Комната Анны, к большому разочарованию девочки, тоже не представляла собой ничего интересного. В центре под бархатным балдахином стояла большая кровать. Почему-то Вик была уверена, что такое чудовище, как эта женщина, не будет спать на мягкой кровати — тут скорее бы подошел гроб. Черный гроб в темной, мрачной комнате, освещаемый лишь одной свечой. А здесь все было в бордовых тонах — обои, обшивка мебели, даже пушистый ковер на полу. Этот цвет начал уже порядком выводить Вик из себя. На прикроватной тумбочке стояла баночка пудры, пустая до половины — ей, видимо, часто пользовались. Крышка была неаккуратно закрыта, и часть пудры оказалась рассыпанной. Рядом лежала открытая где-то на середине книга, перевернутая страницами вниз. «Любовь-целительница», Мольер — прочитала Вик название на французском, этому языку ее научили гувернеры за те недолгие годы, что она жила в богатстве и роскоши. Любовь и правда лечит?
В углу стоял комод, на нем — шкатулка с драгоценностями. Чуть-чуть приоткрытая. Опять алый и бордовый, на этот раз — рубины. Вик заворожено перебирала в руках драгоценности, плененная красотой камней и изяществом оправы. Ни одной серебряной вещи, даже маленькой заколки для волос или броши, она не смогла найти. Странно, ведь этот металл всегда был в почете у богатых дам — у них дома в Лондоне можно было найти множество серебряных безделушек.
А затем Вик подняла голову…
Анна не так давно переехала в поместье, и единственная комната, которую успела оборудовать по своему вкусу, была спальня. Раньше в этой комнате спала леди Сэнж, здесь она долго болела и здесь же умерла. Но вампирша не была сентиментальна, поэтому она без малейших зазрений совести приказала выкинуть вещи хозяйки из комнаты, чтобы переехать туда самой. Только некоторые особенно приглянувшиеся вещи из спальни остались, в том числе портрет леди Сэнж, написанный лет восемь назад и висящий рядом с комодом в тяжелой позолоченной раме. Его Анна планировала снять в ближайшее время, повесив на это место свой собственный. Нужно было пригласить хорошего мастера из Вены, чтобы тот изобразил графиню. Анна так хотела свадебный портрет.
Крик ужаса и удивления вырвался из груди Виктории, когда она увидела на стене дома графини Анны портрет свой бабушки. Бабушка Вероника, леди Сэнж… Совершено такая, какой ее запомнила Вик много лет назад. Но что, что этот портрет может здесь делать?! Виктория в ужасе пошатнулась и без сил осела на пол, увлекая за собой шкатулку с драгоценностями Анны Варвик.
К несчастью для Вик, стены в доме были тонкими, и Мартина, которая убирала соседнюю комнату, услышала крик, доносившийся из покоев пани Анны. Первой ее мыслью было — что-то случилось с хозяйкой — неужели очередной приступ?! Но Мартина вспомнила, что пани находилась внизу, а комната ее пустовала. Кто это? Воры? Или… привидение покойной хозяйки? Самые разные мысли пронеслись в голове девушки, пока та не открыла дверь в спальню.
— Боже мой! — воскликнула она.
В тусклом свете лампы девушка увидела лежащую на полу без сознания Вик. Которая, как полагала сама Мартина, должна была спать в отведенной ей комнате, а вовсе не лежать на полу хозяйской комнаты! Рядом с ней валялись разбросанные по полу украшения пани Анны, среди которых Мартина узнала и любимое ожерелье графини — рубины в обрамлении золота. Страшная мысль закралась в сознание девушки.
— Тебе придется объяснить, что ты здесь делаешь, — тихо проговорила она, похлопывая Вик по щекам, чтобы та пришла в себя.
Очнувшись, Вик не поняла ни слова из того, что сказала Мартина, она лишь в ужасе смотрела на горничную, мотая головой из стороны в сторону. Как же ей объяснить все, что она почувствовала, увидев портрет родной бабушки в чужом доме!
Но Мартина сделала другой, более логичный вывод.
— Воровка, я так и знала, — разочарованно проговорила она, после чего закричала, — Пани Анна! — голос не подвел Мартину, и слышно ее было, наверно, до самой Праги.
Анна появилась даже быстрее, чем ее ждала Мартина. Для горничной всегда оставалось загадкой, каким образом ее хозяйка могла передвигаться так стремительно!
— Что, ну что еще такое? — немного устало произнесла она.
От звука ее голоса Вик захотелось вжаться в стенку, а еще лучше — исчезнуть. Но она даже не отвела взгляда, а с вызовом уставилась на графиню. Одета та была уже по-другому: в глухом черном платье, за черной вуалью ее лица почти не было видно. Несмотря на то, что это был банальный траурный костюм, она производила жуткое, инфернальное впечатление.
— Я нашла ее здесь, с вашими драгоценностями!
Анна многозначительно уставилась на Вик.
— Каким образом эта девочка оказалась в моем доме? — в ее голосе не прозвучало ни капли злобы, скорее вежливый интерес, но от этого фраза казалась еще более жуткой.
Мартина пожала плечами — дескать, откуда ей это знать.
— Я требую объяснений, что ты здесь делаешь, после этого ты немедленно покинешь мой дом! Я не потерплю здесь воров, — на чистом, но старомодном английском произнесла Анна, обращаясь к Вик.
Но Вик продолжала лежать на полу, глядя на Анну. Графиня слегка замялась, но все же подала ей руку, чтобы помочь ей встать. Девочка опасливо уставилась на руку в черной кружевной перчатке, но ей ничего не оставалось, кроме как принять помощь.
Мартина поддержала девушку, и, совместными усилиями, та оказалась на ногах.
— Отведи ее в гостиную и пошли кого-нибудь к пану Тесаржу. Пусть сам забирает свою попрошайку, — приказала Анна, — я же хочу посмотреть, что из моих вещей еще пропало.
— И что ж мне с тобой делать? — вздохнула Мартина, глядя на порученную ее заботам девушку, — госпожа сказала — в гостиную…
Мартина разговаривала сама с собой, прекрасно осознавая, что Вик не понимает ни слова. Девушка чувствовала вину, что позволила этой попрошайке остаться. Она второй раз наступила на те же грабли. Вор останется вором всегда… Но, глядя в большие зеленые глаза девочки, распахнутые от ужаса, Мартина не могла поверить, что она хотела украсть золото пани Анны, хотя видела это своими глазами. Нет, что-то здесь было не так.
В гостиной она усадила девочку на диван, как и приказывала хозяйка, про себя прикидывая, какую же неправдоподобную историю ей придется придумывать, чтобы объяснить таинственное появление Вик в поместье. Не сносить ей головы, если пани Анна узнает, что чуть было не лишилась своих драгоценностей из-за горничной.
Мартина приподняла юбки и припустила на задний двор.
После недавнего дождя земля, утоптанная лошадьми, гусями и курами, содержавшимися в ближайших к поместью домах, превратилась в грязное месиво, так что Мартине пришлось приподнять юбки еще выше, чем позволяли приличия, почти до колен, и ступать очень аккуратно, чтобы не запачкать туфли. Поймав за ухо болтавшегося без дела деревенского мальчишку, горничная сунула ему в грязную ладошку монету и велела срочно бежать к инспектору Тесаржу.
Часы на каминной полке тикали, отмеряя время. Мартина смотрела на попрошайку. Вик смотрела на горничную. Несколько раз то одна, то другая делали попытки заговорить, но Вик не знала ничего, кроме нескольких фраз на ломаном чешском, а Мартина не понимала ничего в ее лепете. Но все же что-то показалось знакомым наблюдательной девушке в незнакомых словах…
«Обязательно надо узнать, на каком языке она говорит, наверняка это английский», — отметила про себя горничная, этот язык она часто в последнее время слышала от Анны и ее брата, особенно когда те оставались вдвоем.
Наконец за дверью послышались шаги. Мартина вздохнула с облегчением — роль стражника ей совсем не понравилась. Вик же вся напряглась и порывисто наклонилась вперед, хватая свою оппонентку за рукав темного платья:
— Это место… дом. Плохо! — горячо прошептала она. — Нельзя оставаться…
Графиня вошла в помещение неслышно и незаметно, словно тень. Или, судя по ее траурному костюму, скорее как летучая мышь с турнюром.
— Зачем ты проникла в мою комнату? — спокойным голосом спросила она у Вик опять же на английском.
Спокойным, холодным, и столь же безэмоциональным, как айсберг, голосом, от которого повеяло ледяным ветром. Мартина вдруг вспомнила, что у нее есть неотложные дела на кухне и даже сделала несколько шагов в ее направлении — как раз до той колонны, за которой ее не было видно, но была возможность понаблюдать предстоящую сцену.
— Вас искала, — буркнула Вик.
Она прекрасно понимала, что все ответы на свои вопросы графиня знает. Ей уже рисовались самые страшные картины того, что ей предстоит. Перед глазами стояли воспоминания о той ночи в Лондоне. То существо — такое же, как графиня…
— Убийца!!! — сама не своя от злости заорала Вик и бросилась на Анну, надеясь если и быть убитой, то хотя бы в схватке. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Ты убила бабушку Веронику!
