— Ее зовут Мария.
— А фамилия?
— По-моему, ее называют только по имени.
Мегрэ внезапно охватила ярость, хотя он тотчас устыдился ее. Подняв стоявший у кровати мужской ботинок, он швырнул его под ноги владельцу.
— А это как называется? — взорвался комиссар. — А это? А это?..
Мегрэ схватил пиджак, извлек из шкафа грязную рубашку, второй ботинок, кепку.
— А вот это? — пройдя в соседнюю комнату, он указал на два чемодана, стоящие в углу. — А это?
Кусок сыра, завернутый в засаленную бумагу, четыре стакана, тарелки с остатками холодного мяса.
— Эти люди были внесены в домовую книгу? А? Отвечай! И прежде всего, сколько их тут жило?
— Понятия не имею.
— Эта женщина говорит по-французски?
— Не знаю… Нет!.. Несколько слов она знает…
— Давно она здесь?
— Не могу сказать.
На шее у домохозяина виднелся фурункул, вид помятый, жидкие волосы. Подтяжки не пристегнуты, брюки то и дело приходилось поддерживать обеими руками.
— Когда это началось? — Мегрэ показал в сторону женщины.
— Мне никто не сообщал…
— Врешь!.. А где остальные?
— Ушли, наверно.
— Когда? — подошел, сжав кулаки, комиссар, готовый прибить этого старикашку. — Смылись, как только на улице шлепнули того типа? Выкладывай! Оказались умнее остальных? Не стали дожидаться полиции?
Хозяин не отвечал.
— Смотри сюда, этого знаешь? Признавайся! — Мегрэ сунул ему под нос фотографию Виктора Поленского. — Знаешь?
— Да.
— Он жил в этой комнате?
— В соседней.
— Вместе с остальными?.. А кто спал с этой женщиной?
— Клянусь, я ничего не знаю. Наверно, несколько человек…
Люка вновь поднялся по лестнице. Почти одновременно взвыла сирена кареты «скорой помощи». У женщины вырвался крик боли, но она тотчас прикусила губы и вызывающе посмотрела на мужчин.
— Послушай, Люка. Мне придется задержаться. Отправляйся вместе с ней. Не оставляй без присмотра. Ты должен находиться в коридоре больницы. Попробуй найти переводчика.
Спускаясь по лестнице, стучали башмаками другие задержанные. Навстречу несли носилки санитары. В полумраке картина выглядела кошмарной. И от кошмара этого пахло грязью и потом.
Мегрэ вошел в соседнюю комнату, где санитары хлопотали вокруг роженицы.
— Куда ее повезешь? — спросил он у Люка.
— К Леннеку. Обзвонил три больницы, прежде чем нашлась свободная койка.
Владелец гостиницы, не смея пошевельнуться, стоял, уставясь на дверь.
— Стой тут. Закрой дверь! — скомандовал Метра, оставшись с ним вдвоем. — А теперь выкладывай все начистоту,
— Я мало что знаю. Правду говорю.
— Вечером к тебе приходил инспектор, показывал фотографию. Так?
— Так.
— Ты заявил, будто не знаешь итого человека.
— Извиняюсь! Я сказал: он тут не прописан.
— Что ты этим хочешь сказать?
— В списке жильцов его нет. Как и этой женщины. Обе комнаты числятся за другим съемщиком.
— Сколько времени?
— Месяцев пять.
— Как звать съемщика?
— Серж Мадок.
— Он главарь?
— Главарь чего?
— Хочу дать тебе хороший совет. Не прикидывайся дурачком! Иначе поговорим в другом месте, и твоя вонючая дыра завтра же будет прикрыта. Дорубил?
— Закон я всегда уважал.
— Нынче вечером было иначе. Расскажи мне о своем Серже Мадоке. Он чех?
— Так у него в документе написано. Они все разговаривают на одном языке. Это не польский, поляков я немного понимаю.
— Возраст?
— Лет тридцать. Он сначала сказал, что работает на заводе.
— Он действительно работал?
— Нет.
— Откуда тебе это известно?
— Целыми днями здесь околачивался.
— А остальные?
— Остальные тоже. Больше чем по одному они отсюда не выходили. Чаще всего это была женщина. Покупки она делала на улице Сент-Антуан.
— Чем же они занимались с утра до вечера?
— Ничем. Спали, ели, пили, в карты резались. Вели они себя довольно тихо. Иногда принимались петь, но ночью не пели, жаловаться грех.
— Сколько тут всего было человек?
— Четверо мужчин и Мария.
— Что же происходило между этими четырьмя и Марией?
— Не знаю.
— Врешь! Говори.
— Точно не знаю. Иногда они ссорились. Насколько понимаю, из-за нее. Я несколько раз заходил в заднюю комнату, и не всегда из соседнего помещения выходил один и тот же человек.
— А тот, что на фото, Виктор Поленский?
— Кажется, и он у нее бывал иногда. Во всяком случае, он в нее был влюблен.
— Кто из них был главным?
— По-моему, его называли Карл. Я слышал и фамилию, но она такая трудная, что не выговоришь, я ее не запомнил.
— Одну минуту, — Мегрэ достал из кармана блокнот и, точно школьник, помусолил карандаш. — Сначала женщина, которую ты называешь Марией. Потом Карл. Потом Серж Мадок, который считается съёмщиком обеих комнат. Виктор Поленский, которого убили. Это все?
— Еще пацан,
— Что за пацан?
— По-моему, брат Марии. Во всяком случае он на нее похож. Его все звали Петр. Лет шестнадцати-семнадцати.
— Тоже не работает?
Содержатель гостиницы покачал головой. Без пиджака ему было холодно: чтобы проветрить помещение, Мегрэ открыл окно. Правда, воздух на улице был не многим чище.
— Никто из них не работает.
— Однако они тратят уйму денег. — Мегрэ показал на груду пустых бутылок в углу. Среди них были и из-под шампанского.
— Для здешнего квартала тратят много. Но случалось по-всякому. Бывали и такие времена, когда им приходилось затягивать пояс. Узнать это было просто. Если пацан сдавал посуду, было ясно: они на мели.
— Никто к ним не приходил?
— Может, и приходил.
— Захотел продолжить разговор на набережной Орфевр?
— Нет. Я расскажу все, что знаю. Раза два или три к ним приходил один человек.
— Кто именно?
— Прилично одетый.
— В комнату заглядывал? Что говорил, когда заходил к тебе в кабинет?
— Он ни о чем меня не спрашивал.