Светка говорила насмешливо. Неторопливо. Каждое ее слово наотмашь било по этому лицу, которое медленно меняло выражение. Сейчас «королева ос» подалась вперед, глаза ее сузились, она злобно прошипела:
— Заткнись!
— Ну вот… Так всегда. А вы знаете, что ваша жадность и глупость стали притчей во языцех? Ужасно, когда в целом свете нет человека, который всплакнет на вашей могиле! Или вы собрались жить вечно? Думаете, ваша жизнь не висит на волоске, который в любую минуту может оборваться?
— Это ваша жизнь висит на волоске…
— Я понимаю, что вы книг не читаете, но осмелюсь процитировать классика: этот волосок может перерезать только Тот, кто ее на него подвесил. А вы…
Всем своим существом я чувствовала, как в комнате сгущалась атмосфера опасности.
«Не ходи туда, Светка!»
А она самозабвенно ходила по острию ножа, словно больше всего боялась испугаться.
— Послушайте, вы хоть понимаете, что с вами будет, если вы нас убьете? — не выдержала я. — Через несколько минут здесь будет милиция!
— Ну, вы так хорошо замаскированы! Никто и не догадается, что это вы! А на то, чтобы снять несколько хороших кадров, много времени не надо. Правда, у вас есть выход…
«Королева ос» встала с кресла.
— Я знаю, что у некоего Корчинского было две кассеты. Эти кассеты, не скрою, мне нужны. Поэтому предлагаю вам обмен. Вы, Таня, с моим человеком едете к себе и возвращаетесь с кассетами. Не спорьте, я знаю, что вы их украли. Они у вас. Так вот, после этого мы меняемся. Вы мне — кассеты и обещание молчать, я вам и вашим спутникам — жизнь…
— Наглость какая! — возмутилась Светка. — С какого это перепугу вы решили тут распоряжаться моей жизнью? Я уже сказала, она вам не принадлежит!
«Оса» не моргнула глазом.
— Решайте, Таня!
Сделав знак своему вассалу, который действительно был точной копией Сашки, она пошла к выходу, но перед Сашкой остановилась.
— А он сексапильнее тебя, — бросила «королева» своему спутнику. — Хороший жеребчик!
Сашка, взбешенный, попытался вскочить.
Она удовлетворенно рассмеялась скрипучим, бесполым смехом.
* * *
— Светка, ты перестанешь? — прошипела я, когда дверь за ними закрылась.
— Я гордая чайка по имени Джонатан, — сообщила она как ни в чем не бывало. — Я летаю выше всех, и уж наверняка выше этой суки Галины.
— Ты пока не летаешь. Ты сидишь, привязанная к стулу, — напомнила я ей.
— Мой дух не подвластен каким-то дурацким ремням, — высокоумно заявила моя неугомонная подружка, подняв носик кверху. — Плохо мы замаскировались…
— Да нет, просто они все знали, — сказал Сашка. — Мы полные кретины, вот в чем суть. Они же кино занимаются. И аппаратурка у них — еще та. А Галина к тому же дочка фээсбэшника.
— То есть как?
— Я же тебе говорил, что Мельникову дали по рукам! Они просто проникли к Светке и внедрили «глазок». И у Корчинского он был. Мы, как ослы, думали, что нас никто не видит, а эти гады все видели… Так что ваш грим тут ни при чем.
— Ты хочешь сказать, что у нас нет выхода?
— Почему же нет? Я догадался, что вы не станете звонить Мельникову. Женщины ведь куда самоувереннее мужчин. Так что я ему сам позвонил. Скоро он действительно будет здесь. Надеюсь, нас не убьют раньше.
За дверью послышался рассерженный женский голос:
— Вы тут совсем обнаглели! Я тебе сказала, впусти меня!
Раздался звук оплеухи, и дверь открылась.
На пороге стояла девушка и смотрела на нас, приоткрыв от удивления рот.
А из-за ее спины выглядывал мой «клиент».
* * *
Девушка остановилась перед нами. Такую красотку я не видела еще никогда!
Высокая, гибкая, тоненькая, но с приятно округлыми формами. Огромные глаза похожи на озера голубой воды, а тяжелые темные волосы свободно струятся по плечам и спине. Одета она была в дорогое вечернее платье. На фотографиях Даша Мещерякова выглядела куда скромнее и невзрачнее, чем в жизни.
— Что это такое? — спросила она, показывая на нас. — Вы что, совсем обалдели?
Мой «клиент» сжался и забормотал, что он ни при чем. Похоже, он действительно не рассчитывал нас тут увидеть.
— Развяжи их. Немедленно, — приказала Даша, усаживаясь в кресло. — Вы меня достали. Нет, я знала, что вы придурки, но не до такой же степени!
— При чем тут я? — промямлил Леша. — Это Галина опять дурит.
— А мне по фигу, все вы одна компания… Сейчас вот вызову милицию, будете знать!
— Даша, я же тебе говорю, я тут ни при чем!
Он чуть не плакал.
— Это вообще вне моего ведения! Я только покупаю продукцию, ты же знаешь!
— Я просила тебя узнать, кто убил Олю и Динару? — проговорила Даша. — Просила… Ты ничего не узнал.
— А она куда-то делась, эта Иванова…
Значит, мы все-таки хорошо замаскировались. Он меня пока не узнал!
— Ага, и Корчинский тоже куда-то делся. Все вокруг исчезают, как мило!.. Одна эта дура торчит везде, как красный флаг. И я начинаю чувствовать себя быком, потому что меня этот «флаг» раздражает!
— Дашенька…
— Заткнись! Развязывай эту компанию… Кстати, вы кто такие?
— Чиччолины, — раздраженно ответила Светка.
— Ага. Дуры вы обе. А этого гея зачем привели? Решили нашего Валдиса убить, что ли? Шило на мыло поменять? Значит, так. Сейчас я вас развязываю, и вы идете домой к маме и папе. Я напишу вам сопроводительные записки, чтобы вас выпороли. И обходите потом это «капище» за восемь километров. Поняли, деточки?
Если бы я знала, чего от нее можно ожидать! Я бы сказала, кто я такая… Но так как пока я могла только догадываться о ее роли в здешнем вертепе, приходилось терпеть снисходительное презрение этой девицы.
Нас отвязали, и я начала разминать руки, прикидывая, куда могли запрятать мой револьвер.
Нас совершенно не стеснялись. Как будто нас не было!
— Что тебе удалось выяснить? — спросила Даша, закуривая.
— Ничего, кроме того, что они нашли и оружие, и наркоту.
— Козлы, — выругалась Даша. — Почему это было там? Мало того, что вы решили этим поторговать, так еще и запрятали к девчонкам!
— Ты же знаешь, что хранить у них было надежнее!
— А Зелинский?
— Говорят, к нему кто-то приходил. Судя по всему, голос был Галинин.
— У меня тоже голос хриплый. Если ты имеешь в виду ту бесполость, на которую намекают…
Она бросила на нас взгляд и спросила:
— Почему вы не сваливаете? Сейчас вернется Галя, и мне придется устраивать разборки, которые могут кончиться для вас плохо!
И, отвернувшись, продолжала:
— У Галины не было повода их убивать. Они ей были нужны. Так же, как и я. Кто ж ей будет денежки-то зарабатывать? Она их больше всего на свете любит! Уж кому девчонки мешали, так это…
Она посмотрела на Лешу.
— Что ты имеешь в виду?
— Так, ничего… Просто подумалось.
Леша побелел.
— Я ни при чем.
— Понимаю. Кто же будет подозревать тебя в убийстве почти родной сестры? — насмешливо проговорила Даша. — Если только не знать некоторых подробностей, которые Ольга рассказывала мне о вашем детстве!
Он дернулся. А я вдруг поняла все. Не зря он не слишком напрягал меня с расследованием. Что может быть лучшим «алиби», чем собственное обращение к детективу, чтобы отомстить «убийце»?
Корчинский до этого додумался. Вернее, просто увидел на кассете, чисто случайно, как Галина присутствует и на съемках, и на форуме этой идиотской партии. И, не рассчитывая, выиграл неожиданно много.
— Представим сестру и брата, живущих в одной комнате, — говорила между тем Даша, не спуская с него глаз. — Ольга раздевается — брат подглядывает за ней сквозь сомкнутые веки. Он не может ею овладеть, а как хочется! Боже мой! Какие муки терпит этот мальчик! А Ольга еще любила тебя подначивать, нет? А когда она начала сниматься в фильмах? Что ты испытал, когда однажды тебе принесли фильм, сделанный по спецзаказу, и ты увидел там собственную сестру? И когда ты узнал, что она любовница еврея Зелинского?
— Перестань! — прошипел он.
Я увидела, что в его руке что-то зажато.
— Осторожно, — крикнула я.
Она обернулась. Я вскочила и оттолкнула ее в сторону. На этот раз Леша меня узнал.
Резко отпрыгнув, он кинулся к выходу. В ту же секунду я вылетела вслед за ним, оттолкнув охранника. Леша уже пересекал улицу.
В этот момент наперерез ему выехала милицейская машина, из которой выскочил Мельников. От неожиданности и страха, увидев направленный на него револьвер, Леша упал на четвереньки, прямо Мельникову под ноги. Я видела, что мой «клиент» пытается достать нож, и бросилась на него раньше, чем кто-нибудь успел среагировать. Он растерялся, а я колошматила его по голове кулаками, истошно вопя. Орала я не хуже сирены, и он окончательно сдался, поняв, что сопротивление бесполезно.
