герцога, так как его защищала давность преступления, то, во всяком случае, для его чести.
Жорж уже несколько лет не знал, что сталось с Клодией, и вдруг стал думать о ней со смутным ужасом. Этот ужас сильно увеличился бы, если бы он мог предположить ее присутствие в Париже и догадаться о причинах, которые привели ее.
Когда пробило десять часов, он, услышав в соседней комнате шаги, поднял голову, и лицо его прояснилось.
В дверь послышался тихий стук.
— Войдите, — сказал он.
Дверь отворилась, и на пороге показался Франциск.
— Что вам надо? — спросил Жорж.
— Господин Тефер.
— Входите скорее.
Лакей отступил, чтобы пропустить посетителя, который вошел, почтительно кланяясь.
Это был мужчина лет тридцати пяти, высокий и худой, с черными обстриженными под гребенку волосами и гладко выбритым лицом. В наружности его не было ничего особенного, только глаза выражали не совсем обыкновенный ум.
Герцог встал ему навстречу.
Тефер подошел к бюро, поклонился вторично и остановился.
В это время лакей уже ушел.
— Я вам писал, Тефер, — сказал Жорж.
— Мой приход доказывает, что я получил ваше письмо.
— Благодарю… Нам надо поговорить, но сначала садитесь, прошу вас.
И герцог опустился в кресло. Наступило молчание.
— Вы по-прежнему довольны вашим местом в префектуре?
— По-прежнему, герцог, и снова благодарю вас за вашу протекцию, которой я обязан этим местом.
— Вы были сыном одного из старых слуг моего семейства, ваш отец доказал свою преданность в трудные минуты моей жизни, и я считал долгом отплатить сыну за услуги отца.
— Я был бы очень счастлив, если бы удалось на деле доказать вам мою благодарность.
— Этот случай, может быть, представится, и я не сомневаюсь, что вы докажете вашу благодарность не на одних словах, Тефер. Поэтому я, более чем когда-либо, хочу быть вам полезным.
— Не знаю, как благодарить вас, герцог, — сказал инспектор, а про себя подумал: «Нет сомнения, что эта любезность имеет серьезные причины. Он чего-то хочет от меня».
Действительно, герцог де Латур-Водье нуждался в Тефере, но не желал прямо приступить к делу, поэтому продолжал:
— Вы по-прежнему занимаетесь политическими делами?
— Да, герцог. •
— В таком случае вы знаете про те заговоры против установленного порядка, которые замышляются за границей, по большей части в Италии, тогда как Лондон служит заговорщикам сборным пунктом перед отправкой в Париж?
— Да, герцог, я знаю про эти таинственные дела и глубоко сожалею, что Англия служит убежищем преступникам. Нам известно, что в настоящее время по другую сторону Ла-Манша готовится заговор, но до сих пор все сведения еще очень неопределенны. Мы не смогли напасть на след и не можем никого арестовать.
— Но, кажется, недавно были обнаружены бомбы, доставленные из Лондона?
— Да, герцог, в меблированных комнатах.
— Значит, их обладатель отказался говорить?
— Нет. Когда пришли его арестовать, он исчез, и его не смогли найти.
— Тефер, — сказал герцог, помолчав немного, — я полагаю, что в префектуре были бы вам очень благодарны, если бы вы арестовали одного из агентов, приехавших из Лондона?
Глаза Тефера засверкали.
— О! Герцог, за подобный приз я мог бы всего просить и всего добиться…
Почти тотчас же он добавил тоном глубочайшего огорчения:
— К несчастью, я не могу надеяться на что-нибудь подобное и только оплакиваю свое бессилие!
— Ну, я могу облегчить вашу задачу…
— Вы, герцог?
— Да, я. Я видел одного из этих таинственных, неуловимых агентов… Я видел его так же близко, как вижу вас.
— А могу я вас спросить, где произошла эта встреча?
— В Париже, этот человек находится здесь уже несколько дней.
— Вы знаете, где он живет?
— Нет. Но вы можете узнать его адрес.
— Да, конечно, если вы опишете мне его наружность и скажете его имя.
— Имени я не знаю, но наружность описать могу. И могу даже сделать больше: я укажу вам день и место, где можно будет произвести арест.
— День и место?…
— Да, в будущий четверг на кладбище Монпарнас. Там я встретил эту подозрительную личность, и туда он придет, чтобы уговориться с одной женщиной, связной французских заговорщиков.
— Вы знаете, кто эта женщина?
— Нет. И поймите, что ее не следует, по крайней мере в настоящее время, впутывать в это дело… позднее мы увидим… Главное, надо арестовать человека, партия которого угрожает главе государства. Когда вы его арестуете, я хочу первым узнать об этом. Вы понимаете? Первым… И присутствовать при обыске…
Полицейский с почтительным видом слушал своего могущественного собеседника и уже несколько мгновений как понял причину, заставившую герцога действовать, но хотел убедиться, что не ошибается.
— По всей вероятности, этот человек ваш враг?
— Тефер, — торжественно сказал сенатор, — вы говорите, не подумав. Каким образом может этот человек быть моим врагом, когда я не знаю даже его имени? Он враг императора, и это оправдывает всякие меры против него.
— Я понял, герцог. И мне так же, как и вам, его арест кажется необходимым. Но надо, чтобы он не показался неосновательным. Убеждены ли вы, что у него найдутся компрометирующие бумаги… указание на заговор?
— В этом я убежден. Обыск, при котором я буду свидетелем, даст важные результаты, — даю вам слово. Они будут настолько же полезны вам, как и интересам государства… Но надо, чтобы до времени об этом не знали в суде.
— Но для того чтобы его арестовать, мне необходимо получить ордер, — заметил полицейский.
— Как! — воскликнул герцог. — Я думал, что у вас есть ордера на аресты, в которые вы можете вписать какое угодно имя?!
— Эти случаи очень редки. Но я могу достать, так как пользуюсь известным доверием. Но для того, чтобы вписать в него имя, нужно его знать.
— Оставьте место пустым, — имя впишете позднее, после ареста.
— Но это незаконно!
— Не все ли равно? Вы поступите действительно незаконно, но с самым похвальным намерением.
— Но, герцог, я рискую скомпрометировать себя…
— Не беспокойтесь, я беру на себя ответственность за ваш поступок. Этот человек должен быть арестован! Понимаете? Должен!
— В таком случае, все будет сделано. Я жду ваших приказаний.
— В будущий четверг между восемью и девятью часами он должен явиться на кладбище Монпарнас. Я буду там, вы также должны быть там с восьми часов…
— Один?
— Вы думаете, что можете арестовать его один?
— Нет, если он будет сопротивляться… Мне кажется, лучше взять с собой двух агентов.
— Людей верных?
— Да, верных и скромных. Они повинуются без разговоров, не стараются понимать, и молчание составляет одну из их обязанностей.
— В таком случае, возьмите этих агентов, если вы отвечаете за них.
— Как за самого себя. Где прикажете вас ждать?
— Около решетки кладбища. Когда этот человек выйдет, я пойду за ним и укажу вам на него. Остальное — ваше дело.
— А дальше?
— Вы покажете мне жилище обвиняемого.
— Эх, господин герцог, он, по всей вероятности, не будет так наивен, чтобы дать свой адрес, в особенности, если у него хранятся какие-нибудь компрометирующие бумаги.
— Верно. На что же решиться?
— Мне кажется, было бы благоразумнее последовать за ним осторожно и арестовать его дома.
— Да, может быть… Мы решим это на кладбище. Но вы не начнете действовать, не получив моих последних инструкций.
— Слушаюсь, герцог. Но вот в чем дело: если обвиняемый живет в меблированных комнатах — что очень вероятно, — то обыск невозможно сделать тайно. Нас спросят, куда мы идем, кто мы такие и по какому праву действуем.
— Вы обыщете обвиняемого, возьмете ключ от комнаты и, в случае надобности, покажете вашу карточку полицейского инспектора, которая дает вам тем более обширные права, чем более они неопределенны.
