– Я не собираюсь причинять вам никакого беспокойства; я просто хочу поговорить с вами о Кене Чапмене.
Джанет напряглась и замерла.
– Послушайте, мисс… как вас там зовут…
– Кэтлин Грэй.
– Мисс Грэй. Я не знаю, кто вы такая и о чем вы говорите, но я сейчас занята, и если вы не возражаете…
– Но я как раз возражаю. Мне необходимо очистить собственную совесть. Если вы будете любезны уделить мне три минуты своего времени, я обещаю, что никогда больше вас не побеспокою.
Джанет посмотрела на картонную папку, что держала в руках Кэтлин.
– Что бы вы там ни принесли, – сказала она, – меня это не интересует.
Кэтлин протянула руку.
– Джанет, – сказала она, – Грэй – это моя девичья фамилия. А в замужестве я была Чапмен. Миссис Кеннет Чапмен.
У Джанет лицо стало алого цвета.
– Мисс Грэй, меня совершенно не интересует, что бы вы ни желали рассказать мне о моем женихе. У меня и у самой имеется бывший муж, но я не хожу повсюду и не рассказываю о нем всякие унизительные истории всем, с кем он встречается.
Кэтлин покачала головой:
– Джанет, вам вовсе не следует так расстраиваться или волноваться. Я уже убралась из жизни Кена, у нас нет никаких детей, и нам с вами вовсе не нужно быть друзьями. Я просто пытаюсь облегчить душу, точно так, как вы, возможно, захотите сделать для следующей, кто ему повстречается. История моя короткая и простая. Можно мне войти?
– О да, конечно, входите, входите, – сказала Джанет, даже не пытаясь скрыть свой сарказм.
Кэтлин секунду изучала фотографии Кена и Джанет на каминной полке. Потом повернулась лицом к экс-миссис Крид.
– Надеюсь, с вами он будет совсем другим, – сказал она. – Правда, очень надеюсь.
– Ну, а я уверена, что так и будет. По одной простой причине – я не слишком настырная и агрессивная.
Кэтлин улыбнулась.
– Если вы когда-нибудь окажетесь в таком же положении, что и я, надеюсь, вы с ним справитесь лучше меня.
– Уверена, что справлюсь, – сказала Джанет. – Что-то еще хотите добавить?
– Только вот это.
Кэтлин сняла шляпу и солнечные очки. При виде покрасневших глаз женщины, окруженных огромными синяками, Джанет замерла и лишилась дара речи. Сбоку на голове Кэтлин красовалась шишка величиной с куриное яйцо, а на шее были видны странгуляционные полосы. Кэтлин расстегнула блузку и повернулась к Джанет спиной, демонстрируя десятки синюшных и черных рубцов, покрывавших всю ее спину и плечи, каждый размером с мужской кулак.
Пульс Джанет начал бешено скакать. Она почувствовала, как у нее сжалось горло. Коленки задрожали и стали подгибаться, и ей пришлось упереться рукой в спинку дивана, чтобы не упасть. К тому времени, когда Кэтлин застегнула обратно свою блузку и снова надела шляпу, Джанет немного пришла в себя.
– Мне очень жаль, что вы оказались в таком положении, мисс Грэй, но вы же не думаете, что я прямо вот так сразу поверю, что это с вами сделал Кен. Я знаю его – и весьма близко! – уже восемь месяцев.
У Кэтлин чуть задрожали губы. Она кивнула.
– Вы с ним все еще спите? – спросила Джанет. – Именно в этом все дело?
– Нет. Это он проделал со мною вчера. В качестве предупреждения.
У Джанет начала кружиться голова.
– Предупреждения? Насчет чего?
– Он не желал, чтобы я рассказала вам, что он бил меня на протяжении всего нашего брака.
Джанет почувствовала внезапный приступ тошноты.
– Я не верю вам, – сказала она.
Кэтлин вздохнула.
– Ничего удивительного. Я и сама такому не поверила бы. Послушайте, я вовсе не пытаюсь как-то повлиять на вас или учить вас, как жить. Я не утверждаю, что Кен не изменился. Надеюсь, с вами он будет другим.
Хотя Джанет никак не могла поверить словам Кэтлин, что-то в ее голосе было такое, что заставляло думать, что это правда.
– Ничего не понимаю, – сказала она. – Вы, что, как-то ему угрожали? Или сказали, что намерены повидаться со мной?
– Это и есть самое идиотское в данной ситуации. Когда он сообщил мне, что намерен жениться, я испытала такое облегчение!.. Я решила, что теперь-то он наконец оставит меня в покое и станет жить с новой женой. Я была бы рада держать рот на замке. Но вчера он вдруг появился у меня на пороге и заявил, что сообщение о вашей свадьбе скоро появится в газетах. Он знал, что я его замечу, и опасался, как бы я не начала мутить воду. Я сказала ему, чтобы он убирался к чертовой матери вон из моей жизни, но он заявил, что всегда будет рядом, поблизости, прямо за углом или на соседней улице. Я высмеяла его и повернулась, чтобы уйти, но такое с Кеном Чапменом не проходит. Над ним нельзя смеяться. Он пинком распахнул дверь, схватил меня за шею… и, ну, сами видите результаты. Он заявил, что это лишь тень того, что со мною произойдет, если хоть когда-нибудь расскажу вам или кому угодно другому о том, что происходило во время нашего с ним брака.
– И, тем не менее, вы пришли ко мне.
– Да.
Джанет изучающим взглядом осмотрела бывшую жену Кена.
– Мисс Грэй, я благодарна вам за ваш рассказ, однако искренне сомневаюсь в том, что это правда.
– Ну, я это переживу.
Джанет покачала головой:
– Как бы то ни было, я вижу эту ситуацию только с одной стороны.
– Именно так, – сказала Кэтлин и протянула руку. – Джанет, я рассказала вам все, ради чего сюда пришла, и я рада, что вы меня выслушали. Моя совесть теперь чиста, и я желаю вам счастья. Но хочу оставить вам вот это. – Она положила картонную папку на столик рядом с входной дверью, после чего аккуратно водрузила на нос солнечные очки и вышла за порог.
Джанет не хотелось даже смотреть на эту папку, не хотелось к ней прикасаться, открывать, она вообще не желала видеть эту папку в своем доме. И когда ее рука все же невольно потянулась к ней, она велела себе не делать этого, и это сработало – она оставила папку лежать на том же месте, правда, всего на несколько минут. Конечно, она отдавала себе отчет в том, что в конечном итоге все равно возьмет ее и откроет, и знала также, что когда она это проделает, ее жизнь изменится раз и навсегда.
В папке лежали фотографии – анфас и в профиль – изуродованного лица и тела Кэтлин, а также несколько аналогичных снимков ее спины и ягодиц. У Джанет в сердце начал возникать какой-то твердый ледяной комок, пока она торопливо просматривала полицейские рапорты, с хронологической точностью зафиксировавшие годы и годы жестокого физического насилия. Медицинские справки десятки раз подтверждали наличие синяков под глазами, рассеченных губ, выбитых зубов, сломанной челюсти, разбитого в кровь носа и бесчисленные случаи сломанных или треснувших ребер. Она просмотрела все судебные решения и подписки о невыезде, рапорты о нарушении таковых, другие полицейские рапорты и данные об арестах.
В конце концов Джанет сломалась и долго плакала, целых два часа подряд.
А потом сделала три телефонных звонка.
Первый был ее бывшему мужу, Доновану Криду. Он не ответил, так что она оставила ему сообщение на голосовой почте. Сообщение было коротким и по делу. «Ты, ублюдок! – гласило оно. – Я знаю, это ты велел этой женщине передать мне эту папку! Может, я и впрямь опять вляпалась в неприятности, и, может быть, ты спас меня от еще больших неприятностей и бед в будущем, и, может быть, однажды я должным образом оценю то, что ты сделал. Но прямо сейчас у меня разбито сердце, и это твоя вина, так что я тебя ненавижу! И не звони мне, Донован. Даже и не думай! Я тебя ненавижу! Ненавижу! И не желаю тебя ни видеть, ни слышать, твою мать!»
Второй звонок был жениху, этому утонченному и умудренному опытом Кеннету Чапмену.
– Кен, – сказала она, – ты знаешь моего бывшего, Донована Крида, и я рассказывала тебе, что он один из самых крутых парней в Агентстве национальной безопасности. А чего ты еще не знаешь, так это то, что он бывший киллер, ассасин на службе ЦРУ. Можешь попытаться это проверить, если не веришь мне.
Кен помолчал, прежде чем ответить.
– Я тебе верю, дорогая, и все это звучит очень пугающе, но почему ты мне это рассказываешь именно сейчас?
– Потому что он, вероятно, намерен тебя убить.
– Прости, не понял…
– Имеется и другая возможность, что он может согласиться не убивать тебя – в качестве личного одолжения мне. Но он сущий безумец, у него мозги набекрень, так что я не гарантирую тебе личной безопасности.
– Джанет, да что такое происходит?! О чем ты толкуешь?!
– Донован прислал мне сегодня пакет документов. Там полно фотографий и полицейских рапортов, в жутких деталях и подробностях описывающих все насильственные действия, которые ты совершал в отношении своей бывшей жены, Кэтлин.
– Послушай, Джанет, это все чушь собачья, я тебе все могу объяснить…
– Неужто и впрямь можешь? – спросила Джанет. – Это здорово, потому что я жду не дождусь твоих объяснений. Видишь ли, у меня перед глазами более тридцати страниц документальных свидетельств. Папка лежит сейчас прямо у меня на коленях, и эти документы освещают более восьми лет твоих художеств.
