— Не думаешь ли ты, что Салазаров оставит нас в покое, испугавшись разоблачений? — по-новому зашел Костя, испытывающе глядя на меня.
— Не думаю, Костя, я не наивный человек и не вчера на свет родилась! — ответила ему, и моя внутренняя улыбка прорвалась наружу.
Бывают моменты, когда мы смутно чувствуем, что оседлали удачу, и, несмотря на все неудачи, испытываем прилив энергичного оптимизма. Сегодняшнее утро таким и было. Было таким, что улыбаться хотелось, и мы улыбались друг другу, не опасаясь показаться благодушными дурачками.
— Мой разговор с Салазаровым даст нам времени совсем немного, но достаточно для того, чтобы добить эту лихую компанию.
— Добить? — изумился Константин. — А мы что, ее уже бить начали?
— Еще как!
Костя поморгал, задумчиво глядя перед собой.
— А мне казалось, что вчера нас здорово колошматили! Ребята Байдука. И с милицией неприятность вышла.
Он рассмеялся.
— Красиво следователь твой сдесантировался! Такую гимнастику мне давно видеть не приходилось! Рацию, интересно, об асфальт не раскокал?
Мне вчера гимнастики тоже хватило, но вот так, просто, об этом не расскажешь. И он помалкивает о том, как ему, классному, не побоюсь этого слова, специалисту в искусстве изощренного мордобоя, изловчились так ребра пересчитать. Сначала в ванной, а особенно в постели до меня дошло, как сильно его отделали.
«Вчера, Костя, мы в два приема развернули наши неприятности против их создателей и заработали небольшую передышку, не использовать которую было бы непростительной глупостью», — так я подумала. Высказываться пришлось яснее:
— Вспомни, я предупредила Байдука о скором прибытии милиции и намекнула, что Салазарову стоило бы избавиться от исполнителей, по аналогии с позавчерашним киллером.
— Да, милицию я вызвал. Из машины, — вспомнил Костя.
— И Байдук предположил такую возможность. Но уверен не был. А пример с киллером на него подействовал. После этого, я уверена, Салазаров потерял своих боевых союзников. Разбираться они не будут, а займутся местью — нам, по известным причинам, и Салазарову — по нашему навету. Причем, он в их глазах виноват больше, и для расчета с ним требуется меньше хлопот. Он не обладает нашими навыками и весь на виду.
Я предполагаю, Костя, что вначале отморозки займутся Салазаровым, и черт меня возьми, если я намекнула ему об этом хоть словом! Мы ударили. Согласись?
Я увлеклась рассуждениями и доводами так, что Константину, для того чтобы остановить меня, пришлось сжать мне руку. Что он и сделал своими сильными и нежными пальцами.
— Оставь отморозков, — попросил. — Про них все ясно с самого начала, и давай про договор с Салазаровым.
Я смотрела на него, изменившегося даже внешне не в лучшую сторону за каких-то три дня, и подумала, что обязательно верну все к началу — к спортзалу, сауне и той блаженно-сумасшедшей ночи, в которую о сне мы вспомнили только на рассвете. К полубатонным утренним бутербродам моего исполнения и кружкам горячего кофе. А если вдруг в этот момент раздастся звонок и в дверях, чудом повтора, возникнет несуразная фигура в колоколообразном пальтеце, застрелю, к чертовой матери, на пороге, не дам Аяксу и слова его глумливого молвить!
Про что он меня спрашивает? Про отморозков? Нет. Про Салазарова. Так и про Рогожина, значит.
— Первоначально, Костя, звонком к Салазарову я преследовала цель проверить фамилию Рогожина, сообщенную мне Ритой. Блеф, конечно, отчаянный, риск был велик, но победителей не судят. А дальше меня посетило вдохновение к импровизации, а проще говоря, понесло напропалую, пойми меня правильно, и вынесло очень даже неплохо. Я вкратце обрисовала Салазарову ситуацию, чтобы понял, насколько мы осведомлены — тут и его собственная роль, и Рогожина, и, знаешь, убедила в том, что неясностей для нас не осталось. Не будет неясностей и у тех, к кому эта информация попадет, а огласка для них смерти подобна!
— У кого это — у тех ? — снова перебил меня Константин.
— Да ни у кого пока, но им-то это неизвестно, а было бы известно наверняка, нам с тобой пришлось бы потрудиться, чтобы прожить эту ночь.
Мне потребовалась сигарета, чтобы сгладить неприятное впечатление от высказанного, и Константин, а это небывалое чудо, тоже закурил в знак солидарности.
— Костя, нам так необходимо время, совсем немного, для совершения кое-каких действий, а в условиях непрерывной облавы, когда мы вынуждены бегать и защищаться, шансов на успех мы не имеем. Вот я и договаривалась!
— Опять блеф? — Константин выпустил дым через ноздри и неодобрительно покачал головой. — А если они вздумают рискнуть и ударить, несмотря ни на что? Возьмут нас прямо голеньких!
— Взяли бы, — согласилась, — но рисковать не станут.
— Почему?
— Потому что рискуют они так сильно, что захотели бы снова попытаться выяснить местонахождение нашего информационного сейфа.
— Анохиной? — Он немного подумал. — Думаю, это не так трудно.
— Конечно! — подписала я приговор Алле и тут же его аннулировала: — Но на это тоже нужно время, а мы его им давать не собираемся!
— Вот так, да? — Он поднял голову и брови. — Так чего же мы сидим? Чего время тратим? Говори, что делать!
— Мы завтракаем! — вознегодовала я. — А если серьезно, то, конечно, тебе пора! К Алле…
Константин был возмущен и раздосадован ролью, определенной ему в сегодняшнем раскладе, — работа с Анохиной над материалами дела, оформление их в виде доклада или информационного письма. Константин в качестве очевидца и участника всех событий мог оказать Алле неоценимую помощь. Копия такого письма нужна мне была позарез, и чем скорее, тем лучше. Это я и объяснила Косте буквально в двух словах, и он, умница, все понял и согласился, правда, не без колебаний.
Оставшись в одиночестве, я первым делом запустила руку в замшевый мешочек — точную копию забытого в машине. Результат прошлого гадания был полностью отработан, утратил ценность.
«Что день грядущий мне готовит?» — с этими словами я покатила любезные мне двенадцатиграннички по столу и через секунду прочла результат: 4+22+32.
В общем, ясно, но не помешает свериться с книгой. Ориентируясь в пухлом старом томе, как в собственной квартире, я открыла его на нужной странице и прочла: «Неожиданность — это способ воздействия на наши планы, мысли и желания для приведения их в соответствие с характером окружающей обстановки. Неожиданность является внезапной лишь для обособленного ума. Не действуйте по аналогии!»
Результат гадания меня удовлетворил. Теоретическая, так сказать, часть ничего нового для меня не содержала и пищей для размышлений не явилась. Что касается намека на неожиданность, хорошо, буду готова и постараюсь действовать нестандартно. Тем более что нестандартные действия для моих противников тоже могут явиться неожиданными.
«Сегодня, как никогда, постарайся быть Ведьмой!» — попросила свое отражение в зеркале, и в его умных, почти всезнающих глазах прочла согласие.
Фирма господина Салазарова располагалась на третьем этаже высотного здания, на городской набережной. Полтора десятка широких ступеней подняли меня к навесу перед входом — огромный бетонный козырек, покоящийся на мраморных колоннах, надежно защищал пространство перед вращающимися стеклянными дверями от снега, дождя и солнца. Люди, те немногие, что попались в дверях и фойе мне навстречу, пахли деньгами, сытой жизнью и дорогими привычками. Само собой так получилось — представился вдруг Аякс здесь, на мозаичном, зеркально блестящем полу, оглядывающийся по сторонам и с растерянной полуулыбкой восклицающий вполголоса: «Ну вы даете!»
Благодаря этому крепкие ребята в синей камуфлированной форме, встретившие меня у входа, были очарованы моей улыбкой. Разулыбавшись в ответ, они предельно вежливо объяснили пропускную систему и даже предоставили телефон в мое распоряжение. Слава Аяксу!
Молоденьким голоском секретарша сообщила, что господин Салазаров ожидается с минуты на минуту, и осведомилась, что может для меня сделать. Я поблагодарила и от ее услуг отказалась. Стремиться наверх, в приемную, в кожаное кресло для посетителей, под струйки ароматизированного воздуха из кондиционера? Я лучше по улице похожу, под голубым небом, пощурюсь от солнца и подышу весенним воздухом. Да и себя называть лишний раз, чтобы заслужить пропуск в охране, не следует. Знать бы Салазарова в лицо — перехватила бы на ступеньках, постаралась поговорить в более привычной обстановке. Не по душе мне что-то вся эта деловая роскошь. Не тащусь я от этого, хоть и не имею ничего против.
Знать бы его в лицо? Да бог с ним, с его лицом! Буду гулять и дышать воздухом. Как какой-нибудь бифштекс подъедет, позвоню еще раз. Так и дождусь.
С высокого крыльца высотного здания виден кусочек Волги и далекий противоположный берег, синей полосочкой над белым, ледовым речным покровом.
