Ознакомительная версия.
– Все это ерунда, – ответил Ван-Ин. – Мне кажется, во всем этом замешан Лонневиль. Этот продажный…
– Нет, ты не прав. Лонневиль здесь совершенно ни при чем, – оборвал его Депюдт.
– Ну хорошо, я тебе верю. Филипп, не мог бы ты оказать мне еще одну услугу? Назови мне имя этого агента по недвижимости.
– Ди-Сконе, – прошептал Депюдт. – Но давай условимся: ты ничего не слышал, я ничего не говорил.
– Сегодня ты сможешь спокойно заснуть, Филипп. Эти болваны больше тебе не помешают. С этого дня бар «Осьминог» останется для тебя лишь страшным воспоминанием.
– Надеюсь, что это правда. В любом случае спасибо тебе.
– Это я должен тебя благодарить, – возразил Ван-Ин. – Позвони мне, если что-то пойдет не так. Договорились?
С этими словами Ван-Ин повесил трубку. Он записал имя агента по недвижимости на клочке бумаги и обвел его жирным овалом. Затем Ван-Ин поднялся наверх, посмотрел вечерние новости и принял горячий душ. Надел чистое белье, свои любимые джинсы и яркий просторный свитер. Этот свитер подарила ему Ханнелоре два месяца назад.
До Ян-Ван-Айк-сквер от его дома было всего пять минут ходьбы. Поднялся настоящий снежный буран. Ван-Ин шел, прикрыв сигарету рукой, чтобы ветер не потушил ее. Идти было трудно. Ноги вязли в снегу. К тому же он каждую минуту боялся вляпаться в собачье дерьмо.
В «Итальянской вилле» в этот час было очень мало народу. Несколько помятых парочек сидели и с утомленным видом потягивали свои коктейли. Марио подозвал Жака, чтобы он помог комиссару снять куртку.
– К сожалению, к нам пожаловали фанаты Венди Ванн Вантен, – виновато проговорил официант. – У них была тяжелая ночь и потому…
Ван-Ин рассмеялся. Жак всегда чувствовал себя виноватым. Он нашел бы повод для извинений, даже если бы в баре вообще не было посетителей.
– Вероника здесь?
– Она наверху, приводит себя в порядок. Может быть, я поднимусь и предупрежу ее о вашем приходе?
– Не стоит. Я сам знаю, где ее найти.
Ван-Ин открыл массивную зеркальную дверь и оказался на лестнице, ведущей на второй этаж. Сердце его билось от предвкушения встречи с Вероникой. Лестница была темной и ужасно грязной. В отличие от первого этажа, с блестящим полом и дорогой мебелью, второй этаж был мрачным и плохо освещенным, словно варшавские трущобы. Краска тут и там отслаивалась от стен, а потолок покрывал толстый слой плесени. Воздух был спертым. Всюду царило запустение. Второй этаж выглядел заброшенным.
Комната Вероники – самая большая на всем этаже – находилась в конце коридора. Ван-Ин постучал и, не дождавшись ответа, вошел.
Эта комната напоминала спальню двенадцатилетней девочки. Ван-Ин неоднократно замечал, что проститутки инфантильны во всем, что касается быта. Кровать была застелена розовым покрывалом. Повсюду лежали мягкие игрушки. Вероника сидела за белым инкрустированным золотом туалетным столиком.
– Привет, Питер! Не думала, что ты придешь, – воскликнула Вероника и грациозно, словно балерина, вскочила со стула.
Она порывисто обняла Ван-Ина и принялась покрывать его лицо поцелуями.
– Я так по тебе скучала, – задыхаясь, произнесла она.
– Я тоже по тебе скучал, – сказал комиссар.
Вероника приехала в Бельгию два года назад. Когда срок ее визы истек, девушку арестовала полиция. Ван-Ину стало ее жаль, и он помог ей с документами. В то время ей было двадцать два года. Свежий, прекрасный цветок с экзотическим ароматом тайги. Ван-Ин влюбился в эту необыкновенную девушку из России с первого взгляда. Его чувство к ней быстро переросло в зависимость. Она словно околдовала его. Когда Вероники не было рядом, Ван-Ин не мог думать ни о чем, кроме ее коралловых губ, высоких скул и совершенной фигуры, которой позавидовали бы многие модели. Эта русская соблазнительница действовала на него как наркотик. Она была для комиссара прекрасной поляной с экзотической травой, на которой он готов был пастись целыми днями.
– Ты звонила мне, – неловко проговорил комиссар. – Что ты хотела сказать?
Вероника ничего ему не ответила. Она буквально душила его в объятиях и все целовала и целовала, словно не могла остановиться.
– Давай лучше выпьем, Питер, – предложила Вероника, оторвавшись наконец от него. – Хочешь кампари?
– Ну, если у тебя нет ничего другого, то и это сойдет, – со вздохом согласился Ван-Ин.
Вероника скрылась за занавеской и спустя минуту вернулась с бутылкой «Хаига» и двумя не очень чистыми стаканами.
– И все-таки зачем ты звонила? Что ты хотела сказать мне, моя кошечка? – ласково настаивал Ван-Ин.
Вероника, продолжая игнорировать его вопрос, протянула ему стакан и села на краешек кровати.
– Ты хотела рассказать мне об этом немце? – не отставал Ван-Ин.
– О немце? Ты имеешь в виду Фиддла? – спросила Вероника.
– Нет, я имею в виду другого немца, – сказал комиссар.
– Только не говори мне, что ты спешишь, Питер, – надув губки, проворковала Вероника. – Хочешь еще выпить?
Комиссар кивнул, и Вероника снова наполнила его стакан. Ее небрежно наброшенный халат распахнулся, но она не обратила на это никакого внимания.
– Все дело в том, что тот, другой, не был немцем, – лукаво улыбнувшись, сообщила она.
Ван-Ин залпом осушил свой стакан и скинул пиджак. Ему хотелось забыть обо всем и погрузиться в пучину наслаждения. А этот фальшивый немец никуда не денется.
* * *Энзо Скаглионе припарковал свой серо-голубой БМВ рядом с собором Святого Бавона. Он бросил взгляд на часы и пешком отправился на Пшеничный рынок. Во внутреннем кармане дорогого пальто у Скаглионе была спрятана толстая пачка хрустящих банкнот. Эти деньги были платой за взрыв памятника Гвидо Гезелле.
Мать Энзо всегда мечтала, чтобы он стал врачом или адвокатом, поэтому и отправила его учиться в университет против воли отца, Скаглионе-старшего. Целых шесть лет Энзо учился в разных городах: в Намюре, в Левене и Генте. А потом его мать сбил какой-то пьяный водитель. Ей тогда было всего сорок девять лет.
После смерти матери Энзо сразу же бросил университет и погрузился в паутину преступного мира. Вскоре он стал очень богатым человеком. Его гонорару за взрыв памятника Гвидо Гезелле мог позавидовать любой самый богатый хирург.
Скаглионе направился к развалинам древнего замка. Когда-то здесь вершились великие дела и происходили кровавые битвы. Энзо, как зачарованный, смотрел на древний ров, засыпанный снегом. Временами он слышал звон трамваев, которые изредка проезжали по пустынным улицам. Редкие машины освещали заснеженные дороги фарами, и тогда снег казался желтым. Если в Брюгге городские власти тщательно расчищали снег на проезжей части, то в Генте это никому и в голову не приходило. И потому заснеженные дороги Гента были куда безопаснее для пешеходов, чем покрытые льдом улицы Брюгге. Энзо неподвижно стоял, наслаждаясь тишиной ночных улиц.
Роберт Николаи жил в недавно отремонтированной квартире в Патершоле, недалеко от университетского культурного центра «Хет-Панд». Это был один из самых старых районов Гента. Энзо знал «Хет-Панд», как свои пять пальцев. Когда Скаглионе был еще студентом, он часто приглашал туда девушек на свидания. Но недавно монастырь отреставрировали, и он навсегда потерял свое очарование. Теперь это некогда романтичное здание превратилось во что-то среднее между архитектурным шедевром XIX века и безликим строением 1990-х годов.
Николаи знал, что Скаглионе придет, и с нетерпением его ждал. Как только Энзо позвонил, дверь распахнулась.
– Входите, – дружелюбно улыбнувшись, пригласил Николаи, довольно красивый мужчина: невысокий, но крепкий и сильный, с прекрасной фигурой, с длинными волосами, стянутыми в конский хвост. Он энергично пожал Скаглионе руку. Ладонь его была горячей и сухой. – Надеюсь, никаких проблем не возникло? – спросил он.
Энзо пожал плечами и вошел внутрь. Обстановка в квартире была почти спартанской, ничего лишнего. Мебель от «ИКЕЯ» как нельзя лучше сочеталась с побеленными стенами. На деревянном полу лежали два небольших розоватых коврика.
– Присаживайтесь, сэр.
Николаи не знал, как зовут Скаглионе. А у Энзо не было ни малейшего желания представляться. Он сел в кресло-качалку из букового дерева.
– Вам принести что-нибудь выпить? – на ломаном голландском спросил Николаи.
– Да, пожалуйста.
– Не хотите ли белого вина?
– Да, это будет в самый раз. А у вас уютная квартира, Николаи.
Широкоплечий валлон улыбнулся. Ему нравилось, когда восхищались его вкусом.
– Тогда подождите минутку, пока я схожу за вином. Чувствуйте себя как дома. Можете осмотреться, если хотите.
Энзо не стал осматривать квартиру Николаи. Он и так знал о нем предостаточно. На него было составлено целое досье. Николаи работал сварщиком в компании, которая занималась изготовлением металлоконструкций. Зарплата у Николаи была небольшой, а он не мог жить без роскоши, поэтому брался за разные сомнительные дела, чтобы жить ни в чем себе не отказывая. Вообще-то Николаи чаще всего имел дело с драгоценностями, но не брезговал и наличными деньгами. Он покупал одежду от Армани, коллекционировал антиквариат и питался дорогой едой. Николаи приходилось скрывать от окружающих свои доходы, но его это не особенно удручало. У него не было ни друзей, ни родственников, он жил словно отшельник. И потому никто во всем мире не знал, что Николаи ведет двойную жизнь.
Ознакомительная версия.
