— Убийца!!! — сама не своя от злости заорала Вик и бросилась на Анну, надеясь если и быть убитой, то хотя бы в схватке. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Ты убила бабушку Веронику!
И была остановлена тем, чего уж никак не ожидала от этой странной женщины — безумно сильной, безумно болезненной пощечиной.
— Матерь Божья, — прошептала Мартина, на глазах которой разворачивалась вся эта картина, — пани…
Сама Анна была удивлена ничуть не меньше своим поступком, таким опрометчивым, эмоциональным и… человеческим. Вампиры ведь так себя не ведут? Они кусают и пьют кровь, а не раздают пощечины!
— Успокойся, идиотка, — тихо сказала Анна.
Графиня стояла словно статуя, не двигаясь и глядя из-под вуали холодным взглядом темных глаз на девочку. Вик показалось, или они и правда засветились красным?
— Ты сейчас же покинешь поместье, — сказала она.
Вик кивнула. Ну а что ей еще оставалось? Анна сильно схватила ее за руку, и девочка едва не вскрикнула, настолько холодными оказались пальцы графини. Анна же сжимала запястье девочки все сильнее, словно не замечая причиняемой ей боли.
— Отпусти меня! — во весь голос завопила Вик.
Она прекрасно знала, что графиня её понимала, но вот ничего умнее этой до жути банальной фразы в голову так и не пришло. Анна её пугала. Почти до потери разума. Вик чувствовала себя маленьким зверьком, зажатым в угол хищником. Но ведь и у маленьких крыс бывают зубки…
Вик сглотнула. Прикрыла глаза и уже почти нормальным тоном сказала:
— Если вы меня не отпустите — я закричу. Громко.
Анна мгновенно разжала пальцы, словно испугавшись угрозы Вик. Злость постепенно уходила, уступая место любопытству.
— Ну и что интересного ты нашла в этом доме?
Вик подозрительно, будто не веря тому, что её руки все же свободны от этого могильного холода, посмотрела на Анну. Ей хотелось сказать, что она и слова не промолвит, что никто не имеет права её тут удерживать, что сейчас придет инспектор Тесарж и уведет её из этого холодного и страшного места, а она, стоя за его спиной, покажет язык всем злодеям и все закончится хорошо.
— Ничего я вам не скажу, — буркнула Виктория себе под нос, обижено надув губки.
Вот и все. Тупик. Капризный ребенок.
Анна пожала плечами. Она понятия не имела, что делать с этой девицей. И решила выбрать самый простой выход — напугать. Кричи, не кричи — не поможет.
— Ах, ты так! — Анна зашипела, словно змея. День сегодня, все-таки, выдался не из легких.
Слава богу, именно в этот момент открылись двери, и вошел Эдвард.
— Что тут произошло? — спросил граф Варвик, появившись в гостиной. Он бросил мимолетный взгляд на Вик, затем снова посмотрел на «сестру».
Граф появился в доме как раз вовремя, чтобы застать свою графиню в ярости, что случалось с ней крайне редко, а значит, происходящее в гостиной было действительно серьезно.
— Девчонка пробралась в мою комнату, — ответила Анна, стараясь перебороть гнев.
— Она что-нибудь украла? — поинтересовался вампир.
— Мартина застала ее за преступлением!
— Ну, раз все кончилось хорошо, и все ценности на месте, то не стоит ее задерживать, — перебил графиню Эдвард, подойдя ближе к ней и Вик. — Не стоит раздувать из мухи слона.
Анна хотела возразить, но заметила, что что-то во взгляде и поведении графа было не так. Эдвард казался ей взволнованным и озабоченным, чего обычно за ним не наблюдалось.
Единственный раз, когда она видела его таким был перед тем, как вампир впервые покинул ее, не оставив даже записки.
— Ты голодна? — наклонившись к Вик, спросил Эдвард. Та ничего не ответила, только удивленно захлопала глазами. Воображение девочки в этот момент активно работало. Ей вдруг показалось, что после этих слов Эдвард должен закатать рукав, достать из кармана кинжал, непременно инкрустированный рубиновой и брильянтовой крошкой, полоснуть им по голым венам и дать ей испить крови, но…
— Мартина, принеси девочке чего-нибудь поесть, — попросил граф, ограничившись лишь такой простой и понятной фразой.
Вик снова, как и в предыдущий раз, мешком упала на диван, параллельно вжимаясь в него поглубже. Эдвард её тоже пугал. Но не так сильно, как эта Анна. У него были такие глаза… В таких тонут невинные жертвы любовных кораблекрушений. Глаза были такими… такими… темно-карими.
Сказал и ушел. Так же внезапно, как и появился. Но на этот раз вместе с графиней. Ну, хоть что-то.
Мартина послушно кивнула и удалилась, быстро и мягко ступая по ковру. Обученная прислуга, ничего не скажешь.
Через пару минут перед носом Виктории появилось блюдо, на котором лежал вожделенный батон, уже порезанный на ломтики, куски копченого мяса и овощи.
Как поднос опустел, бродяжка и не заметила. Все было очень вкусно и тепло. Чувство опасности ушло вместе с голодом.
Сцена, которой Мартина стала невольной свидетельницей в гостиной, прячась за колонной, поразила и напугала ее. Временами любознательная горожанка, волей судьбы оказавшаяся в услужении у графини, испытывала непреодолимое желание знать, что происходит за ее спиной, когда она, нагруженная подносами, пальто или подсвечником, выходит из комнаты. На этот случай в старом особняке существовали такие излишества интерьера имперского стиля, как эти колонны, поддерживающие лестницы в гостиной, широкие оконные ниши, закрытые темными плотными портьерами, углы в коридорах… Иными словами, Мартина Новачек тоже была девушкой не без грешков.
Покинув свое место для наблюдений, она произнесла:
— За инспектором послали, он скоро будет.
Сложив руки за спиной, как и подобает скромной девушке, она прислонилась к той же колонне и ждала следующих приказаний. И они не заставили себя ждать:
— Мартина, принеси девочке чего-нибудь поесть, — повелительный взмах руки графа.
Мягко ступая по ковру — без него в гостиной было бы еще холоднее — горничная неспешным шагом удалилась в направлении кухни, чтобы наполнить поднос тем, что осталось после завтрака — хлебом, мясом и овощами…
Но пока она успела разложить на столе перед Вик вилку, соусник с подливкой и салфетку, поднос уже успел перекочевать на колени к девочке. Вилка ей не понадобилась, салфетка тоже… Глядя, как она вытирает нос и рот рукой, Мартина улыбнулась.
* * *
— Эдвард, — окликнула его Анна. — Нам надо поговорить… в кабинете.
Графиня удалилась, и граф последовал за ней. Прикрыв за собой дверь, он сел в кресло напротив Анны, подперев голову рукой.
— Что случилось? — спросила она.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Эдвард, внимательно изучая пресс-папье в виде нереид.
— Ты сам не свой.
— Все в порядке, моя дорогая, — неубедительно произнес вампир. — Это девочка и так пережила достаточно, не стоит срывать на ней злость.
— Не обманывай меня, тебе нет до нее никакого дела, — строго спросила Анна.
Граф посмотрел ей в глаза. На самом деле он действительно был немного обеспокоен появлением Евы. Охотница доставила ему массу неприятностей в прошлом, когда после их встречи несколько дней он пролежал почти без движения в гостиничном номере, восстанавливая силы. А потом вампир вынужден был спешно покинуть Париж. Не то, чтобы он боялся снова повстречать Еву… немного опасался, да. А сейчас у него было больше поводов для волнения, потому что на этот раз и Анна могла пострадать.
— В городе охотница на вампиров. Так уж получилось, что она меня знает, но не знает тебя. Поэтому постарайся себя вести, как человек. Если она заявится сюда, скажешь, что я заплатил тебе за то, чтобы ты представила меня своим братом. Осталось только придумать, зачем мне все это надо. — Эдвард задумчиво закусил губу.
— Мне показалось, или ты боишься? — удивленно изогнув бровь, спросила Анна.
— Я? Нет. С какой стати? Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
— Но раньше мы как-то справлялись с охотниками…
— На этот раз все немного иначе. Она наполовину вампир. У нее те же способности, что и у нас. А еще она коварна, умна, изворотлива, мстительна и очень, очень зла на меня.
— Ты боишься ее? — снова повторила свой вопрос графиня.
— Конечно, нет! — слишком поспешно ответил Эдвард.
Анна ничего не ответила, пустым взглядом рассматривая узор на обоях. Они справятся…
Граф снова закусил губу.
— Это долгая история, но ей действительно есть, за что меня ненавидеть. На этот раз я немного перестарался…
Рим, 1885 год. Июнь
— Tente, baba, tente,
a szemedet hunyd be.
Aludj, ingó-bingó,
kicsi rózsabimbó.
Alszik az ibolya,
csicsíja babája
Малыш причмокнул во сне, прижав к себе игрушку: большого медведя с коричневыми пуговками-глазами. Ева посидела рядом с колыбелью еще пару минут, на случай если вдруг ребенок проснется и расплачется, не обнаружив ее рядом. Но он сладко спал. Тогда женщина тихонько поднялась с кресла, стараясь не шуметь. Поцеловав малыша в лобик, охотница вышла за дверь.
