Через минуту я звонил в дверь своей бывшей жены.
— Привет, — сказала Марина.
— Привет, — сказал я.
— Входи.
Мы переместились на кухню.
— Помнишь наш разговор, — спросил я, — в кафе?
— Да, — коротко ответила Марина.
— Ты обещала подумать.
— Я подумала.
— И? — Я отщелкнул замки кейса и вытряхнул на обеденный стол его содержимое. Много-много Бенджаминов Франклинов.
— Да, — зачарованно прошептала она, — да.
Воистину, любовь правит миром — любовь к деньгам!
Часть III
Смертники горного старца
Комната была похожа на искусственный рай, как если бы Эдем решили воспроизвести в музейной экспозиции. Стены буквально низвергали водопады нейлоновой зелени, и сквозь эту пластиковую благодать жалобно выглядывали головы давно убитых животных — их пожелтевшие рога и тусклые черные носы выступали из сочных полихлорвиниловых джунглей, как будто зверье окружило поляну, называемую гостиной, и все не решается выйти навстречу людям.
Под изумленными взглядами зверей я прошел по ворсистому ковру в дальний конец комнаты, сел в кресло и взял со стола трубку радиотелефона.
— Алло.
— Здравствуйте, Илья Игоревич, — произнес знакомый голос де Мегиддельяра, и у меня оборвалось сердце.
Вот уже месяц я жил у Маринки, не особенно утруждая себя общением с внешним миром. Ее родители до конца лета обитали на даче, за что я был им весьма признателен: самостоятельная жизнь пошла нам на пользу. На счастливое будущее денег у нас хватало, а регистрировать заново наши отношения в загсе мы не спешили. Свадьбу решили сыграть, когда все уляжется. Даже дома я с тех пор не появлялся — нарваться на розыскную группу не хотелось. Лишь один-единственный раз я «засветился», когда купил и зарегистрировал в ГАИ машину — 1993 года выпуска «Ниву», недорогой и надежный транспорт, как раз для наших дорог. В настоящий момент автомобиль отдыхал в арендованном гараже, а я — на своем любимом диване в Маринкиной спальне, удобно устроившись с книжкой. Меня никто не должен был потревожить, по идее: номер «Дельты» я давал только Славе, а с испанцами у меня больше He было общих дел. Поэтому звонок де Мегиддельяра стал для меня неожиданностью. И неожиданностью неприятной.
— Здравствуйте, господин де Мегиддельяр, — как можно спокойнее произнес я, — чем могу служить?
Офис СП «Аламос» за месяц успели отделать заново. Белоснежная обивка стен приятно ласкала глаз, а пара со вкусом подобранных миниатюр (надо полагать, от наших питерских художников) гармонично дополняла интерьер.
Мы со Славой сидели за общим столом в кабинете управляющего, где происходило нечто вроде совещания. Свой собственный стол, Т-образно приставленный к нашему, занимал подлечившийся Франсиско Мигель де Мегиддельяр, а напротив нас расположились Хорхе Эррара и Хенаро Гарсия. Они наши заказчики, а мы исполнители, рабочие по найму.
В добровольно-принудительном порядке.
Именно так. Порядок в этом царстве коммерции, конечно, был не очень строгий, но слишком уж добровольно-принудительный. Вся беседа проходила в таком тоне: мол, есть, мол, надо, мол, придется.
Несильно, но с нажимом. Славу такой расклад устраивал, а меня почему-то нет. Но, с другой стороны, их предложение было слишком заманчивым, чтобы легко от него отказаться: хашишины везли в Москву перстень, и не только его.
— Серый микроавтобус «мазда», номер двести шестьдесят шесть, зачитывал Эррара под мерные кивки моего компаньона, — отправится приблизительно в семь утра. Пойдет без сопровождения до Твери. Там на трассе его встретит машина посла. Вы должны захватить перстень ас-Сабаха до момента их встречи. Нападать на дипломатических представителей, а тем более убивать их нельзя ни в коем случае.
— Перстень далеко из Питера не уйдет! — заверил Слава.
— У вас хорошо получается, — удовлетворенно кивнул де Мегиддельяр. Эта вещь — последняя, и ваш долг как христианина не допустить ее возвращения в секту убийц.
«Странно, что нас еще не заставляют принять католицизм», — раздраженно подумал я. Мегиддельяр с самого начала разговора взял жесткий приказной тон, который здорово портил мне настроение.
Но, честно сказать, я не знал, что мне делать.
Я не жадный человек, и мне, по большому счету, наплевать на деньги. Они хороши лишь как инструмент для создания комфортных условий жизни, но сейчас во мне взыграла алчность. Хашишины, или ассасины, как говорил де Мегиддельяр, везли в Москву золото. Много, много золота! Они накапливали его здесь годами и сейчас, когда образовалось «окно» через представителей посольства, спешили переправить его в резиденцию Ага-хана в Швейцарию.
Я не мог упустить такой случай. Сейчас я видел, что Слава уже решился на эту работу и занялся бы ею, в случае моего отказа, в одиночку, и поэтому я тем более не мог устоять. Куш был слишком велик, и по сравнению с ним те сто тысяч, которые предлагались за перстень, выглядели смешными. Испанцы не могли назвать точное количество золотого запаса хашишинов, но это для них не имело значения — ведь кольцо ас-Сабаха было для них самой главной ценностью. Я им верил, и теперь прикидывал, каким может быть неблагополучный исход.
— Сколько человек в охране? — деловито осведомился Слава.
— Затрудняюсь назвать… — Эррара помялся. — Точное количество секьюрити невозможно с уверенностью говорить. Наш источник тоже сам не осведомленный человек.
— Ясно. — Слава посмотрел на меня: — Нам машина понадобится.
— Есть машина, — немедленно кивнул испанец. — Госоподин Гарсия оформит с вами доверенность.
Мы с Мегиддельяром молча глядели друг на друга. Во взгляде старика читалось недоверие, впрочем, обоснованное. Одно дело я ему провалил, и только по счастливой случайности удалось восстановить статус-кво. И то лишь при помощи Славы.
Вот в моем друге он, похоже, не сомневался: бывалый, опытный воин, парень без затей.
— …На накладные расходы, — продолжал торговаться Слава, которому совместная жизнь с Ксенией прибавила ума. — Бензин, оружие, всякое такое.
Эррара переглянулся со своим шефом.
— Хорошо, — сказал он. — Тысяча долларов вам хватит. Вот, прямо сейчас.
Он вытащил портмоне и отсчитал десять сотенных бумажек. Впрочем, обилием валюты его кошелек не радовал, из чего я сделал вывод, что аванс был приготовлен заранее. «Хитер бобер, но и рак не дурак». Cojudo, да, господин Мегиддельяр? Франсиско Мигель де Мегиддельяр с сожалением смотрел на меня, и во взгляде его читалось: «Cojudo».
— Ништяк, — заключил Слава, убирая в карман купюры. За месяц он привел в порядок свою шевелюру, вставил зубы, купил коричневую кожаную пропитку и вообще начал косить под средней руки бандита. Я даже не возражал, чтобы он вел переговоры, коли стал такой центровой. Совковой стильности другану было не занимать, и своим ухоженным видом он, надеюсь, порадовал испанцев. Развлекайся, цивил ты наш!
— Мобильная связь у вас есть, — подытожил Эррара, — мы вас проинформируем, если что. Будьте готовы.
— Всегда готовы! — с энтузиазмом ввернул я.
Слава гулко хрюкнул.
Испанцы не поняли нашего веселья, но из солидарности улыбнулись.
— Госоподин Гарсия покажет вам машину. — Эррара встал, за ним поднялись все остальные.
— Желаю вам удачи, — сказал Мегиддельяр с кислой миной, протягивая нам руку.
— Все будет в порядке, — заверил его Слава, кивнув коротко стриженной головой. Только что каблуками не щелкнул. И куда только делся выпускник Рязанского воздушно-десантного командного училища? Надо было еще честь отдать. Впрочем, честь (как и совесть) была давно отдана и похоронена в горах Кандагара.
Мы вышли на Миллионную улицу, и Хенаро подвел нас к красному акулообразному джипчику.
— Садитесь, поехали, — сказал он, доставая из кармана ключи.
Новенький «фольксваген-гольф-кантри» был словно специально создан для наших городских дорог. Мы сгоняли к нотариусу, и я смог по достоинству оценить мастерство немецких автомобилестроителей, закинув Гарсию в офис и возвращаясь домой. Доверенность снова была на мое имя, поскольку Слава сидел за рулем своей подержанной «Волги», купленной им на днях. Образ разбогатевшего совка давно манил его. Я не возражал, мне нравились иномарки, которыми снабжал нас «Ал амос».
Дома нас ждала Марина. Она теперь не работала и в мое отсутствие успела заскучать. Мы со Славой уселись на кухне, чтобы обсудить план предстоящих действий. Арабов надо было выцеплять на безлюдном участке трассы, стопорить и увозить в лес.
— За Подберезьем начинается большой перегон, — московское направление я знал хорошо и уже представлял, где и что мы будем делать, — объездная дорога, чтобы через Новгород не пилить. Километров шестьдесят до ближайшей деревни и почти столько же до поста ГАИ.
