Ознакомительная версия.
– Если вы уезжаете, мы подождем вас, – произнес Августин Каэтанович.
– Нам надо только собрать вещи, – ответил отец.
Песок дорожки хрустел под каблуками моих туфель, зевнула и с громким хлопком затворилась дверь замка. Я шла по огромному притихшему холлу, по лестнице, ощущая протест каждой частичкой своего тела. Ружка нагнала меня, когда я была уже у двери кабинета.
– Вот и все, – сказала я не то себе, не то ей и прошла в кабинет, а затем в спальню.
Я вытащила из-за ширм свой чемодан. Он был старый, обшарпанный и источал безнадежность. Достаточно было посмотреть на него, чтобы понять, что его хозяйка никогда не выбьется из нищеты, никогда не узнает, что такое счастье. В состоянии, близком к отчаянию, я стала складывать вещи, швыряя их, как попало, и тут в комнату влетела запыхавшаяся Минна.
– Боже мой! Что вы делаете? Зачем?
Я объяснила, что мы с отцом не хотим неприятностей для нее и ее мужа, что у хозяев может возникнуть масса вопросов, и что наилучшим выходом для всех будет, если мы немедленно уедем.
– Но вы не можете уехать! – воскликнула Минна. – Послушайте, я уже сказала доктору Фридрихсону, что мы наняли вашего отца библиотекарем, а вы ему помогаете. Вот, держите! – Она сунула мне в руки толстую тетрадь вроде тех, в которых ее муж вел записи расходов и доходов. – Вы с отцом составляете каталог графской библиотеки, понимаете? Поэтому вы оба живете в замке!
– Но, – начала я в смущении, – ведь мы с ним работаем на почте…
– Это потому, что мой муж вам мало платит, – отмахнулась Минна. – Вы работаете на почте, а в свободное время составляете каталог книг.
– Но в графской библиотеке тысячи книг! Чтобы их переписать, требуется много времени…
– Разумеется, – подтвердила моя собеседница, блестя глазами, – для этого и нужен библиотекарь. Перепишите книги из одного-двух шкафов, думаю, этого хватит с лихвой. Тем более что вряд ли граф и его мать здесь задержатся.
– Почему вы так думаете? – с любопытством спросила я.
– Графиня не хотела ехать в замок, на этом настоял ее сын. Я имею некоторое представление об этой даме. Поверьте, она из тех, кто в конечном счете всегда сумеет добиться своего. – Минна усмехнулась. – Могу держать пари, что не пройдет и месяца, как граф уедет отсюда и вернется в Германию.
– Ее сын уже взрослый, – не удержалась я. – Она вполне могла бы отпустить его в Фирвинден одного.
– О, тут не все гладко, – загадочно ответила Минна. – Руди мне рассказал о странной просьбе графини. Она попросила, чтобы он убрал все оружие, которое находится на виду, запер его и ключ хранил при себе.
– Это будет не так просто выполнить, – заметила я. – Я видела в замке и ружья, и пистолеты, и целую комнату с какими-то экзотическими клинками. А почему графиня…
– Мой муж тоже захотел это узнать, – кивнула Минна. – Графиня ответила, что произошла печальная история. Ее сын влюбился в Германии в одну девушку, но она его отвергла. Ее отказ он воспринял очень близко к сердцу. Больше графиня ничего сказать не пожелала, но, по-моему, все и так ясно. Она сопровождает сына, потому что боится за него, а оружие попросила убрать, чтобы он не вздумал наложить на себя руки. Кстати, вы заметили, что с ними прибыл врач?
– Но ведь он приходится графу дедушкой…
– Вот именно! В некоторые вещи посторонних лучше не посвящать.
Голова у меня уже шла кругом.
– Вы ведь не уедете? – настойчиво спросила Минна. – Вы не бросите меня в этом жутком месте?
– Наверное, надо рассказать отцу, чтобы он знал, что он библиотекарь, – пробормотала я. – И наши друзья в саду… они думают, что им пора возвращаться…
– Какое возвращаться! – встрепенулась Минна. – Графиня заинтересовалась, что тут наснимал ваш Юрис… простите, с языка сорвалось… Она велела, чтобы я пригласила всех на ужин. Сейчас я поговорю с вашим отцом и скажу им…
И она убежала, деловито стуча каблучками, а я без сил опустилась в кресло, чувствуя себя немногим лучше, чем подушка, из которой вытрясли все перья. Ружка легла на ковер, сощурилась и зевнула, показав острые клыки.
– Кажется, мы все-таки остаемся, – сказала я ей.
Ужин подали в большой мрачной столовой на первом этаже, составлявшей странный контраст с комнатой, в которой мы ели раньше, когда собирались всемером. Та столовая была с французскими окнами, выходящими на террасу, с которой были видны деревья и часть пруда; эта же до сих пор сохранила дух замка-крепости, и не исключено, что огромный стол, за которым мы сидели, был тем самым, за которым когда-то пировали жившие здесь рыцари. Обычно мы за ужином чувствовали себя непринужденно, смеялись и шутили; теперь же многие держались неловко, и в разговоре не было ни искры, ни огня, ни остроумия – ничего. Графиня, красивая еще, золотоволосая блондинка с тонкими чертами лица, пыталась быть любезной, но ее любезность отдавала чем-то неприятным и высокомерным. Я знала, что местные дворяне между собой называют ее не иначе, как «дочка врача», но если бы вы не знали, кто она такая, вы бы скорее решили, что она выросла в семье какого-нибудь барона, который ведет свой род от почтенных и уважаемых предков. В ее манерах, одежде, украшениях чувствовалась женщина безупречно светская – тип, который в наше время далеко не всем по нраву. Пожалуй, человек предубежденный счел бы, что перед ним бесчувственный истукан, если бы не тревога, с которой она то и дело взглядывала на сына. Он вяло ковырял в тарелке, хмурился и отвечал невпопад. Когда Теодор принес очередное блюдо, граф Рейтерн поглядел на слугу с недоумением.
– А где Вебер, дворецкий? – спросил он. – Такой забавный был старик. Когда я был мальчиком, он рассказывал мне о замке всякие истории… Почему его нет?
Управляющий смущенно кашлянул.
– Он умер несколько месяцев назад. Я сообщал об этом и вам, и госпоже графине.
– Вот как? Странно, я всегда думал, что он доживет до ста лет, – буркнул граф и уставился в тарелку.
– А почему вы не взяли нового дворецкого? – спросила графиня у Креслера. – Все-таки достаточно времени прошло…
– Это из-за привидений, – объяснила Минна. – Никто не хочет к нам идти.
Вилка застыла в руке графа. Он поднял голову.
– Что еще за привидения?
– Их несколько, – ответила Минна. – Есть Белая дама, а еще убитая графиня Рейтерн со своим черным псом. И недавно мы слышали, как он выл.
Доктор Фридрихсон нахмурился и переглянулся с дочерью.
– Сказки, вне всяких сомнений, – промолвила графиня, передернув своими ослепительными плечами.
– Это не сказки, – возразила я. – Я видела призрак графини… И пса тоже.
– И что, он действительно завыл? – с болезненным любопытством спросил граф.
– Ну да, – ответила я.
– Похоже, вам неизвестно, что это значит, раз вы так спокойно об этом говорите, – усмехнулся мой собеседник.
– Кристиан, – умоляюще проговорила его мать, – не надо.
– Дворецкий говорил, что когда мертвый пес графини завоет, роду Рейтернов придет конец. – Граф со звоном швырнул вилку на стол и поднялся. – Простите, я… Мне что-то нехорошо. Желаю вам всем приятно провести время.
Он удалился быстрым шагом. Старый доктор пожал плечами и спокойно отпил немного вина из бокала.
– Я говорил тебе, – вполголоса заметил он дочери, – что лучше ему было остаться под моим наблюдением.
– В твоей лечебнице? – Тут я впервые увидела, как умеет сердиться светская женщина. – О, ради бога!
– Это не лечебница, а санаторий.
– В котором половина – умалишенные! Благодарю покорно!
Она встала, комкая салфетку. Когда она заговорила, обращаясь к гостям, ее голос дрожал от волнения.
– Приношу свои извинения, дамы и господа… Но семейные обстоятельства… Простите.
Наклонив голову, она поспешила к дверям, за которыми минуту назад скрылся ее сын.
На языке у меня – как, впрочем, и у большинства присутствующих – вертелось множество вопросов, но приличия не позволяли задавать их доктору, который остался за хозяев. Кажется, до конца ужина отец графини проронил только несколько замечаний о погоде и о том, что автомобили неизбежно вытеснят лошадей. По всему было заметно, что еда занимает его куда больше, чем люди, которых его дочь пригласила на ужин. Разумеется, он был вежлив, но сух и скучен, как медицинский справочник.
Перед возвращением в Шёнберг Юрис повторил, что если мне с отцом придется покинуть замок, он всегда будет рад нас приютить.
– Благодарю вас, – ответил отец, – мы будем иметь в виду.
– Здесь и раньше было не слишком весело, а с приездом такого хозяина вряд ли станет лучше, – добавил фотограф.
– И не говорите! Куда только катится мир? – подхватил Гофман, насмешливо сощурившись. – Подумать только, легкомысленная барышня отвергла наследника титула с приличным доходом! Да даже если бы меня отвергли десять барышень разом, я и то не стал бы сходить с ума.
– Господа, господа, – вмешался Августин Каэтанович, – не будем делать преждевременных выводов. Граф Рейтерн, возможно, слишком эмоциональный молодой человек, но он вовсе не производит впечатления, э-э, сумасшедшего.
Ознакомительная версия.
