— Я позвоню к вам в участок, — продолжала Шивон, — и предупрежу, что забираю вас на несколько часов. Всего на несколько часов, имейте в виду!.. — Она погрозила ему пальцем. — Посмотрим, как у нас пойдут дела.
— Вы не пожалеете, — уверил ее Гудир.
— Вы уже говорили это в пятницу, — ответила она. — Теперь постарайтесь воплотить свои слова в жизнь.
Шивон с наслаждением потянулась. «Мое первое дело, — думала она. — Моя команда…» И первый человек, которого она привлекла к расследованию. Тодд Гудир с его неподдельным энтузиазмом чем-то напоминал Шивон ее саму — ее ранние годы, когда сама она была простым патрульным. Быть может, именно поэтому ей захотелось дать ему шанс — или же она просто решила избавить Гудира от пожилого напарника, который не столько думал о службе, сколько считал дни до пенсии. Кроме того… Кроме того, подумала Шивон, когда Ребус уйдет, полезно будет иметь некий буфер между собой и оставшимися коллегами.
«Кто ты, Шивон Кларк, эгоистка или альтруистка?» — спросила она себя, и не нашла ответа.
Возможно ли быть и тем и другим?
Роджер Андерсон преодолел уже половину своей подъездной дорожки, когда заметил какую-то машину, блокировавшую ворота. Ворота в его доме были автоматическими, при нажатии на кнопку пульта дистанционного управления они открывались на улицу, но сейчас прямо перед ними стоял подержанный «сааб» неопределенного цвета.
— Чертовы кретины!.. — выругался Андерсон, гадая, кто из соседей виноват в том, что он не может выехать со своего участка. У Арчибальдов, живших через два дома от него, постоянно работали рабочие или кто-то гостил; к Грейсонам с противоположной стороны улицы приехали на всю зиму сыновья, только что закончившие школу и собиравшиеся поступать в колледж. Наконец, машину мог бросить перед воротами коммивояжер или разносчик рекламных брошюрок — эта публика вообще не привыкла думать об удобстве других. Проклятье!
Андерсон несколько раз посигналил, но добился лишь того, что в окне гостиной появилось недоумевающее лицо жены. Между тем в «саабе» определенно кто-то был… И вовсе не на пассажирском сиденье, а на самом что ни на есть водительском! Тогда почему этот болван не отъедет?
Андерсон еще пару раз нажал на сигнал, потом отстегнул ремень безопасности и, выбравшись наружу, решительно двинулся к «саабу». Когда он приблизился, стекло водительской дверцы поехало вниз, и Андерсон увидел знакомое лицо.
— А-а, это вы… Вы были у нас вчера, инспектор, э-э-э…
— Инспектор уголовного розыска Ребус, — любезно подсказал Ребус. — Как поживаете, мистер Андерсон?
— Послушайте, инспектор, я действительно собирался зайти сегодня к вам в участок, чтобы…
— Пожалуйста, пожалуйста, в любое удобное для вас время, — перебил Ребус. — Я к вам не по этому поводу.
— Не по этому?..
— В пятницу, сразу после визита к вам, мы навестили вторую свидетельницу, мисс Зиверайт.
— Ну и что?
— Она сказала, что вы приезжали ее проведать.
— Да, это верно.
Мистер Андерсон быстро обернулся через плечо, словно желая убедиться, что жена не может его слышать.
— У вас были какие-то особые причины для встречи со свидетельницей?
— Нет, но… Как вы правильно сказали, я решил ее навестить, чтобы убедиться — она не… что у нее все в порядке. Она ведь пережила сильный шок, вы согласны?
— Да, конечно. А ваш приезд стал для нее еще одним потрясением.
Андерсон покраснел:
— Я навестил ее просто для того…
— Да-да, я понял, — снова перебил Ребус. — Не могли бы вы рассказать, откуда вы узнали ее имя и адрес? В телефонном справочнике никакой Нэнси Зиверайт нет.
— Мне сказал кто-то из ваших…
— Сержант Кларк?
Ребус нахмурился, но Андерсон покачал головой.
— Когда полицейский записывал наши показания или сразу после этого, я предложил подвезти девушку домой, и ваш человек назвал ее имя. И упомянул Блэр-стрит. Вот как это было.
— И вы, значит, обошли всю Блэр-стрит в поисках домофона с ее фамилией?
— Я ведь не сделал ничего плохого.
— Разумеется. Больше того, я уверен, что вы рассказали о вашей поездке миссис Андерсон.
— Послушайте, инспектор…
Но Ребус уже завел мотор.
— Встретимся в участке, мистер Андерсон. И не забудьте прихватить с собой вашу дражайшую супругу.
С этими словами он отъехал. Окошко с его стороны так и осталось открытым, но Ребус не торопился его закрывать. Он знал, что в этот час, когда множество машин возвращается в город, движение не будет быстрым, а ему нужно было слегка проветриться после вчерашних трех пинт. В субботу он смотрел телевизор и наткнулся на передачу, посвященную недавно умершему футболисту Ференцу Пушкашу. Ребус был еще подростком, когда в Хэмпдене состоялся финал Кубка европейских чемпионов между мадридским «Реалом» и франкфуртским «Айнтрахтом». Он до сих пор помнил, что испанцы выиграли со счетом 7:3. Это была великая игра, а Пушкаш — один из величайших футболистов своего времени. Юный Ребус даже нашел в атласе его родную Венгрию и сразу захотел там побывать.
Сначала Джек Пэлэнс, а теперь и Пушкаш — оба были мертвы. Именно это, печально подумал Ребус, и происходит с великими героями.
И он отправился в «Оксфорд-бар» — топить свою печаль в вине и прочих напитках. По всей видимости, это ему удалось, поскольку в воскресенье утром он так и не смог вспомнить, что пил и с кем разговаривал. Остаток дня ушел у него на хозяйственные хлопоты — поход в автоматическую прачечную и в супермаркет. Именно там Ребус купил газету, из которой узнал, что в Лондоне был отравлен русский журналист Литвиненко. Эта новость заставила его поспешить домой. Там он устроился в кресле и включил телевизор погромче. Ребус помнил, как Гейтс и Керт шутили насчет уколов отравленным зонтиком, но не ожидал, что подобное может случиться в реальной жизни.
Но факты, как говорится, были налицо: убийство Литвиненко смаковали на разные лады все каналы. В преступлении обвинялась в основном русская мафия. Сам пострадавший находился в госпитале под усиленной охраной.
Сгоряча Ребус едва не позвонил Шивон, но потом передумал. Это просто совпадение, уверял он себя, но на душе было неспокойно. Впрочем, Ребус знал причину своего угнетенного состояния. Вот уже несколько дней он просыпался по утрам с чувством неуверенности и страха… самого обыкновенного страха перед будущим. Это воскресенье было его последним выходным в качестве инспектора уголовного розыска. Завтра начиналась последняя рабочая неделя, а потом…
Что будет потом, Ребус по-прежнему не представлял, знал только, что ничего хорошего ожидать не приходится. Собственно говоря, неприятности уже начались — он понял это, когда в пятницу вечером Шивон сообщила ему, что Макрей приказал ей возглавить расследование. Ей хватило такта сделать вид, будто она абсолютно не понимает, почему старшему инспектору вдруг пришла в голову такая блажь, и Ребус не сомневался, что Шивон на самом деле чувствует себя неудобно.
«А по-моему, это вполне разумно», — только и сказал он. И он действительно понимал ход мыслей начальника. «Ничего особенного в этом нет» — так, по словам Шивон, выразился Макрей, но Ребус знал: этим способом старший инспектор обеспечит его работой на последнюю оставшуюся неделю, а когда он уйдет, вынудит Шивон вернуться к первоначальной версии о плохо закончившемся ограблении.
— Это вполне разумно, — повторил Ребус сейчас, сворачивая на хорошо известную ему объездную дорогу, которой частенько пользовался в час пик. Меньше чем через десять минут он уже парковался возле Гейфилдского участка, машинально отметив, что автомобиля Шивон на стоянке нет.
Поднявшись в рабочий зал, Ребус обнаружил там Тиббета и Хейс, которые сидели за столом, пристально глядя на молчащий телефон.
— Как улов? — поинтересовался Ребус.
— Пока поступило одиннадцать звонков, — ответила Хейс, постучав кончиком карандаша по раскрытому блокноту. — В том числе от одного водителя, который в интересующий нас вечер выехал со стоянки в четверть десятого и поэтому ничего не видел, но все равно позвонил, чтобы потрепаться о всякой ерунде. — Она подняла голову и посмотрела на Ребуса. — Этот тип обожает пешие прогулки и бег трусцой, если вас интересуют подробности.
Даже не повернув головы, она почувствовала, что сидящий рядом Тиббет ухмыляется, и двинула его локтем в ребра. Тиббет крякнул.
— Фил болтала с ним по меньшей мере полчаса, — добавил он мстительно.
— А остальные десять звонков? — спросил Ребус.
— Анонимные психи и любители дурацких розыгрышей, — ответила Хейс. — Был, правда, еще один парень… Я надеюсь, что он еще перезвонит. Он начал рассказывать, что видел на улице неподалеку от автостоянки какую-то женщину, которая вроде бы кого-то ждала, но потом связь прервалась, и я не успела записать никаких подробностей.
