Теперь Ладыгин смотрел на этот отрезанный палец, на этот светящийся изумруд на золотом кольце, и ему казалось, что он сейчас умрет от разрыва сердца.
Старостин тем временем выгнал всех из кабинета и ушел сам. Но вернулся через пять минут. Подошел к столу, закрыл коробку.
— Привез обычный курьер на скутере. Его догонят и расспросят, но, судя по всему, его просто попросили доставить коробку и заплатили.
— Что мы будем делать? — спросил Ладыгин у своего помощника. Голос его был словно потерт наждаком.
— Прежде всего — отрабатывать все те версии, какие мы наметили. Кроме одной.
— Кроме какой? — не понял Ладыгин. Ему было трудно сосредоточиться.
— Можно отбросить версию, согласно которой Мирославу похитила ее родная мать. А впрочем, у нее все равно уже побывали и поговорили.
— Да, да, конечно. Рита никогда не стала бы… — Марат закрыл лицо ладонями. Несколько минут просидел так, затем отнял руки. — Проверить все возможные варианты — это все, чем мы можем заниматься?
— Этим занимаюсь я. Марат Артурович, нам нужно дождаться повторного звонка похитителей. Они наверняка потребуют больше денег, чем в первый раз. Но это еще не все. Я убежден — мы должны последовать рекомендациям Лученко.
— Вы хотите сказать, что мы должны сообщить во все средства массовой информации, что увеличиваем сумму в десять раз от той, какую потребовали похитители, и она достанется нашедшему моего ребенка?
— Именно так предлагала поступить Вера Алексеевна.
— Но тогда эти выродки станут резать мою дочь на куски! Это же смертельно опасно!
— Наоборот. Убежден: когда речь зайдет о таких больших деньгах, Миру начнут искать все. Лученко совершенно права. Она точно рассчитала, похитителям в этой ситуации придется очень плохо. Ведь ради такой награды люди станут вспоминать малейшие подозрительные события. Девочку где-то прячут, но мы живем не в пустыне. Есть соседи, очевидцы, просто прохожие. А главное, ее больше не тронут. Деньги — это гарантия.
Старостин энергично доказывал свою точку зрения. Ладыгин махнул рукой.
— Согласен. Ты профессионал. Эта женщина, Лученко, тоже вызывает… Если она и у тебя вызывает доверие, давай команду агентству Сотниковой, пусть во всех газетах, на всех каналах будет объявлено о награде в десять миллионов долларов тому, кто вернет мне мою девочку, И я сам тоже сделаю запись.
Снова зазвонил телефон.
— Ты получил посылку?
Марат заставил себя говорить обычным тоном.
— Получил. И принял решение. Тот, кто приведет мою дочь живую и здоровую… — Он закашлялся, но, прокашлявшись, продолжил: — Повторяю, живую и здоровую, тот получит десять миллионов долларов.
Ладыгин нажал на кнопку отбоя. У него было такое чувство, будто он прыгнул с высокого обрыва в глубокую реку.
5. УБИЙСТВО В РЕДАКЦИИ ЖУРНАЛА
В издательском доме «Эгоист» проходило еженедельное совещание. В большой редакционной комнате было прохладно: работал кондиционер. На стенах красовались обложки прошлых номеров в рамках из стекла и стали. Сотрудники сидели за своими столами и компьютерами, пили кофе, курили, рассматривали фотосессии нескольких известных персон, перебрасывались репликами. В углу стоял небольшой столик, заваленный журналами. На них располагался почти съеденный торг и бутылка шампанского — у кого-то из редакции закончился отпуск или ребенок поступил в вуз. Дизайнер обсуждал с выпускающим редактором очередное дорожно-транспортное происшествие со своим участием и жаловался на дороговизну ремонта. Забежавшая на минутку секретарша из соседней фирмы демонстрировала свою новую прическу. В общем, рабочий день кипел, как кастрюля с борщом.
Сегодня решили поменять все местами и обговорили вначале общие вопросы. Как всегда, текучки было завались. Отдел рекламы стонал, что часть рекламодателей не хочет давать имиджевые картинки, а хочет «джинсу», то есть пиаровские материалы, слепленные как редакционные. Жаловались на рекламодателей, которые урезают лучшие куски полос, а также на невыносимые условия аккредитации. Завотделом дизайна Батонова воздевала к Глебу тяжелые, унизанные браслетами руки, сетуя на то, что вот. дескать, понаехали: Паола Навоне в Москву, а Джорджио Сапоригги и Кристиан Вернер в Киев с Одессой, собрался весь архитектурно-дизайнерский бомонд, и что прикажете ей делать? Как не разорваться? На рекламодателей жаловалась и она.
На них, родимых, наезжали вообще все, кому не лень. Обычнейшая дня журнала ситуация — это когда к выпускающему редактору подкатывается человек из отдела рекламы:
— У меня к тебе просьба…
— Шо? Опять?! — голосом волка из мультфильма спрашивает выпускающий. — Три полосы рекламы слетели?
— Да нет, просто у вас были обозначены верти кадки, а заказчик прислал горизонтальный макет. Но вы же, — с надеждой произносит рекламщик, — еще не сверстали…
— Какое не сверстали! — стонет редактор. — Мы уже вот-вот в типографию отправляемся!
И начинает рекламщик хныкать и канючить: «А если это сюда переставить, а то — туда…» И получает ответ: «Иди и лично скажи это дизайнеру, а я своей смерти не хочу».
После этого обсуждали, кто станет «лицом обложки» текущего «Эгоиста». Речь шла о сентябрьском номере. Каждый предлагал свое.
— Самый сексуальный мужчина, по итогам телевизионных рейтингов, — это Дмитрий Шарыгин. После сериала «Моя любимая гувернантка» он по-прежнему вызывает у читателей наибольший интерес! — заявила о своем кандидате Альбина Фоя, ведущая рубрику моды.
Бывшая топ-модель, высокая шелковая брюнетка с золотисто-кофейными глазами, напоминавшими камень тигровый глаз, она и одевалась стильно, чем вызывала глубинную зависть некоторых коллег-женщин и неувядающий интерес мужчин. Сегодня на ней был алый деловой костюм. Под глубоким V-образным вырезом пиджака виднелся красный бюстгальтер, в этом же вырезе тонкой змейкой струился черный галстук. Зрелище не для слабонервных!.. К тому же Фоя курила тонкую ароматную сигарету и взирала на всю редакцию с чувством превосходства. Ее муж. крупный бизнесмен, выполнял все прихоти Альбины, и первую из них — ее желание не сидеть дома, сложа наманикюренные лапки, а работать. Она ездила практически на все Недели высокой моды в Париж, посещала открытия дорогих бутиков во всех крупных городах Европы и США. И, кроме того, получала совсем неплохую зарплату и гонорары за статьи.
— А мне кажется, Шарыгин — это уже вчерашние котлеты! — высказал свое мнение полный моложавый толстячок Миша Крылов, рубрика «Здоровье». Он смахивал на румяный оладушек.
— Тебе бы все о котлетах. Зачем потакать вкусам домохозяек? — выдохнул клуб дыма ироничный Гоша Стоян, заврубрикой путешествий и хобби, длинноногий, тощий, дочерна загорелый парень. Он исколесил весь мир, был хиппи и пофигистом во всем, кроме работы. — Предлагаю свою кандидатуру. Знаете, от кого тащатся поголовно все? — Улыбка у Гоши была по-детски открытой и сверкала белыми зубами «а-ля Голливуд».
— Неужели от меня? — сощурился главный редактор журнала Глеб Дегтярев.
— От тебя, ясное дело! — кивнул Гоша. В редакции было принято обращаться друт к другу на «ты». — Но я предлагаю Элтона Джона. Тем более что у меня есть эксклюзивное интервью с ним! — Гонга победно посмотрел на собратьев по цеху.
— Ну, ты даешь! — выдохнули разом несколько человек с завистью и восхищением.
— Да он уже всем глаза намозолил! И вообще, сейчас прошел интерес к голубым и их голубятням! — презрительно фыркнула Элла Батонова, знаток интерьеров и дизайна. Дама неопределенного возраста, где-то от сорока до шестидесяти, с коротенькой стрижкой из седых волос, спереди смазанных гелем и тремя хвостиками наползающих на лоб, она одевалась в длинные холстяные рубашки, сверху донизу увешанные бижутерией. Цепи, деревянные бусы, длинные тяжелые серьги и браслеты на обеих руках делали ее похожей на елку, по ошибке украшенную летом.
— Твое предложение? — Гоша, уверенный, что добыл для редакции ценное интервью с мегазвездой, взглянул на Эллу с укоризной.
— Я предлагаю дать портрет какого-нибудь «плохого мальчика». Это будет шокировать и щекотать нервы. Например, Павел Дроля. У себя на шоу он постоянно всех высмеивает. И ничего. Даже большие звезды терпят и делают вид, что им смешно. Народ любит тех, у кого харизма во-о-от такая!
В спор включились Альбина и Гоша. Элла добавила децибелов в голос: сквозь шум уже трудно было разобрать аргументы спорящих. Другие сотрудники редакции примолкли, наблюдая за сражением.
— Что нам скажет директор по распространению? — Голос Дегтярева перекрыл дебаты. Все затихли и посмотрели на плотную мужеподобную женщину в черном кожаном костюме, у которой было все схвачено. Она встала со своего места, поскольку привыкла разговаривать с начальством стоя.
