Погода, по обыкновению, не радовала. Я взяла такси. Спустя менее четверти часа меня довезли до дома, где проживали Козаковы. Но я не спешила заходить в подъезд. Сначала мне нужно было позвонить и кое-что выяснить. В тысячный раз пожалев, что у меня нет сотового телефона, я направилась в близлежащий магазин и попросила разрешения позвонить оттуда. Трубку взяла Лидия Козакова. Поздоровавшись с ней, я осведомилась, дома ли Владимир Антонович.
— Нет, Лиля, его нет дома, — ответила Лидия Сергеевна, — Володя на работе и вернется только вечером.
— Вы не будете против, если я сейчас к вам зайду? — спросила я, радуясь тому, что первая часть моего плана удалась.
— Что-нибудь случилось? — встревожилась Лидия Сергеевна.
— Это не телефонный разговор, можно мне прийти к вам?
— Д-да, конечно, заходите, — ответила Козакова не слишком уверенно.
Уточнив этаж и номер квартиры, я положила трубку и поспешила к Лидии Сергеевне.
Она встретила меня тревожным вопросом:
— Что случилось, Лиля?
— Вы в курсе, что Владимир Антонович отказался от услуг Маргариты? — с ходу начала я.
— Да, он мне сказал об этом, — ответила Лидия Сергеевна, жестом приглашая меня пройти в гостиную.
Квартирка у этих Козаковых была ничего себе! Правда, со вкусом у Лидии Сергеевны явно не все оказалось в порядке, но это мое субъективное мнение.
— Вы только не обижайтесь, Лиля, — начала Лидия Сергеевна, усадив меня в кресло, — Володя отказался от ваших услуг не из-за недоверия к вашей подруге или вам. Просто ситуация сложилась так… — Лидия Сергеевна поморщилась, пытаясь отыскать подходящие слова, чтобы не обидеть меня. — Ситуация сложилась так, что необходимость в вашей помощи отпала. Все и так стало ясно. Тем более Голубева уже нет в живых, значит, нам больше не о чем беспокоиться.
— Но позвольте, Лидия Сергеевна! Ведь вашего мужа обвиняют в причастности к убийству Голубева!
— Это недоразумение! И оно очень скоро разрешится. Володя не имеет никакого отношения к смерти Голубева. У следствия нет ничего, кроме голословных обвинений.
— А как насчет Савельевой? Вы разве не хотите выяснить, как она умерла?
— Понимаете, Лиля, — Лидия Сергеевна скорбно скрестила руки, — Валентину ведь уже все равно не вернешь…
— Ошибка вашего мужа и ваша, — заговорила я, стараясь придать своему голосу всю возможную убедительность, — заключается в том, что вы уверены, что ваши неприятности позади. Не хочется пугать вас, Лидия Сергеевна, но главные ваши беды еще только назревают.
— О чем вы говорите? — побледнев, спросила Козакова.
— Сначала скажите, вы доверяете Маргарите?
— Безусловно, она талантливый и знающий астролог, — осторожно ответила Лидия Сергеевна.
— Вы доверяете ей и ее прогнозам? — с нажимом спросила я.
— От меня ничего не зависит, Володя принимает решения, а не я.
— Вас заботит судьба вашего мужа?
— Странный вопрос. — Лидия Сергеевна оскорбленно усмехнулась.
— Так вот, если вас заботит будущее Владимира Антоновича, то вы должны выслушать меня и помочь мне…
Мне пришлось пустить в ход все свое красноречие, напрячь всю свою изобретательность и испытать всю меру своего терпения. Но титанические усилия, потраченные мной, к счастью, не пропали даром. Через два часа трудного разговора мне удалось убедить Лидию Сергеевну оказать нам содействие. Подозреваю, что решающим доводом стал мой категорический отказ брать деньги за дальнейшее участие в деле Козакова. Как бы там ни было, Лидия Сергеевна дала согласие помочь нам с Маргаритой.
Когда я, успокоенная и обнадеженная, покидала их роскошную квартиру, мне и в голову не приходило, что помощь жены Козакова выйдет нам боком.
Да, при помощи Лидии Сергеевны мы с Маргаритой получили новые данные о сотрудниках Козакова. Надо сказать, что даты рождения Бердышева, Нагорной и Селезнева коренным образом отличались от предоставленных ранее самим Козаковым.
— Это не могла быть просто ошибка! — заявила мне Маргарита, и глаза ее горели.
— Полностью с тобой согласна, — подтвердила я, — ладно бы если только одна дата не совпадала, но сразу у троих…
— Кто-то из них под нас подкапывается, — решительно произнесла Маргарита, — нужно выяснить, кто это.
— А хорошо бы еще выяснить, совпадают ли с реальными даты рождения, которые принесла Лидия Сергеевна.
Маргарита вскинула на меня потерянный взгляд и промолчала. Разговор этот происходил на другой день после моего визита к Козаковой. Я убедила ее узнать даты рождения интересующих нас людей у кого-либо из сотрудников, с кем Лидия Сергеевна была более или менее хорошо знакома. Козакова пообещала тактично подойти с этим вопросом к Нагорной Людмиле Николаевне — секретарю-референту Владимира Антоновича, бессменно занимающую эту должность вот уже в течение пяти с лишним лет.
— Это очень умная и чуткая женщина, — отозвалась о Нагорной Лидия Сергеевна, — уверена, что она поймет меня правильно и пойдет навстречу моей просьбе.
Мне оставалось только уповать на дипломатичность Лидии Сергеевны и чуткость Нагорной. Однако вышло так, что на поверку в наличии у них не оказалось ни того, ни другого. Козакова забежала к нам ближе к обеду, я как раз собиралась на работу и встретила ее в дверях.
— Все в порядке! — выпалила она, протягивая мне листочек бумаги. — Все сделала в лучшем виде, Людмила ни о чем не догадалась, — тараторила Лидия Сергеевна, — я сказала, что хочу сделать подарки к дням рождения всем старым сотрудникам Володи.
— И она вам поверила? — с сомнением спросила Маргарита.
— Слегка удивилась, конечно, но расспрашивать не стала, видимо, постеснялась. Тут же достала личные дела из сейфа и выписала мне все даты.
Я с трудом верила в нашу удачу. Лидия Сергеевна распрощалась и убежала куда-то по своим делам. Я предоставила Маргарите разбираться с доставленными Козаковой сведениями и ушла на работу.
Гром грянул во второй половине дня. Во время занятий мне сообщили, что меня хочет видеть какая-то женщина. Выйдя в «предбанник», я увидела молодую женщину лет тридцати, эффектной наружности и со вкусом одетую. Отличительной чертой ее внешности были огненно-рыжие волосы, завитые в мелкие кудряшки и образовывавшие пышную шапку.
— Вы Лилия Ровенская? — спросила женщина.
— Да, — ответила я, решив, что со мной говорит одна из потенциальных клиенток.
— Я Людмила Нагорная — референт Владимира Антоновича, — заявила женщина, смерив меня уничтожающим взглядом.
Хорошо, что в этот момент в комнате никого не было, иначе мой авторитет в клубе был бы безнадежно испорчен.
— Какое вы имеете право беспардонно вмешиваться в дела, которые вас не касаются? — без обиняков начала Нагорная. — Вы отдаете себе отчет, что на вас и вашу подругу могут подать в суд! — чеканила она, сверкая зелеными глазами.
Я хранила молчание, напряженно соображая, как выпутаться из этой пренеприятнейшей ситуации.
— Я пришла к вам по поручению Владимира Антоновича и передаю вам последнее его предупреждение: если вы и ваша подруга предпримете еще хотя бы одну попытку продолжать свою, с позволения сказать, деятельность, мы гарантируем вам крупные проблемы.
— Мне все ясно, Людмила Николаевна, — произнесла я, сохраняя внешнюю невозмутимость, — мы учтем ваши пожелания…
— О своих пожеланиях я ничего не говорила и не стану. Думаю, вы и сами можете догадаться, что мои пожелания окажутся далеко не лестными для вас и вашей подруги. Я высказала вам предупреждение, надеюсь, вы примете его к сведению.
С этими словами Нагорная повернулась на каблуках и покинула «предбанник». Я побежала звонить Маргарите.
— Козаков приходил к нам? — спросила я первым делом.
— Не приходил, но звонил, — последовал ответ, — он рвал и метал.
— Надо думать, — заметила я.
— Но самое плохое, — продолжала Маргарита, — это то, что и сегодняшние данные — сплошная липа.
— Вот дерьмо-то! — выругалась я.
— Еще какое, — сокрушенно согласилась Маргарита.
Понятное дело, что я ехала домой в полном расстройстве, предчувствуя, что мне предстоит еще и объяснение с Козаковым.
«Может, зря мы с Риткой суетимся, — размышляла я, пялясь в окно троллейбуса, — бросить бы этого Козакова ко всем чертям, пусть сам выпутывается как знает…»
Мои гневные мысли прервались неожиданным зрелищем. Сначала я решила, что у меня что-то с глазами. Троллейбус остановился на светофоре у хорошо освещенного перекрестка. Я увидела женщину, стоявшую у кромки тротуара и показавшуюся мне знакомой. Приглядевшись, я узнала ее по рыжим кудряшкам, выглядывавшим из-под капюшона. Да, это была Людмила Нагорная собственной персоной. Но не это поразило меня. В момент, когда троллейбус тронулся с места, я разглядела мужчину, подошедшего к ней и взявшего ее под руку. Я была уверена, что это Калугин. Мужчин с такими манерами и такой осанкой не так много, чтобы они не бросались в глаза. Я чуть не свернула шею, наблюдая за тем, как парочка двинулась к стоящему у тротуара автомобилю. А в следующий момент обзор был закрыт обгонявшим наш троллейбус автобусом. На мгновение я усомнилась: может, это все-таки был обман зрения, как пишут в романах, игра воспаленного воображения? Но нет, я твердо знала, это были они — Нагорная и Калугин.
