— Чего-о? Да это они с этой стервой все и сообразили! — Изо рта Наполеона летели слюни.
— Тихо, успокойся, — говорила я издевательски сочувственно, — вот как ты их ненавидишь! А они, думаешь, лучше к тебе относятся? Сговорились поди, мол, давай и Подольского в упряжку возьмем. А что ты можешь против показаний двоих свидетелей? У ментов на тебя зубок имеется, все, чего в деле недостает, они тебе быстро организуют… Поэтому шевелись, пока он твое имя не произнес, а только планирует.
— Сволочь! Да я ему! Да я… — Подольский не находил слов, чтобы выразить свой гнев и ненависть, он с силой ударил по журнальному столику, стоящему рядом.
— Гнев — враг человека. Успокоиться надо и трезво мыслить, а еще лучше — действовать. Что ты на меня-то сейчас орешь? Ты Орлову должен эти ласковые слова говорить!
— Да он же повязан! — не понимал Наполеон.
— А как насчет услуг частного детектива? У меня связи в ментовке и все, что захочешь…
— Помощь, что ли, предлагаешь? — Подольский смотрел недоверчиво.
— Угу. Своеобразную. Я организую тебе разговор с Орловым, ты на него надавишь как следует, и свободен. Он-то пока не знает, что ты в курсе того, как он собирается представить картину произошедшего. Насколько я поняла, он тебя боится. Что сказать, чтобы усилить это его чувство, ты знаешь, — я провела ребром ладони по шее.
— Хитрая ты баба! Не верю я тебе…
— Как хочешь. Дело твое. Только подумай, что я тебе протягиваю руку помощи, а ты отказываешься.
— Дорого берешь? — сказал наконец мой собеседник после длительного молчания.
— Ты у нас богатый Буратино, осилишь, не волнуйся. Раскинь мозгами — там надо подмазать и там, да и самой тоже кушать хочется.
— Что-то я не пойму, а тебе от этого какой толк?
— Как какой? Я выполняю свою работу. Мне заказано найти мамашу. Но у меня должны быть готовы ответы на все вопросы: куда? когда? как? почему? зачем? и прочее. Это, кстати, свидетельство того, что я свои денежки честно отрабатываю.
— Ты думаешь, Катька обрадуется, что с твоей помощью маман отправится в места не столь отдаленные?
— Я твердо знаю, что она будет не в восторге от того, что маман ее мужа заказала. А насчет мест не столь отдаленных — это уж дело принципа. За преступлением неизбежно должно следовать наказание!
— Смотри какая! — ухмыльнулся Подольский.
— Ну что, надумал? — спросила я решительно.
— Думаю, — Наполеон насупился.
— А хочешь информацию на закуску?
Я наклонилась к собеседнику, он поднял на меня взгляд.
— Орлов и дружка своего, Костика, в иной мир отправил.
— Ка-ак?
— Та-ак! — в тон ответила я. — Я ж тебе говорю, дело серьезное, Орлову не отмазаться. Слышал, я по телефону с ментурой разговаривала? Так вот: Вовик твой пальчики на месте убийства оставил. Проблема в том, что он сроком с тобой хочет поделиться, невзлюбил он тебя за что-то.
Для Подольского, по-видимому, не составляло труда догадаться, чем он так не мил Орлову. Если бы не язык Кости Рашпиля, Орлов мог бы жить и не дергаться, а теперь ему Наполеона опасаться приходится, поскольку он поставлен в известность. Странно только то, что какие-то отношения могли связывать такого человека, как Подольский, с Костей, который, по-видимому, изрядно поддавал да еще собственную мать гонял.
Впрочем, в толпе собравшихся около подъезда убитого я краем уха уловила разговор о том, что Костю и Орлова сдружила профессия, в молодости на одной стройке работали, а теперь зачастую на калыме напарниками были. У Подольского избушка немаленькая, да и запросы на ремонт тоже. Скорее всего он пригласил этих, ранее знакомых ему профессионалов своего дела, а Костя по пьяни и похвалился известному «бандиту», мол, и мы не лыком шиты, не только стенки мазать могем, но и людей тоже. За это бахвальство Орлов Костика и отблагодарил соответствующим образом.
— Ну что, по рукам? — переспросила я Наполеона.
Он неохотно кивнул головой. Я сказала Подольскому, что ему лучше сидеть дома и ждать моего звонка. У него был сотовый, но предполагаемый разговор мог состояться в любое время, поэтому нужно было спланировать все так, чтобы рядом с Подольским не оказалось посторонних.
Теперь мне следовало найти Орлова. По моим предположениям, он должен был в это время еще находиться в лагере и заниматься обычными делами. Разговора с ментами Орлов бы не миновал, поскольку он дружил с Костей, виделся с ним регулярно, а следовательно, мог владеть какими-либо сведениями. Поэтому, будучи виновным, Владимир вряд ли стал бы спешить домой.
Я направилась в лагерь, и, как оказалось, не зря. Тот, кого я искала, был на месте. Вел он себя по-прежнему странно. Еще бы, предполагал, наверное, что труп нашли и что до него обязательно доберутся. У ментов, конечно, бывают промахи, но кое-что им все же удается. К тому же после тщательного опроса близживущего населения всегда можно найти того, кто о чем-то осведомлен. Не секрет, как только у соседей появляется шум и крики, многие любят приложить ушко к стене.
Мне нужно было, чтобы мой разговор с Орловым состоялся наедине. Ставить Курбанову в известность обо всем было еще слишком рано и бессмысленно. Ее требование — найти мать. Вот когда найду, тогда и побеседуем по душам.
Я остановила машину подальше от дома, на окраине лагеря, и стала прокрадываться ближе к особняку. Сначала я Орлова не заметила, но, услышав вдалеке что-то вроде фырканья, направилась к Волге. Владимир уже вышел из воды и, напрягшись, пытался согреться, потому что было довольно прохладно. Сверкавшая вдалеке молния не добралась до Тарасова. После сильного ливня, которого я благополучно избежала, находясь в доме Подольского, ветер успокоился, но заметно похолодало. На этот раз синоптики были правы — к утру должна установиться летная погода.
Была вполне понятна причина, заставившая этого человека остужаться тогда, когда и так не жарко. Посмотрев на его играющие мускулы, я поняла и то, что ему, наверное, было нетрудно одолеть Алика Курбанова. На всякий случай я прихватила с собой пистолет Макарова — мало ли как может Орлов отреагировать на мою затею. Он стоял у самого берега, одежда его лежала неподалеку от меня. Я подкралась поближе к ней и быстро на ощупь проверила вещи на наличие какого-либо оружия или чего-то, способного его заменить.
Убедившись, что ничего опасного нет, я свистнула. Орлов медленно и осторожно, как бы обдумывая, что его может ожидать, обернулся. После того как он увидел меня, на его лице мелькнуло сначала выражение облегчения, а потом какой-то настороженности. Я сделала рукой зовущий жест. Орлов пошел навстречу.
— Вы имеете привычку появляться в самое неподходящее время, — сказал он, приблизившись.
— А я так не думаю, — решительно и сурово ответила я.
— Почему же?
— А потому, что настала как раз та самая минута, которую я давно ждала, и вам лучше выбрать из двух зол меньшее.
— В смысле? — Орлов насторожился.
— Я вас раскусила.
Я говорила очень серьезно. Орлов выжидающе молчал.
— Я знаю все — о первом убийстве и о втором: их причину, обстоятельства и возможные последствия.
Орлов попытался ухмыльнуться, проверяя меня, но я опередила все его дальнейшие реплики.
— Алик Курбанов, Костя Рашпиль, — я загнула поочередно два пальца.
Владимир мгновенно окинул взглядом окружающую его местность. Метрах в пяти лежала большая сухая коряга, вынесенная на берег во время половодья. Но как только он покосился на нее, я, будучи готовой к действиям такого рода, направила на Орлова пистолет, который выхватила в тот же момент.
— Тихо… Спокойно… — я постепенно заняла удобную позицию. — Я хочу вам помочь. Имя Подольского, по-моему, о многом вам говорит.
— Мразь! Сволочь! — Орлов сжал губы от ненависти, готовый произнести в мой адрес самые жуткие проклятия.
— Тихо, говорю, а то я ведь и обидеться могу, передумать. Наполеон избавиться от тебя хочет, чтобы для себя проблем не нажить, боится, ты показания против него дашь. Он в делах такого рода парень мастеровитый, сам знаешь, слов на ветер не бросает.
— Пошла ты! — Владимир сжал кулаки от ярости, но с места не двинулся.
— Не веришь?
— Не-а! — Орлов злобно захохотал.
— Может, желаешь с ним побеседовать? — Я свободной рукой достала сотовый.
Орлов переменился в лице, начиная понимать, что я вовсе не шучу.
— Я тебе помогу. Только лишнего не говори. Оправдывайся, клянись в молчании на его счет.
На лбу Владимира появилась испарина. Он вытер пот рукой и как-то беспомощно опустился на землю. Видя некоторую податливость с его стороны, я приступила к более решительным действиям: набрала номер Подольского и тревожным тоном произнесла:
— Наполеон? Это Таня. Все в норме. Говори кратко, потому что времени в обрез.
