— А как вам водитель, Лев Иванович?
— В каком смысле?
— В физиономическом. Неприятный тип, держится независимо, даже нагловато.
— Согласен, но не забывай, что он ведь личный водитель генерального директора. Тут есть отчего держать себя нагло с остальным персоналом. Такое частенько случается.
— Ладно, пусть будет по-вашему. Пошли в гости. Надо фотографировать!
Маша позвонила, когда Гуров и Михаил уже садились в машину, намереваясь где-нибудь перекусить. Планов на день у них было много. Например, выяснить, где и как живет руководитель и собственник «Комплект-Ресурса» — Павел Клименко. Если повезет, то, может, удастся понаблюдать за его вечерним времяпрепровождением. А это новый круг знакомых. В машине у Михаила оказался и микрофон направленного действия, и видеокамера с мощным объективом.
Михаил не успел повернуть ключ зажигания и поднес телефон к уху. Разговор был коротким. Со стороны самого Михаила он состоял из одних только междометий.
Зато потом, отключив телефон, он огорошил Гурова вполне конкретными словами:
— Лев Иванович, Машка нашла вашего Крячко.
— Что?.. Как, где? Живой?
— Да что вы в самом деле! — Михаил вежливо отодрал от себя пальцы Гурова, вцепившиеся в его руку. — Живой, конечно. Насчет здоровья не совсем понятно. Он лежит без документов в Ивановской районной больнице. У него множественные ушибы, включая и сотрясение мозга, но выглядит, как сказала Маша, хорошо. Одна беда, он потерял память. Может, просто амнезия после сотрясения, а может, и нет.
— А почему Маша уверена, что это Крячко, если нет документов и этот человек потерял память?
— Фотография. Простите, что не сказал вам сразу. Я стянул в транспортной милиции распечатку с его паспорта. Они такие увеличенные фото делают для розыска, знаете? Вот я одно такое и увел, а потом Маше отдал. Вы ей верьте, она в лицах разбирается, журналист же.
— Поехали! — решительно сказал Гуров. — Остальное потом. Сейчас важнее всего найти Крячко, убедиться, что он вне опасности. Может, организовать его отправку в Москву.
Через два часа Михаил, в соответствии с показаниями навигатора, уже сворачивал на нужную улицу райцентра Иваново. Этот полезный прибор тоже оказался среди оборудования, которое он имел в машине. У входа в больницу они тут же увидели знакомую «пятнашку» Маши с номером 408.
— Поставь машину подальше, чтобы они вместе не мозолили глаза, — посоветовал Гуров. — А еще лучше вообще не подъезжай к больнице. Вон туда, к магазину припаркуйся.
Маша появилась почти сразу, как только Михаил выключил зажигание. Она, видимо, поняла, что означают эти маневры, и пришла сама. Девушка плюхнулась на заднее сиденье «Хонды» и сразу полезла за сигаретами. Салон наполнился душистым запахом «Салема».
— Здесь ваш коллега, Лев Иванович, точно он. Вот, — она протянула Гурову листок бумаги с черной неопрятной увеличенной копией паспортной фотографии Крячко. — Я даже с главврачом к нему в палату заходила. Перевязанный весь, держится хорошо, но не помнит ни черта. Он как меня увидел, так сразу начал тараторить. Мол, девушка, мы с вами знакомы? Может, вы моя родственница? Помогите мне вспомнить, где я живу.
— Что-то он слишком активен для такой травмы головы, — проговорил Михаил, повернувшись к девушке.
— Это нормально. Бывает. Посттравматическое возбуждение.
Гуров слушал все это, стиснув зубы. Представлять себе таким Стаса, старого друга, было больно. Но и в том, что обсуждали его помощники, никакого цинизма тоже не было. Они просто пытались оценить состояние человека, которого Маша нашла в районной больнице, понять, его ли ищет Гуров.
— Маша, как ты нас, меня по крайней мере, хочешь представить главврачу? — спросил Гуров. — Ты что-то уже говорила ему?
— Говорила, что привезу людей, которые могут опознать раненого. Не волнуйтесь, Лев Иванович, он даже обрадовался. Ему ведь выписывать вашего товарища некуда, а держать его на восстановительном режиме бюджет больницы не позволяет. Главврач голову ломает, куда девать больного.
— Как представляться будем? — поинтересовался Михаил. — Даже из побуждений экономии нам его просто так не отдадут. Мы не родственники, документов больного предъявить не можем.
— Так, слушайте меня! — прервал эти разговоры Гуров. — Никто ничего не предпринимает. Ты, Михаил, вообще лучше останься здесь, в машине. Нечего нам толпой туда идти. Ты, Маша, представляешь меня просто как человека, который может знать больного. А остальное я сделаю сам. Главное, никаких реплик и абстрактных разговоров, вообще ничего. Это понятно?
— Да, конечно, — заявила Маша. — Вы боитесь, что у вашего товарища может быть стресс. Надо как-то осторожно пытаться восстановить его память.
Гуров хмуро посмотрел на девушку, потом решил, что для нее такого объяснения вполне достаточно. Пусть считает так, как ей удобнее, насколько фантазия позволяет. А вот ему самому предстоит тяжелая работа. Он должен определить, в каком состоянии на самом деле находится Станислав. Если это вообще Крячко, а не другой человек, очень похожий на него.
Контакт со Стасом нужно налаживать обязательно, независимо от его состояния. Еще нужна легенда для персонала больницы. Впрочем, на первых порах она сгодится и для Стаса, если он и в самом деле ничего не помнит.
— Маша, ты не сказала, что этот человек — полицейский из России? — спросил Гуров, прежде чем выбраться из машины.
— Нет, конечно. Я ничего не говорила, просто предположила, что, возможно, знаю человека, который ищет знакомого, пропавшего примерно в этом районе. Врач обрадовался и попросил поскорее привести этого знакомого. Вот и все.
— Хорошо, молодец. Значит, так! Это вам для информации. Я представлюсь адвокатом. Скажу, что этот человек мой коллега, мы из Минска, работаем в одной конторе. Теперь еще одна часть легенды. Я скажу, что это не несчастный случай. Мол, на моего коллегу совершено нападение, связанное с его профессиональной деятельностью. Милиция бездействует. Обращаться к ней не только бесполезно, но и опасно для потерпевшего. Думаю, что врач все поймет и будет вести себя соответственно. С деньгами решим. Главное, чтобы он там полежал пока. Никто не должен знать, что Станислав выжил. Ясно?
Они с Машей шли чистенькими коридорами, мимо дверей, аккуратно выкрашенных в белый цвет. Гуров ожидал, что районная больница будет выглядеть точно так же, как и в российской глубинке. Но здесь все отличалось в лучшую сторону. Не очень богато, зато никаких ободранных стен, следов дешевой штукатурки и допотопной мебели, которая сохранилась с советских времен.
Главный врач легенде Гурова поверил. По крайней мере, он согласно и вполне серьезно кивал и даже не спросил у Льва Ивановича документов, удостоверяющих личность.
На это сыщик и рассчитывал. Зачем смотреть документы, если человек не собирается забирать пациента из больницы, а, наоборот, просит подержать подольше и обещает за это заплатить? Наличными.
Главврач шел рядом с Гуровым и рассказывал о состоянии больного. По его словам, тот получил множественные ушибы, у него трещина лучевой кости и два сломанных ребра. Сотрясение мозга, видимо, есть. Это определяется по характерным симптомам, а они налицо.
То обстоятельство, что пациент находится в активном состоянии, не удивляет. Собственно, периоды активности или возбуждения у него кратковременные. Например, когда появляются новые люди. Он просто обеспокоен потерей памяти и пытается что-то вспомнить, в остальное время апатичен, вял и много спит. Это очень хорошо в его состоянии. Поэтому врач настаивал, чтобы визит был кратким. Пациент не должен перевозбуждаться.
Гуров кивал, соглашался, обещал и пытался сдержать возбуждение внутри себя самого. Только бы не случилась беда, которая оставит Стаса инвалидом на всю жизнь! Все можно поправить, устроить хорошее лечение дома. Орлов поможет, это не обсуждается.
Гуров был намерен прямо сейчас выбить из Орлова деньги для оплаты лечения Крячко. Кстати, эти затраты тоже должны оставаться тайными. Нельзя, чтобы всплыла настоящая профессия пациента. Его хотели убить. Если тот негодяй, который собирался это сделать, узнает, что Станислав жив, то может последовать вторая попытка. А чудеса до бесконечности не происходят. Они случаются редко. Как подарок судьбы.
Врач повернулся к Гурову, как будто оценивая, насколько тот готов к встрече, потом тихо открыл дверь палаты.
— Он спит, — заявил доктор и повернулся к своим спутникам. — Это даже хорошо. Зайдите потихоньку и посмотрите. Девушка, вам, наверное, не стоит заходить. Только шуму наделаете.
Гуров мысленно поблагодарил врача за эту идею. Он вошел в палату и еле сдержался, чтобы не скривить лицо в болезненной гримасе. Старый друг Стас лежал с забинтованной головой, с гипсом на руке. Его грудь была плотно перетянута бинтами. Лицо Крячко покрывали ссадины и царапины, уже заживающие, а под левым глазом желтели остатки приличного синяка.
