— Понятно. Но меня интересует ваше отношение к этой встрече.
— Я бы сказал — удивление. Впрочем, мне было лестно оказаться отцом молодой, привлекательной и интеллигентной женщины. Я даже привязался к ней, как бывает с холостяками моих лет, даже лишенными всяких сантиментов.
— Ваша дочь не говорила, почему назвалась вымышленным именем?
— Она была вынуждена это сделать, и я не думаю, что предам её, рассказывая вам об этом. Ее поведение скорее служит упреком мне самому, боюсь, что в этом есть немалая доля моей вины. Я никогда не заботился о ней, и молодость её прошла в стране, разрушенной войной. Если ей хотелось избежать жизни без будущего, никто не вправе упрекнуть её за это. Винить нужно только меня.
— Продолжайте, мистер Корф.
— Хильда прошла путь многих тысяч женщин. Ей хотелось составить хорошую партию. По натуре она честолюбива и интеллигентна. Ее не привлекало унылое, серое существование.
Карл Ричмонд не мог не привлечь её внимание из-за своего состояния, ну и конечно потому, что я был его секретарем.
Ей хотелось присмотреться ко мне, прежде чем открыть свое настоящее имя и поделиться планами. Мог ли я отнестись к ним с неодобрением? Мне это казалось компенсацией за долгие годы забвения.
— Объяснение безупречное, мистер Корф, но у мистера Ричмонда могли быть и свои соображения. Послушать вас, вы оба торговали им, как на базаре.
— Именно так он относился к своему окружению. И я не мог отказать себе в удовольствии попотчевать патрона его же собственным лекарством.
— Мистер Ричмонд узнал о вашем запоздалом отцовстве?
— Конечно нет. У такого подозрительного старика это могло вызвать непредсказуемую реакцию.
— Мистер Ричмонд не мог быть слишком подозрительным, раз женился на женщине, насчет характера которой так заблуждался.
— Избыток правды ещё никому не помогал, даже ему.
— Так вы стали управляющим вашей дочери?
— Ну, эта спорная точка зрения в данном случае неуместна. Моя дочь достаточно интеллигентна, чтобы обходиться без посторонней помощи. А если вы считаете меня серым кардиналом, то глубоко ошибаетесь, поскольку я не обладал ни малейшим влиянием на мистера Ричмонда. Я мог лишь удержать её от непоправимых ошибок. Должен признать, я в тайне радовался такому повороту дела и не страдал от угрызений совести.
— Вам известно содержание завещания?
— Конечно. Я был его ближайшим сотрудником.
— Можете посвятить меня в некоторые детали?
— Если он умрет одиноким, все его состояние должно пойти на благотворительные цели. В случае повторного брака его средства переходят к жене или детям, если таковые обнаружатся.
— А какова в этих случаях ваша доля?
— Я должен получить двадцать тысяч долларов.
— Что-то маловато для такого ценного сотрудника.
— Я выигрывал не от смерти мистера Ричмонда, а при его жизни. Он позволял мне участвовать в прибыли от всех его сделок, так что я неплохо обеспечен. Мое жалование — не более чем компромисс, который с точки зрения налогового законодательства устраивал нас обоих.
— И кто, по-вашему, убил мистера Ричмонда?
— Понятия не имею. Он был страшным деспотом, которого интеллигентный человек мог выносить только из-за общих интересов, его окружали невежественная прислуга, с которой он обращался, как с рабами. Смертельная ненависть с их стороны вполне оправдана.
— Очень благородно, мистер Корф, перевести подозрение на недоумка-слугу, но вам не кажется, что только один человек имеет непосредственное отношение к убийству — ваша дочь?
— Но…
— Подождите! Вы сами признали, что она молода, красива, честолюбива и неожиданно стала сказочно богатой. Поэтому вполне естественно, что ей захочется воспользоваться всеми радостями жизни, которых она была лишена.
— Но самая элементарная логика неопровержимо свидетельствует, что Хильда не убивала мужа. Я говорил вам, что она умна. Хильда только вышла замуж и сразу оказалась в центре внимания. Это был бы крайне неразумный поступок.
— То, что вы её защищаете, вполне нормально.
— Кажется, я говорил вам, что мои отцовские чувства весьма умеренны. Но ваши выводы слишком абсурдны.
— Скажите, почему вы столь поспешно покинули Нью-Йорк и полетели во Флориду?
— Я был правой рукой мистера Ричмонда, а его сентиментальное приключение задержало наше возвращение. Мне нужно было от его имени закончить несколько важных дел, а в Нью-Йорке меня ничто не задерживало.
— Странно, что вы даже не зашли домой.
— Моя квартира — просто дань условностям. Я обставил её в ожидании того дня, когда смогу отойти от дел. Приятно сознавать, что она у меня есть, но работа не давала уйти на отдых.
— Как полагаете, зачем ваша дочь перевезла труп с корабля домой?
— Я знаю это только по слухам.
— Здесь медэксперт, он может это подтвердить.
— Я не стану отвечать на этот вопрос, пока не увижусь с дочерью.
— Но у вас есть на этот счет свое мнение?
— Это просто какое-то недоразумение. Я отказываюсь его комментировать.
— Излишне вам напоминать, мистер Корф, что вы должны оставаться в нашем распоряжении.
— Это понятно, но когда я смогу увидеть Хильду?
— Я устрою вам встречу завтра.
— Могу я пригласить ей адвоката?
— Да, если она согласится.
— Я должен ей помочь хоть чем-нибудь.
— Больше всего она нуждается в удаче, мистер Корф. Вы знаете, где её найти?
Стерлинг Кейн сдержал слово, и Хильде разрешили свидание с Антоном Корфом. Он нашел её ужасно подавленной и удивился происшедшим переменам. Она сидела сгорбившись, сложив руки на коленях, и затравленно озиралась. Волосы были уложены наспех, на плечи спадали длинные пряди. Казалось, она мерзнет — временами её била дрожь.
— Нужно взять себя в руки, — сказал он, — ничего страшного пока не случилось. Я найму лучших адвокатов, и мы быстро добьемся освобождения под залог.
— Они убеждены, что я его убила, — сказала Хильда, заламывая в отчаянии руки. — Кто же мог его убить, и зачем?
— Понятия не имею; точнее, я почти уверен, что это месть одного из негров. Это должно было случиться, ведь он так измывался… Но это надо ещё доказать. Возьмите себя в руки. Встряхнитесь и не сдавайтесь.
— Почему вы не пришли, как обещали? Все пошло бы иначе.
— Мне казалось, вы лучше владеете собой. Я же категорически советовал вам никого не принимать, не встретившись со мной. Почему вы меня не послушали?
— Но вы же не вернулись.
— Я регистрировал завещание. Или, по-вашему, это не сложнее, чем написать письмо?
— Когда Барни доложил, что меня хочет видеть какой-то джентльмен, я подумала, что это вы.
— Такое серьезное дело, а вы даже не попытались выяснить его имя? Нужно было что-нибудь придумать, любой предлог. Это гораздо проще, чем перевезти тело с яхты.
— Именно на этом они и хотят меня поймать. Все постоянно спрашивают, зачем я это сделала, если знала, что он мертв? Что я могу ответить, и что мне нужно отвечать?
— Не надо себя взвинчивать. Дайте подумать. Это самый опасный момент, но мы найдем выход. Помните, я на вашей стороне и наши интересы взаимны. Малейшее подозрение в законности завещания — и я ничего не получу. Это лучшая гарантия моей помощи. Говорю вам, делом займутся лучшие адвокаты страны.
— Но что мне им ответить? Меня постоянно спрашивают одно и то же. Как мне им объяснить?
Антон Корф задумался, прикусив нижнюю губу. Потом вдруг вскинул голову и взял Хильду за плечи.
— Есть только одно решение: нужно сказать им правду.
— Не понимаю.
— Рано или поздно это все равно обнаружится. Если вы сделаете первый шаг, то получите преимущество.
— Правду? Какую правду?
— Скажите, что знали про новое завещание мужа в вашу пользу, и боялись, что если сообщить о его смерти до официальной регистрации завещания, оно будет аннулировано. Вы рискуете получить небольшое наказание за сокрытие трупа, но это гораздо меньшее преступление, чем убийство. Если вы не признаетесь и в этом, вас будут считать виновной.
— Но вас не арестуют?
— Нет, если вы меня не выдадите. Я могу действовать в ваших интересах, только оставаясь на свободе. Именно поэтому я не смог показаться, когда подъехал к дому. Увидев вас в сопровождении полицейских и в окружении толпы, я понял, что дело приняло непредвиденный оборот, и потому уехал. Нужна была свобода действий, и для этого я сел в самолет на Флориду. Зато я выиграл время и успел получить крупную сумму наличными. Они пойдут не только на адвокатов, но и на свидетелей — я уже заручился поддержкой некоторых. Не теряйте голову. Вы его не убивали — это самое главное. Повторяю, ваш проступок совсем незначительный. Вы сойдете за расчетливую натуру, но об этом говорит сам факт замужества с немощным стариком. Вы будете слишком богаты, чтобы чувствовать себя обиженной.
