– И все это вполне может оказаться правдой.
– Может и оказаться, но дело-то совсем не в этом. Я просто не желаю, чтобы этот прохвост болтался рядом с моей женой. И с моей дочерью.
– С твоей бывшей женой, ты хотел сказать.
– Верно.
– Итак, если я выдам себя за Кэтлин, явлюсь к Джанет вся избитая и в синяках и ссадинах и скажу ей, что он это сделал со мной в качестве предупреждения, думаешь, она на это купится?
– Уверен, что купится. Он уже не сможет утверждать, что вылечился, если сотворил такое снова. Но тебе придется сыграть эту роль соответствующим образом. Так что надо будет порепетировать.
– Я беру минимум за два часа.
Я улыбнулся.
– Я полагаю, что двадцать штук – вполне достаточная сумма.
Лорин улыбнулась в ответ.
– Это поможет снять боль, – сказала она. Но ты же сам сказал, что двадцатка – это за побои. А все, что сверх этого – репетиции, например, – оплачивается дополнительно.
И тут же увидела, как я нахмурился.
– Не надо со мной мелочиться, Донован, – сказала она. – Я, судя по всему, единственная подходящая личность в городе, единственная эскортница, достаточно похожая внешне на Кэтлин, чтобы эта твоя сумасшедшая задумка сработала.
– Хорошо, убедила, – сказал я, отметив про себя, что раньше-то она называла себя просто шлюхой. – Но если уж я плачу тебе повременно, то потребую полной отдачи.
– Конечно.
Я кивнул.
– Хорошо. И еще одно, Лорин. Обещаю тебе, что если моя бывшая отменит свадьбу, я буду твоим должником.
– Должником, – повторила она.
Я кивнул.
– Ты хочешь сказать, что это будет что-то вроде мафиозных штучек?
Я ничего на это не ответил.
– Что ты, к примеру, кого-нибудь убьешь, если я тебя попрошу?
Я пожал плечами.
– Это уж твое дело, что ты у меня попросишь.
– Мистер, ты же прямо какой-то урод ненормальный! Тебе еще никто об этом не говорил?
– Вообще-то, говорили, и неоднократно.
Лорин с минуту молча смотрела на меня.
– Ну, что же, будем считать, что этот должок за тобой, – сказала она, – потому что у меня в жизни тоже имеется свой Кен Чапмен. – Попыталась вернуть мне одну из пачек. – Может быть, ты хочешь дать мне сейчас половину, а еще половину потом?
– Я тебе доверяю, – сказал я.
Она кивнула.
– Надо полагать, что если ты желаешь избить меня и убить моего бывшего, то ты не из тех, кого легко обвести вокруг пальца, а? Я права?
– Как ты думаешь, тебе удастся убедительно сыграть этот спектакль?
– Ты шутишь, что ли? – спросила Лорин. И добавила, что ее опыт в качестве успешной эскортницы за все прошедшие годы сделал из нее гораздо более убедительную актрису, чем Мэрил Стрип.
Вот как она это сформулировала:
– По крайней мере, один раз в неделю какой-нибудь восьмидесятилетний старикашка воображает, что довел меня до сокрушительного оргазма, понимаешь? Так что эта твоя задумка с Джанет – просто и легко. – Но потом кивнула, уже серьезно: – И тем не менее, тебе нужно кое к чему быть готовым.
– К чему именно?
– К тому, что она никогда к тебе не вернется.
– Да мне и не нужно, чтоб она ко мне возвращалась.
– Тогда сформулируем это по-другому: она никогда тебя не простит.
– А ты не думаешь, что в конечном итоге она меня поблагодарит?
– Ни единого шанса.
Я немного пораздумывал над этим.
– Окей. И все равно игра стоит свеч.
В общем и целом мы с Лорин проторчали вместе еще шесть часов. Весь первый час мы репетировали ее «текст слов», снова и снова. Потом я позвонил в бюро обслуживания и заказал еду в номер. После чего мы репетировали еще тридцать минут, пока дожидались, когда эту еду нам принесут. Потом принесли ланч, и мы его съели, потрепавшись вообще «за жизнь».
Я никак не мог избавиться от удивления, насколько похожей она сейчас была на Кэтлин Грэй. Да, у Лорин не было той жизненной искорки, как у Кэтлин, не было и того дара нежного прикосновения и ее способности вызывать обожание. И все же было в нее нечто особенное, очень ей идущее, делавшее ее еще больше похожей на Кэтлин Грэй.
После ланча, поскольку я все равно платил ей повременно и поскольку она смотрелась так похоже на Кэтлин Грэй, мы немножко позанимались обычным сексом.
А потом я избил ее до полусмерти.
Потом мы снова порепетировали, повторили все ее реплики, пока дожидались, когда ее ссадины и синяки как следует оформятся и созреют. После чего я сфотографировал их и получил от нее сведения о ее бывшем. И спросил, какие у нее будут пожелания насчет того, как он будет помирать. И она ответила:
– Пожеланий будет два. Первое: я хочу, чтобы он сперва помучился.
– Конечно, ты этого хочешь.
– Погоди, – сказала она. – Это и в самом деле произойдет, не так ли?
Я улыбнулся:
– А какое второе?
– Я хочу видеть, как он будет подыхать.
Я снова улыбнулся:
– Конечно, ты этого хочешь.
– Я разве такая уж плохая? – спросила она.
Я пожал плечами:
– Ну, он ведь все равно когда-нибудь помрет, не так ли? Так что не надо по этому поводу слишком переживать. Будет весело, сама увидишь.
Всего один короткий взгляд – и я совершенно забыл про Джо Де Мео.
Была суббота, прошло часа два с моей встречи с Де Мео на кладбище. Я остановился в роскошном отеле на берегу в Санта-Монике. И раздался стук в дверь.
Джанин.
Первое, что она заметила, был конверт с толстенькой пачкой денег внутри, он лежал на краю кофейного столика. Она взяла его, и ее глаза расширились, когда она пересчитала эти сотенные банкноты. И посмотрела на меня, желая убедиться, всерьез я это или нет.
Я кивнул.
Она давала объявления, представляя себя как начинающую актрису, но эти объявления появлялись на эскортной страничке Интернета; она прикупила там достаточно места, чтобы разместить целых три знойных, не совсем пристойных фотографии, а также свои биоданные вместе с «вайтал статистикс» – данными об объеме своей груди, талии и бедер – и информацией о своем ограниченном актерском опыте.
Мы обменялись несколькими письмами по электронной почте, в которых Джанин признавалась, что ей жутко не хватает денег, и я согласился поделиться с нею кое-какими своими накоплениями в обмен на то, что может произойти, когда мы наконец встретимся.
Когда она позвонила мне снизу, из вестибюля, я сообщил ей номер своей комнаты и подумал – имея на то основания, приобретенные при прежних подобных встречах, когда не раз попадал на этом впросак, – будет ли она и впрямь похожа на те свои фото, что я видел.
Как оказалось, беспокоиться не было никакой нужды. Как бы то ни было, она выглядела даже лучше, чем на своих рекламных снимках, а одного этого было уже более чем достаточно. Одетая в обычные джинсы и топик, щеголяя сверкающими и переливающимися наушниками, к которым был подключен на удивление здоровенный МР3-плеер, Джанин выглядела на сто процентов обычной студенткой колледжа, ради которой может пожертвовать своей карьерой даже весьма уважаемый профессор.
Она вынула из ушей наушники и положила плеер на кофейный столик, прежде чем надежно упрятать конверт с деньгами в свою сумочку. После чего занимала меня обязательным в подобных случаях разговором на отвлеченные темы, держась при этом вполне нормально, но эффектно, пока я не дал ей понять, что надо продвигаться дальше.
Джанин встала передо мной, кусая нижнюю губку, и внезапно показалась мне маленькой и легко ранимой девочкой, особенно в этом антураже одного из самых дорогих и эксклюзивных отелей в Южной Калифорнии.
Еще до ее прихода я распахнул настежь огромные французские окна, ведущие на балкон. Слабый ветерок едва шевелил прозрачные занавески, сворачивая их в забавные фигуры, и это привлекло ее внимание, заставив посмотреть вдаль, за ограду кованого железа, опоясывавшую небольшую зону балкона, где можно было посидеть. С этой выгодной позиции был отлично виден порт и пирс Санта-Моники, и тут она мечтательно улыбнулась, глядя на него или на что-то еще, что привлекло ее внимание.
На пляже прямо под нами какой-то парень играл на саксофоне что-то ритмическое.
И тут эта поразительно красивая чья-то двадцатилетняя дочка начала стаскивать с себя топик – исключительно, чтобы доставить мне удовольствие, – и я невольно подумал, что бы я сделал с парнем вроде меня самого, если бы на ее месте оказалась моя дочь, Кимберли. Стащив с себя топик, она прикрыла грудки ладонями и замерла на месте.
Я спросил, в чем проблема.
А в том, что она никогда прежде ничего подобного не делала, ответила Джанин, и делает этой сейчас только для того, чтобы свести концы с концами и дождаться того момента, когда ей удастся прорваться наверх. Я кивнул в знак того, что вполне ее понимаю – а она этого и ожидала, – и она расстегнула джинсы, спустила их на пол и вышла из них.
Быстренько отметя в сторону любые опасения и дурные предчувствия касательно ее возраста, я мигом достойно оценил ее роскошное тело, а потом вдруг обнаружил, что уверяю ее, что в том, что она сейчас делает, нет ничего особенного, и что многие знаменитые актрисы начинали именно таким образом.
