— Отправив Женю Реутову к Началу всех начал и не потрудившись скрыть этот факт, вы поставили своего мецената, Салазарова, и его высокого покровителя в положение, при котором трещат репутации, рушатся карьеры, рвутся карманы, и свобода ограничивается решеткой тюремной камеры. И ситуация эта имеет две опоры, выбив которые можно вызвать изменения в лучшую сторону. Для нас с вами. С позиции Салазарова и его друга мы обе подлежим уничтожению. Мы обе этого не хотим, поэтому должны стать союзницами и помочь друг другу уцелеть. Ваш отъезд спустит курок. Они поймут, что теряют над вами контроль, и поторопятся уничтожить вас. Вы ведь не сможете не заниматься вашим делом? Значит, будете везде у них на виду, не скроетесь. Я убедила вас?
Баба Рита встала, прошлась по кабинету, посмотрела в окно.
— Да!
Ох, как трудно дался ей этот ответ! А теперь главное — не торопить событий.
— Неужто я ошиблась в астрологических вычислениях? Неверно выбрала время для жертвоприношения?
Господи, дай терпения для разговора с этой черной фанатичкой не христианского, да еще и перевернутого креста!
— Каждая сила действует в своей сфере.
Положение очевидное и известное даже школьникам. Интересно, о чем это она?
— Силы объединяются совместным действием.
Черт бы тебя унес в свое пекло, проповедница хренова!
— Я готова к сотрудничеству! Что от меня требуется?
Ну уж нет, дражайшая, к подручничеству ты готова, иной роли я тебе не выделю!
— Имя покровителя Салазарова!
Вот это разговор пошел! В нужном ключе и тоне! Не задавила я ее, нет. По уму она мне покорилась. Умная баба!
— У него много знакомых, в том числе и из тех, кто по положению стоит выше его. О ком вы?
— Человек скорее всего из городской или губернской администрации, способный быстро организовывать, направлять и управлять действиями милицейских подразделений.
При виде нахмурившегося в напряженном раздумье лица бабы Риты я поверила, что мой вопрос застал ее врасплох, и точного ответа она не знает. И стало страшно за судьбу моего плана, способного в недалеком будущем вернуть нам с Костей мир и тишину.
— Небольших, мобильных милицейских подразделений! — уточнила, облегчая ей задачу.
— Может быть, Рогожин? — произнесла она наконец.
— Еще?
— Нет, больше некому! — прозвучало увереннее, но все равно нуждается в проверке.
Будем ковать железо. Мечи — на орала. И все проверять немедленно — по телефону.
— Позвоните Салазарову, — прошу ее очень вежливо, — и дайте мне трубку.
Вот этого ей делать не хотелось до полусмерти. Ну да! Попросите-ка здорового человека сунуть голову в петлю!
Баба Рита, погрузившись в себя, долго стояла над телефонным аппаратом и наконец, легонько вздохнув, сняла трубку. Я внимательно наблюдала за ее пальцами и запомнила номер от первой до последней цифры.
— Ну, слушаю я вас, говорите, что ж вы! — Голос был раздраженным, как у человека, оторванного от дела по пустякам.
— Добрый вечер, господин Салазаров.
— Алло! Рита! Кто это? Не валяйте дурака, в самом деле!
— Это Татьяна Иванова!
— Иванова? Какая Иванова? Татьяна Иванова! — И в сторону, растерянно и тихо: — С того света, что ли?
— Это Татьяна Иванова, — поясняю ему любезно, — которую вы дважды поручали убить!
— …мать! — прозвучало с тем же выражением. Ну нельзя же так поддаваться панике! — Кого я поручал убить? Вы в своем уме?
— Салазаров! — Я закрыла глаза и стиснула зубы, отключая эмоции. — Давайте говорить по существу! Одно то, что я до сих пор относительно невредима, должно убедить вас в необходимости нашего разговора. К тому же ставлю вас в известность, что с этого момента любой ущерб, нанесенный здоровью моему и моего спутника, запустит в дело всю собранную мной информацию по вашим связям с центром нетрадиционной медицины, где есть факты человеческих жертвоприношений, с криминальными группировками, выполняющими ваши заказы на убийства, с господином Рогожиным, который благодаря специфическому характеру этих связей не гнушается организацией милицейского преследования ни в чем не повинных граждан! Вы меня поняли?
— Ну, и старика не пожалела! Приплела!
— Меня не жалели! — отвечаю уже более миролюбиво, давая ему надежду на диалог.
— Чего вы хотите, Татьяна Иванова, от меня и Рогожина?
Вот теперь по существу! Только очень уж неполно.
— И от народной целительницы бабы Риты, и от бандюги подлого — Байдука, и от следователя Горчакова, ведущего дело об убийстве Жени Реутовой, не только от вас двоих!
— С нами я пятерых насчитал. Не много для вас одной?
— Нас двое! — напоминаю ему. — Так что уж как-нибудь переварить постараемся!
Я подождала, соображая, не упустила ли чего. Молчания он не выдержал, поторопил:
— Я слушаю вас, да, продолжайте!
— Горчаков опрометчивым обвинением в причастности к убийству Реутовой вынудил меня начать расследование.
— Это следователь, что ли? — уточнил Салазаров. — Понял, дальше!
— Мне надо, чтобы отстал от меня. Окончательно и бесповоротно. Необходимо, чтобы этого захотело его начальство.
— Так! — согласился Салазаров.
— Я не желаю больше видеть эти мерзкие бандитские рожи с их елейными поначалу ухмылками. А выстрелы в темных подъездах мне расшатывают нервы.
— Два!
Записывает он, что ли?
— Я глубоко убеждена в неуместности присутствия в нашем городе людей, ставящих оккультные опыты на человеческой крови. Если это и медицина, то уж никак не народная. Пусть всей компанией уезжают и не возвращаются!
— Три!
— Было бы идеальным, если бы милицейские подразделения рысистой породы перестали интересоваться мной и моей машиной до той по крайней мере поры, пока я не натворю что-нибудь существенное по их части.
— Есть!
Что-то уж совсем без задержки все через него пролетает. Посмотрим!
— Я претерпела определенный материальный ущерб, бултыхаясь, спасибо вам, в вашей мутной водичке, но он ничтожен по сравнению с ущербом моральным. Все-таки два убийства перенесла, а это сильно вредит здоровью. И о страданиях моего помощника не забудьте. Не сбросьте их со счета. Все это хотелось бы видеть компенсированным определенным количеством денежных знаков.
— Вот! — обрадованно воскликнул Салазаров. — Наконец-то добрались до нас с Рогожиным!
— Да, это относится к вам и к нему! — подтвердила, понимая неуместность в таком деле недоговоренности.
— Это все?
Как он по-деловому лаконичен!
— Да, я скромная.
— Что ж, ваши требования не чрезмерны. Но какими бы они ни были, нуждаются все-таки в осмыслении. Да?
— Да, я слушаю вас!
Теперь его очередь выдвигать условия.
— Но предположим, что они приняты. Предпложим? Хорошо! Какие гарантии вы предоставите насчет информации, запертой вами неподалеку, но так надежно?
— Гарантии самые основательные! — заверяю его, ничуть не смущаясь. — Вас они устроят.
— Это радует, но все же хотелось бы знать… — не отступает он от своего, но я перебиваю:
— Прошу, обсудите все с господином Рогожиным, и чем скорее, тем лучше. Поймите, это насущно для меня. Не могу же я до бесконечности жить как в каком-то западном боевике — сплошь погони и перестрелки! Предлагаю, черт вас возьми, перемирие. Тем более — случись со мной что после нашего разговора, вам с Рогожиным придется не слабо страдать, поймите меня правильно, я не запугиваю. Так что прекратить все это безобразие в ваших силах и интересах. А о моих гарантиях давайте поговорим завтра с утра.
— Хорошо! — сдается он. — С утра так с утра. В офисе моей фирмы, часов, скажем, в десять. Найдете?
— Постараюсь! — заверила я, и мы расстались по-английски, не прощаясь.
К концу разговора я вместе с телефонным аппаратом оказалась у окна и теперь глазела в него с полегчавшим сердцем и опустошенной головой. Машина «бабы», дорога, не страдающая от обилия транспорта, клумба в каштановом сквере, алкаш, наверное, тот самый, с лиловыми подошвами вместо губ, мирно спящий на скамеечке над затоптанным, заплеванным, подтаявшим снегом под лучами вечернего весеннего солнышка.
Третий день водоворота, закрутившего нас нежданно-негаданно. Вечер трудного дня. Мы с Костей обещали кое-что друг другу на этот вечер. Обещания надо выполнять. Особенно когда выполнять их хочется.
— Чего ради ты решила договориться с Салазаровым? — спросил меня Константин за завтраком, когда утренняя программа взаимных приветствий была выполнена полностью, а время для обсуждения планов на начинающийся день еще не наступило.
О содержании телефонного разговора я рассказала ему еще вчера, по свежей памяти, стараясь ничего не упустить. Прошедшим вечером мы были слишком заняты для вопросов и ответов, а позже дружно и беззаботно заснули, обнимая друг друга. Спали, между прочим, без кошмаров и вообще без сновидений. Даже мой железный сэнсэй был утомлен событиями прошедшего дня до последнего предела, меня же ноги едва держали, какие там сны могут быть! Но несмотря на это, оказавшись под одним одеялом, мы не могли отказать себе в удовольствии дотронуться друг до друга, и все, как по пословице, началось с легкого поглаживания.
