сотрудник.
– М-м-м… – понимающе протянул Ласкин, не сводя оценивающих глаз с Феликса. – А у тебя дети есть, внучок?
– Нет, я даже не женат, – улыбнулся тот, как умел улыбаться только он – широко, по-мальчишески искренне, ну, прямо простой такой, как лапоть.
– Тогда у тебя не хватит понимания, – надменно заключил Ласкин, снова повернувшись к Терехову. – Так как, гражданин следователь? Насчет охраны?
– Подумаем, – увернулся Павел.
– Пф! Пока думать будете… Насте-то как быть? Я не могу всякий день ее встречать из колледжа, у меня ж работа, ей тоже учиться надо.
– Скажите, а как вам показались похитители? Какие они?
– Сволочи первостатейные, – выпалил Ласкин, заерзав на стуле, потом задумался, вспоминая свои впечатления. – Молодые. Одному с харей, как у мясника, где-то лет тридцать с довеском, второму, чернявому и длинномордому, поменьше – вон как вашему сотруднику.
– Двадцать восемь – двадцать девять? – уточнил Павел.
– Примерно. Одеты… не бедно. Настя говорила, на машине они были, на «Мерседесе». А на «Мерседесах» кто ездит?
– И кто же? – улыбнулся Павел, предполагая ответ.
– Жулики.
– А ваша дочь хорошо запомнила похитителей?
– Не знаю, – пожал плечами Ласкин. – Сами спросите у нее.
– В таком случае привезите девушку.
– Так она тут, во дворе дожидается. Позвать?
– Конечно, – закивал Павел, а когда Ласкин поспешно покинул кабинет, поделился впечатлениями с Феликсом: – Меня насторожила поведенческая линия этих двоих. Непонятно, зачем они очутились за городом, что там забыли на «Мерседесе»? Кругом одни деревни.
– Может, ехали в Луговое?
– Луговое? Это что?
– Ой, ты ж у нас в городе новичок…
Совершенно верно, Павел пришлый, но не совсем, здесь он родился, здесь же работал его отец следователем. Перед смертью он просил коллег не оставить единственного сына без помощи, мол, примите вместо меня. Когда Павел приехал на похороны, ему и предложили «заступить на пост родителя», что стало огромным подарком ушедшего в мир иной отца. Павел тотчас согласился переехать, но следовало на прежней работе завершить дела, а сюда приехала мама, чтобы обустроиться, ведь завещал отец свое имущество сыну и его матери. Наверное, решил напоследок загладить таким образом вину перед обоими.
Да, вина… Банальнейшая история: родители поженились, родился Павел, через восемь лет отец влюбился и бросил семью, мама нашла работу в другом городе и уехала с сыном. Еще через шесть лет отца бросила вторая жена – вот, пожалуй, и все. Отец не просился обратно, видно, забыть ту женщину не смог, но после удара вспомнил о сыне, стал приезжать. Павел поначалу отказывался с ним контачить – молодость не умеет прощать, а мама настраивала на мир. Мало-помалу Павел сдался, впоследствии смог оценить, как хорошо иметь отца и взрослому мужчине. Помог отец и с образованием, звал к себе, но сын не мог бросить мать, а она не хотела ехать туда, где будет встречаться с бывшим мужем. Только смерть ставит окончательные точки, примиряет всех – плохих и хороших, успешно сглаживает обиды, гениально учит прощать, ибо не имеет никакого смысла враждовать с тем, кого уже нет. Сквозь экскурс в прошлое до ушей Павла долетал голос Феликса:
– Луговое – это поселение самых-самых исключительных людей. Я не про таланты, там живет высшая каста, достоинство которой – бабло. А не так давно это был луг, отсюда и название. Что еще тебя не устроило в рассказе мужика? Я же вижу, ты какой-то смурной.
После последней реплики оперативника Павел окончательно вернулся в реальность и ответил:
– Гнались через весь пустырь за Настей, а забрать у Ласкина не смогли или не захотели. Не странно?
– Не знаю, – честно признался Феликс. – Я вообще логику преступников не догоняю. Как бы они ни выворачивались, рано или поздно финал один из двух и без вариаций: либо труп, либо тюряга. Что, не знают об этом? Но знание ничего не меняет, это особая порода, которая живет вне логики. А вчерашние двое… тут гадать нечего – никто из них не захотел стать первым. Ласкину было что защищать, подобные люди идут до конца. Ну, правда, где гарантия, что он не проткнул бы арматурой хотя бы одного? При малейшей опасности крутые пацаны предпочитают отступить, свою жизнь они ценят.
Дверь открылась, вошли Ласкин с Настей, а у Феликса челюсть отвисла, что было хорошо видно Павлу, который с трудом скрыл улыбку. Девочка, конечно, очень и очень славная, но перепуганная, будто на казнь ее привели.
– Проходите, присаживайтесь, – пригласил Терехов обоих Ласкиных. Когда отец и дочь устроились на скрипучих стульях, он обратился к девушке: – Анастасия, ваш отец рассказал нам о вчерашнем столкновении, скажите, вы запомнили, как выглядели те мужчины? Можете составить фоторобот? Это такая процедура: вам на компьютере будут показывать части лица, а вы будете говорить – похожи они или не похожи.
Настя опустила густые и загнутые ресницы, без туши черные, выпятила нижнюю губу, через несколько секунд и плечи подняла, что означало… Да ничего не означало, просто озадаченная девушка, обремененная ответственностью в кабинете следователя, как раз и занималась тем, что вспоминала негодяев. Ласкин мысленно посылал ей сигнал, который Павел тоже расшифровал: я старался, привез тебя к большим людям, а ну, открывай рот и базарь во всех подробностях. Тем временем Феликс переместился со своего места к Терехову, встал у него за спиной, прислонился к стене и уставился, разумеется, на девушку, еще немного – и съест ее.
– Вижу, Анастасия в затруднении, – вздохнул Павел. – А вы, Владимир Алексеевич, как насчет составления фоторобота?
У Ласкина глаза на лоб полезли, так ведь никто не называл его по имени-отчеству, а тут такой человек к нему в уважительной форме! Отчество назвал во время составления протокола месяц назад на пустыре, а Терехов запомнил – вот память! Однако вопрос застиг врасплох, Ласкин развел ладони в стороны и в срочном порядке напрягал проспиртованные извилины, восстанавливая особенности двух бандитов. Непростое это дело – нарисовать в мыслях точные копии, вдобавок объяснить сложно, почему они с Настюхой тормозят с описаниями, но попытался:
– Видите ли, уважаемый товарищ следователь, темновато было, хоть и под фонарем, к тому же вчера я о другом думал. Нет, рожи вроде бы и вижу, а в точности воспроизвести… сомневаюсь, что получится.
– Да-да, – подхватила Настя осипшим голосом и смутилась. – Извините, я охрипла вчера.
– Ничего, голос восстановится, – заверил Феликс.
– Я как папа Вова, – продолжила Настя. – Они у меня все время перед глазами, даже во сне, только в тумане. Но узнать узнаю, если живьем увижу.
– Для этого надо их встретить, – сказал Павел, – что нежелательно для вас обоих. Все-таки давайте попробуем составить фотороботы? Вы не торопитесь?
– Я с работы отпросился, – ответил Ласкин. – А Настю
