И снова миссис Френд удалось оставить меня с носом. Я только спросил слабым голосом:
— Ну, и кто же эта старушка?
— Твоя бабушка, любимый! Эта бедняжка — моя мать. Она живет с нами с тех пор, как мы поселились в Калифорнии. Она уже очень старенькая и немощная, но в любом случае нельзя отрицать, что она существует, и она ни в коем случае не является сонным видением.
— А мог бы… мог бы я увидеть её?
— Увидеть её? — Лицо миссис Френд озарила улыбка глубокой благодарности. — Любимый, ты в самом деле хотел бы этого? Мама всегда очень любила тебя, а ты, опасаюсь, не слишком заботился о ней, сынок. Ты не поверишь, как она будет счастлива, если ты её навестишь, даже если этот визит будет коротким.
Это было типично для миссис Френд. Я пускал в неё стрелу, а она перехватывала ее в воздухе и принималась ею восхищаться, словно это был цветок. Однако на этот раз она немного перестаралась. Она считала, что поступает очень дипломатично, позволяя, чтобы я нанес визит её матери. Однако ни она, ни остальные не догадывались, что старушка решительно заявила, что я не Горди Френд. Если мне хотя бы немножко повезет, мне, возможно, удастся превратить этот последний фортель миссис Френд в грозный бумеранг.
— Так, может, мы сейчас навестим бабушку? — спросил я.
— Прекрасно! — Миссис Френд положила вязание обратно в корзиночку, встала и нежно поцеловала меня в щеку. — Горди… ты в самом деле очень милый мальчик.
Встав у меня за спиной, она покатила кресло обратно в сторону дома.
— И именно по этой причине ты испытывал подозрения, любимый?
— Да, — солгал я.
Мы двигались по широкому солнечному коридору, ведущему в совершенно неизвестное мне крыло дома. Наконец мы остановились перед какой-то закрытой дверью. Миссис Френд тихонько постучала, и на её губах расцвела улыбка искреннего удовольствия.
— Мама, мамочка, можно?
Мои пальцы, судорожно впившиеся в поручни кресла, дрожали от возбуждения.
— Мамочка, любимая! — вторично позвала миссис Френд.
— Это ты, Марта? — спросил из-за двери старческий, чуть скрипучий голос.
— Да, мамочка, это я. К тебе можно на минуточку?
— Входи, входи.
Миссис Френд открыла дверь и втолкнула мое кресло через порог в красивую лавандово-серую комнату. В кресле у окна сидела, укутавшись в плед, какая-то дама солидного возраста и смотрела в сад. Когда миссис Френд подкатила кресло ближе к окну, старушка даже не взглянула на нас. Я четко видел ее профиль. Внимательно всматривался в морщинистое пергаментное лицо, большие глаза, утопающие в глубоких глазницах. Нет… сомнений не было. «Моя бабушка», сидящая в кресле у окна, наверняка была той самой старушкой, которая стояла этой ночью у моей кровати.
— Дорогая мамочка, — сказала миссис Френд. — Посмотри только, какой сюрприз я тебе приготовила…
— Что еще за сюрприз… э?
Старушка с трудом повернулась в кресле и посмотрела прямо мне в глаза.
Вот он, критический момент.
Старушка посмотрела на кресло на колесиках, а потом на меня. Постепенно морщинки, окружающие её рот, растянулись в полной восхищения улыбке.
— Горди… — сказала она и протянула ко мне исхудавшие руки. Её утолщенные в суставах пальцы делали какие-то жадные движения в воздухе, словно она не могла дождаться той минуты, когда обнимет меня. — Горди! — воскликнула она. — Это мой Горди! Мой любимый маленький Горди… Пришел навестить свою старую бабушку…
Миссис Френд подкатила мое кресло поближе. Худые пальцы передвинулись вверх по моей руке. Сухие губы нежно прикоснулись к моей щеке.
Мне внезапно показалось, что я слышу прерывающийся от рыданий голос Марни:
— Нет, я уже не могу смотреть на то, что они вытворяют с тобой… Это дьяволы во плоти… Это воплощение сатаны!
Миссис Френд руководила этим «коротким визитом» уверенной и решительной рукой опытного режиссера. Она затрагивала незначительные безопасные темы, одаряя старую даму и меня чарующими улыбками. Наконец, спустя несколько минут, она снова подвергла меня еще одному, на сей раз прощальному, поцелую «моей бабушки» и выкатила мое кресло в коридор.
Когда мы снова оказались в солнечном коридоре, она сказала с ослепительной улыбкой:
— Ну как, мой мальчик? Не такая она уж и страшная.
Меня подмывало ответить: «Она — нет, это ты страшная», но, конечно, я этого не сказал. Со своим дьявольским талантом к интригам миссис Френд удалось перетащить мать на их сторону. Я оказался в ловушке, и никакой резкий искренний ответ ничего бы здесь не изменил.
Утверждая, что солнце очень полезно для меня, она выкатила кресло на террасу. Потом предложила отвезти меня к бассейну, но в эту минуту на дорожке показались Селена, Нэйт и Марни в купальных костюмах. Они окружили мое кресло — молодые, красивые, дружелюбные. Внимательнее всего я приглядывался к Марни. У меня здесь не было никого, возможно, кроме неё. Однако на лице Марни не осталось даже тени недавнего взрыва. Она была так же неискренна, как остальные.
— Селена, ты знаешь, что мы только что были у бабушки? — В голосе миссис Френд чувствовался легкий упрек. — Ради Бога, скажи, почему тебе пришло в голову внушать Горди, что она не существует?
Селена вовсе не смутилась. Она только непринужденно рассмеялась и сказала:
— Действительно, это было идиотизмом с моей стороны!
— Тогда почему же ты это сделала?
— Ах, просто потому, что я спала, мама. Я вообще не очень-то понимала, что ему нужно. Горди был испуган; мне казалось, что это лучший способ его успокоить. И только позднее я сообразила, что Горди подозревает нас. Тогда я подумала, что если он поймет, что это неправда, то будет еще хуже. Поэтому я на всякий случай попросила Марни, чтобы она подтвердила это.
Она ласково погладила руку Марни.
— Правда, Марни, так оно и было?
Марни в ответ только пожала плечами. Селена устремила свои лучистые глаза на Нэйта.
— Я рассказала обо всем этом и Нэйту, и он как врач сказал, что я поступила правильно. Ну, разве это было не так, Нэйт?
— Да, именно так, — уверенным голосом ответил Нэйт.
— Селена, дорогое дитя, — вздохнула миссис Френд, — у меня такое впечатление, что порох тебе не изобрести. Попроси прощения у Горди.
— Прости меня, любимый, — сказала Селена, целуя меня в лоб. — В следующий раз, когда какая-нибудь старушка захочет с тобой переспать, я подробно расскажу тебе всю её биографию.
Они все глубже погрязали в своем обмане. Это напомнило мне японских дипломатов во время последней войны, заверения которых в дружбе сопровождал гул их бомбардировщиков. Неужели они действительно полагали, что усыпили мои подозрения?
— Ну… — миссис Френд чарующе улыбнулась, — значит, все чудесным образом объяснилось, правда, Горди?
После чего она дала дальнейшие инструкции. Селена, Нэйт и Марни должны переодеться, меня же передали в руки Йена, который отвез меня в спальню и, что было совершенно излишне, выкупал.
Когда его ладони мыли и массировали меня, в моей голове начали формулироваться новые мысли. Я не верил миссис Френд, что мистер Петербридж приезжает сюда завтра исключительно в роли члена Лиги Чистоты «Аврора». Еще не понимая всю их политику, я с уверенностью знал, что они ждут от меня завтра чего-то совершенно конкретного и что это имеет какое-то отношение к стихотворению мистера Френда.
Возможно, мне удастся воспользоваться этим стихотворением для контратаки.
Йен извлек меня из ванны и принялся крепко вытирать. Я спросил его, совершенно неожиданно:
— Йен… Почему мистер Френд тебя уволил?
Рука Йена, в которой он держал пушистое зеленое банное полотенце, замерла на моем животе. Он смотрел на меня голубыми, словно ничего не понимающими, глазами.
— Тебя, — показал я на него пальцем. — Почему мистер Френд сказал тебе: «Йен, убирайся!»?
Казалось, он впервые понял, о чем идет речь. Он просиял и начал кивать головой так энергично, что прядь светлых волос упала ему на лоб.
— Почему, — повторил я, — почему мистер Френд сказал тебе: «Йен, убирайся!»? Понимаешь? Почему?
Йен рассмеялся низким веселым смехом, который указывал на то, что причина увольнения кажется ему очень смешной. Он все еще смеялся, когда одевал меня и наконец перенес в кресло.
Когда Йен вкатил меня в большой салон, как раз подавали коктейли. Вся семья и доктор Крофт удобно разместились в креслах поблизости от балконной двери. Они смеялись и болтали — типичное раскованное семейное настроение.
С согласия доктора Крофта миссис Френд позволила мне выпить один коктейль, ввиду «особого случая», как она выразилась. Ведь завтра нас ждет мрачный день. Поэтому нужно компенсировать это сегодня.
Эта «компенсация» переместилась затем в столовую, где к обеду подали отличное шампанское и где прислуживала какая-то новая горничная, преемница Нетти. Мы все должны были чувствовать себя очень, очень свободно. Однако никому это не удавалось, а я совершенно открыто сидел с угрюмым видом. Марни была молчалива, и вид у нее был какой-то отсутствующий. Юмор Селены, Нэйта и даже самой миссис Френд был слишком резким, для того чтобы быть искренним. Они позволяли себе шуточки в адрес Лиги Чистоты, соревновались в идеях, как бы заставить согрешить здесь мистера Моффета.
