Налево, сквозь кустарник, виднелись воды Бискейнского залива, сверкавшие в лунном свете. Вдали в бухте стояло на якоре несколько яхт. Он отвернулся от этого волшебного зрелища и быстро пошел по темной аллее кокосовых пальм, чьи кроны переплелись над его головой. Он направлялся теперь на запад, к конечной точке своего участка, где из телефонной будки должен был сделать очередной почасовой рапорт.
Проходя по заросшей густым кустарником аллее, он слегка замедлил шаги. Он никак не мог выработать соответствующую походку, чтобы вовремя подходить к телефонной будке. Участок был рассчитан на полицейского более старого возраста, не обладающего такой крепкой мускулатурой ног. И он всегда начинал обход более медленной походкой, но, когда его мысли обращались к Анне, походка убыстрялась, и он подходил к концу участка раньше, чем это было нужно.
Он прошел мимо одной из скамеек, не замечая развалившейся на ней фигуры. Вдруг носок его ботинка задел какой-то предмет. Раздалось звяканье этого металлического предмета о гравий дорожки. Он остановился и зажег карманный фонарик, чтобы посмотреть, что это.
Сначала луч фонарика осветил золотой губной карандаш, потом маленькое ручное зеркальце. Немного дальше валялась раскрытая дамская сумочка. Он продолжал шарить фонариком по земле. Наконец луч осветил какую-то лужу около скамейки. Подняв фонарик немного вверх, он увидел лежавшую на скамейке девушку. Ее необыкновенно бледное лицо, безжизненные глаза и зияющая рана на горле ясно говорили о том, откуда взялась красная жидкость под скамейкой.
Пораженный, он не мог сдвинуться с места по крайней мере в течение целых двадцати секунд. Время достаточное, чтобы в его мозгу пронеслась мысль, что девушка, вероятно, была не старше Анны и, возможно, такая же хорошенькая до того, как нож сделал свое роковое дело.
Очнувшись, он быстро зашагал к телефонной будке, находившейся теперь уже совсем недалеко от него.
Уилл Гентри только что кончил отчитывать Шейна, напомнив ему в заключение, что, если с девушкой, которую он послал к Люси, что-нибудь случится, в этом будет виноват рыжий сыщик, потому что он своевременно не сообщил местонахождение девушки, как зазвонил внутренний телефон, и Гентри слегка наклонился, чтобы выслушать доклад.
Из аппарата послышалось:
— В парке между 2-й авеню и 2-й улицей найдена убитая девушка. Сообщил патрульный Кэссэди. Перерезано горло.
Гентри взглянул на Шейна.
— В конце концов, оказалось, что это не пуля из "К.ольта-45", а еще одна работа ножичком.
Шейн уже направлялся к двери, и Гентри поспешил за ним.
— Но тебе ведь еще не известно, что это именно та самая девушка, — сердито бросил через плечо Шейн.
— Давай на пари, — предложил ему Гентри. — Или не хочешь рисковать деньгами?
Шейн только громко фыркнул и пошел к своей машине. Хотя он гнал изо всех сил, все же, когда он подъехал к месту преступления, там уже были машина "Скорой помощи" и две радиомашины. Свет прожектора освещал группу мужчин, собравшихся около скамейки примерно в сорока футах от главной аллеи.
Шейн поставил машину сзади медицинской и вышел. Он немного постоял около машины, как бы стараясь овладеть нервами перед предстоящим ему испытанием, затем медленно, с безразличным выражением лица пошел по дорожке.
Трое полицейских, стоявших около скамейки, взглянули на него и немного посторонились. Над трупом склонился одетый в белый халат доктор.
Шейн заглянул через его плечо в лицо девушки. Легкая гримаса исказила его лицо, когда он узнал ее.
Он немного отступил и мрачно спросил:
— Давно, док?
Стоявший на коленях молодой врач, не поднимая головы, ответил:
— Примерно час тому назад.
— Вам что-нибудь известно по этому поводу, Шейн? — спросил один из полицейских офицеров. Но Шейн, не ответив, повернулся навстречу торопливо шагающему к нему Гентри.
Начальник полиции безмолвно взглянул на Шейна, тот кивнул головой и ответил надтреснутым голосом:
— Я рад, что не поставил деньги.
Глаза Гентри на минуту задержались на лице Шейна, потом он кивнул и подошел к патрульному, обнаружившему труп.
Шейн сделал несколько шагов и остановился, прислонившись правым плечом к гладкому, круглому стволу пальмы. Он достал сигарету, закурил и, стараясь совладать с охватившей его дрожью, глубоко затянулся, до отказа наполнив легкие дымом, который он потом медленно выпускал через нос. Он всячески старался придать своему телу максимально небрежную позу, как будто его совершенно не интересовало, что происходило сзади него.
Так он стоял до тех пор, пока Гентри не окликнул его довольно резко:
— Шейн, посмотри-ка.
Шейн сделал последнюю затяжку, отбросил в сторону сигарету и повернулся к начальнику полиции, который держал в руках какую-то бумажку,
— Все-таки в конце концов это оказалась Нелли Польсон, — сказал он.
— Вот счет из отеля "Эдельвейс" за последнюю неделю за комнату № 316. Тут кое-какие бумажки. И все на имя Нелли Польсон.
— Но это невозможно, — ответил Шейн, — Мы же с тобой совершенно точно установили, что это должна быть Мэри Барнс.
— Ну посмотри на нее еще раз, — продолжал Гентри. — Ты уверен, что это та самая девушка, которая...
— Боже милосердный, конечно уверен. Мне нет никакой необходимости смотреть на нее еще раз. Да-а-а, так, значит, она все-таки Нелли Польсон? И о ней проделали то же, что и с парнем, которого вытащили из залива... С Барнсом или с Польсоном. Бог его знает, кто он. Ну, и куда же это нас привело?
— Довольно далеко! Двое за одну ночь. Черт возьми, Шейн...
Шейн мрачно смотрел на него, стиснув зубы,
— И эту прикончили совсем близко от моего отеля, — сказал он с насмешкой. — Ну что ж, отлично. По-видимому, она хотела снова обратиться ко мне за защитой.
— Да, — проворчал Гентри. — Я как раз это хотел сейчас сказать. Выходит, что быть твоим клиентом довольно рискованно, Как ты думаешь? А?
— Ты ничего не можешь сказать мне нового, чего бы я не думал сам, Уилл. Пойдем отсюда.
— Куда? — не без сарказма спросил Гентри.
— Ну, теперь нам во всяком случае известно, кто она, Поэтому у нас появилась уже более определенная основа для начала работы.
— Надо сказать, довольно жестокий способ установления личности девушки, И если мы помешкаем, может быть, нам придется натолкнуться еще на несколько трупов, личность которых удастся установить только впоследствии. И тогда нам все станет ясно. Ты что, таким образом хочешь вести это дело?
От этого ядовитого сарказма впадины на щеках Шейна углубились еще больше, но он спокойно сказал:
— Меня сейчас интересует вопрос, почему бывший солдат с "кольтом" в кармане воспользовался для этой цели ножом вместо револьвера.
— Ну, прежде всего потому, что так спокойнее. А револьвер он носит только для того, чтобы пугать им частных детективов, чтобы те отпускали его на ночную улицу, где он может убивать клиентов этих самых детективов.
— Можно сказать и так, — спокойно согласился Шейн. Он остановился, почесывая подбородок и пропуская двух санитаров с носилками. — Хорошо бы вызвать горничную из "Рони Плаза", чтобы она взглянула на оба трупа и опознала бы в них Мэри и Чарльза Барнсов, проживавших у них.
— Не беспокойся, установлением личности мы займемся без тебя. После того, как их убили, нетрудно установить, кто они такие, — язвил Гентри.
Не обращая внимания на его тон, Шейн продолжал:
— Ты мне не сказал одну вещь, Уилл. Что, отпечатки пальцев убитого те же, что и отпечатки, найденные в комнате № 316?
— Что? Ах это! Да. Он определенно был в комнате № 316 после того, как горничная в середине дня произвела уборку и все тщательно вытерла.
Шейн пошел к машине. Гентри молча плелся за ним. Дойдя до тротуара, Шейн остановился и сказал:
— Давай не будем оскорблять друг друга до конца расследования. Согласен?
Гентри совершенно неожиданно протянул руку.
— Согласен. А потом я, вероятно, отберу у тебя патент.
— Возможно, я тебе его сам верну, не дожидаясь твоего приказа, Уилл. — Шейн пожал его руку и спросил: — Никакого оружия не нашли?
Гентри покачал головой.
— Рана примерно такого же характера, как и та. Один быстрый разрез чертовски острым ножом. Есть какие-нибудь соображения, Майк? — Вопрос звучал почти как просьба.
— Только одно и не ахти какое хорошее. Я, собственно, должен был бы сделать это раньше. Скажи, фотография, которую я тебе отдал в морге, все еще у тебя?
— У меня в кабинете.
— Если ты сейчас направляешься туда, я проеду с тобой и заберу ее.
Когда Берт Польсон отъезжал от отеля "Эдельвейс", его искаженное шрамом сердитое лицо низко склонилось над рулевым колесом. Он едва замечал, где проезжает.
