– Ты совсем замёрзла.
– Вообще-то да, – призналась Яна. – Димка, мне пора домой.
Пилигрим опустил голову, чтобы она не видела его глаз, и осторожно обул босую ногу. Все хорошее кончается очень быстро, к этому надо привыкать.
– Не больно?
Яна встала и сделала пару шагов. Повернулась и улыбнулась.
– Знаешь, нет. Ты просто волшебник.
Пилигрим взял её за руку и повёл к дороге.
– Ты куда? – не поняла Яна. – Мне в метро.
– Будешь ты с больной ногой по вагонам мотаться. Поедешь на такси. – Пилигрим махнул рукой, останавливая первую попавшуюся машину с шашечками. Открыл дверцу, протянул шофёру пятьсот рублей: – Отвезите девушку, куда скажет. Только без происшествий.
– Бу сделано, – отозвался пожилой водила.
Пилигрим на всякий-провсякий наклонился и засветил его карточку на приборной доске.
– Садись, – сказал он Яне и распахнул заднюю дверцу.
– Ты не дал мне забрать цветок из бара, – пожаловалась она.
Пилигрим махнул рукой.
– Забудь, другой купим. – Сделал паузу и бодро произнес: – Ну что, пока?
Максимум, на что он рассчитывал при прощании – это на дружеский поцелуй в щечку. Но чудеса иногда случаются. Яна приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Поцелуй был таким долгим и нежным, что Пилигрим потерял равновесие и ухватился за распахнутую дверцу машины.
– Я позвоню, – шепнула Яна.
Пилигрима окутал прощальный запах её духов, и дверца захлопнулась. Он постоял у края дороги, провожая машину абсолютно невидящим взглядом, и, спотыкаясь, направился к подземному переходу.
Спускаясь по лестнице, он почему-то постоянно натыкался на разных людей. Пару раз его обматерили, пару раз оттолкнули, пару раз посоветовали протереть шары. На все словесные экзерсисы Пилигрим отвечал словом «пардон» и глупой улыбкой.
Входя в метрополитен, он так звезданулся лбом о стеклянную дверь, которую забыл открыть, что сердобольная бабушка, шедшая следом, громко вскрикнула:
– Что же ты, сынок! Смотри, куда идёшь! Так и дверь разбить можно!
Два милиционера, скучающие у касс, заметно оживились. Перехватив Пилигрима по дороге, они сначала проверили у него документы. Проверка не доставила: прописка была на месте.
– А ну-ка дыхни, – потребовал первый мент.
Пилигрим выдохнул воздух. Мент брезгливо принюхался и переглянулся с напарником. Оба одновременно вздохнули, и второй мент, ростом пониже, велел:
– Давай иди отсюда.
Первый мент проводил взглядом спотыкающегося высокого парня и двинул гипотезу:
– Прямо как по небесам топает.
И сам того не зная, попал в точку.
Набирать этот номер очень не хотелось, но выбора не было. Артём превозмог усталость и нежелание разговаривать.
– Здравствуй, это я, – сухо сказал он, услышав знакомый голос. – Да, это правда. Откуда ты знаешь, кстати? Ах, в новостях передавали… Слушай, нам срочно нужно увидеться без свидетелей. Где я сейчас? – Артём остановился и обвёл взглядом Смоленскую набережную. – Рядом с аукционным домом. К тебе? Ладно, подъеду. Диктуй адрес.
Через пятнадцать минут Артём держался за холодный металлический поручень в вагоне метро и думал: вот и кончился этот кошмарный день.
Уложить в голове произошедшее он пока не мог. Только вчера они с Анной… танцевали, потом он заснул, она уехала, а перед дверью собственной квартиры какая-то обкурившаяся-обсадившаяся сволота раскроила ей череп здоровенным булыжником с острым краем. Всезнающая Ниночка шепнула: «Пятнадцать ударов». Господи, как они могли уместиться на такой небольшой голове? И как же надо озвереть, чтобы работать камнем, как молотилкой, не останавливаясь!
– Сможете приехать на опознание? – спросил Артёма следователь.
– А разве её ещё не опознали?
– Соседи. Нужна ещё пара независимых свидетелей.
– А родственники?
– Нет у неё родственников, – ответил следователь равнодушно. – Никого нет.
У Артёма почему-то сжалось сердце.
Как мало мы знаем о людях, которых видим каждый день. Или почти каждый. Что, к примеру, знал Артём об Анне Леонардовне Нарышкиной, кроме того, что она была немолода, худа, курила через мундштук и умела ставить подчинённых на место одним ледяным взглядом? Ничего! Кое о чём он, конечно, догадывался. Например, что тётка, сделавшая такую карьеру, просто обязана быть одинокой – нет у неё времени возиться с детьми и мужем. Но то, что у Мадам… нет, у Анны, поправился Артём мысленно, не оказалось вообще ни одного близкого человека, он даже представить не мог. Обычно он воображал Мадам Нарышкину в окружении множества светских родичей и иже с ними: потомками эмигрантов первой волны, заселивших Лазурный Берег. А на самом деле Мадам была страшно, нечеловечески одинока. Даже любовника – и того подцепила только накануне гибели. Вот ведь судьба какая.
Кстати о любовнике. Артём, естественно, рассказал следователю, что провёл вечер и часть ночи в обществе Анны. Поймал знакомый хищный блеск в его глазах и обречённо подумал: «Приехал! Все по новой!»
Ясное дело, что в покое его теперь не оставят. Даже факт одноразовой встречи, на который напирал Артём, ситуацию не изменит: кто-то должен сесть за убийство. И не такая Артём большая шишка, чтобы с ним церемониться.
Руководство компании во избежание пересудов наверняка займет позицию активной помощи следствию. Тронуть священную корову в лице генерального директора фирмы менты, конечно, не осмелятся, какие бы дела ни крутила компания под прикрытием респектабельной цивилизованной вывески. Так что перспективы у Артёма невесёлые. Особенно если учесть результат описи вещей, хранящихся в кабинете Анны.
Под аккомпанемент этих грустных мыслей Артём добрался до нужного дома. Огромный каменный монстр был отгорожен от улицы ажурной металлической решёткой, въезд во двор перекрывал шлагбаум. Сначала Артёму потрепал нервы охранник в будочке («а вы к кому?»), потом толстый красномордый консьерж в подъезде («а вы зачем?»). До лифта Артём добрался совершенно раздавленный сознанием собственного ничтожества. Живут же люди, блин!
Лёшка распахнул дверь, лучась обаятельной улыбкой.
– Ну и вид у тебя, старик! Краше в гроб кладут!
– А ты бы съездил на опознание трупа, – посоветовал Артём. – Я бы на тебя посмотрел.
Лёшка спохватился и убрал с лица неподходящую улыбку.
– Ужас, ужас. – Он покачал головой и посторонился. – Входи, что же мы на пороге разговариваем.
Данч проводил Артёма в большую светлую гостиную. Всё здесь излучало приветливое обаяние, как хозяин квартиры. Паркет на полу светился янтарным блеском, хрустальное окно мерцало, преломляя последние лучи заходящего солнца, кресла раскинули широкие объятия, большой мягкий диван с подушками дружески приглашал: «Может, приляжешь?» Артём с удивлением увидел камин, выступающий из прочной кирпичной стены: настоящий дровяной камин, не газовую имитацию! Сколько же денег нужно потратить для того, чтобы выбить разрешение на такую игрушку, не говоря уж об исполнении: вытяжке, трубах и тому подобных сложностях. Сейчас холодная тёмная пасть была закрыта шёлковым экраном, с изображением «павлиньего глаза». На стенах со вкусом развешаны картины «обещающих» современных художников, и Артём подумал, что Лёшка прав, вкладывая в них деньги. Лет через двадцать они будут стоить целое состояние.
Данч вернулся в комнату с подносом, на котором стояла бутылка коньяка, тарелочка с нарезанным зелёным лаймом и два бокала.
– Садись, чего застыл.
Артём сел в удобное кресло, посмотрел, как ловко Лёшка разливает коньяк.
– Ну, без тоста, – сказал Данч, протягивая Артёму бокал.
Артём выпил коньяк залпом, как минералку. Огненная жидкость оглушила и на секунду заперла дыхание. Он шумно выдохнул воздух, сунул в рот тонкий кружок ароматного лайма и закрыл глаза. Мозги мягко поплыли. Нет, платить Лёшке меньше, чем суммой с тремя нулями, в такой обстановке просто невозможно.
Данч отобрал у него бокал и налил снова.
– Царствие ей небесное, – сказал он, но Артём замотал головой.
– Погоди, погоди, не так скоро. Я сегодня ничего не ел, могу окосеть.
– Так, может, тебя накормить? – всполошился Лёшка, вскакивая с кресла.
Артём поймал его за руку и тут же выпустил, словно обжёгшись.
– Сядь.
Данч послушно опустился на место, не сводя с гостя глаз. Артём механически отметил, что даже дома Лёшка одет в фирменную джинсу и майку с хорошим лейблом. На ногах тапочки с вышитым вручную вензелем «АД». Лёшка в «АДу». Забавно. Артём смотрел на бывшего приятеля, соображая, как лучше сформулировать вопрос. Коньяк начал действовать очень быстро, мысли разленились и разлеглись в тени извилин.
– Ты хорошо её знал?
– Кого? Леонардовну? – уточнил Данч и пожал плечами. – Пересекались, естественно. Сам знаешь, в этом мире более-менее крупные хищники всегда пересекаются.
