– Простите меня! – попросила она и тоже поднялась. В ее голосе слышались слезы.
– Мне-то вас за что прощать? – устало возразила я. – У бога прощения просите!
Она ушла, а я выключила диктофон и начала с остервенением мыть чашку, из которой она пила, и на душе у меня было так гадко, что другой человек на моем месте напился бы, да вот только я не любительница.
– Сколько же в людях подлости! – только и могла буркнуть я себе под нос.
Немного успокоившись, я сделала себе свежий кофе и принялась рассуждать.
«Итак, все встало на свои места! Теперь я могу с чистой совестью отчитаться перед генералом Максимовым, а уж он, если захочет, пусть разбирается с Таисией Петровной Скворцовой и Мариной. Я свое дело сделала! – подумала я, но тут же поправила себя: – Сделала, но не до конца! Виктор-то с этой сумасшедшей мается! Ну, то, что родители Марины в угоду своей дочери на подлость пошли, это ясно, но ради чего Скворцова так старалась? Она ведь сама по себе – ей-то какое дело до того, что в Пензе творится? Значит, это родители Виктора или Носовой попросили ее сделать так, чтобы он ни на ком здесь не женился, чтобы сберечь его для Марины? А что? Вполне может быть! Ради денег еще и не на такое шли, тем более что диагноза этой ненормальной никто, кроме родителей, не знал. Нет! Рано мне еще на лаврах почивать!»
Я решительно набрала номер Максимова и спросила генерала:
– Василий Васильевич! Как самочувствие Анны? Ее сын больше не ленится?
– Тьфу-тьфу-тьфу! – к своему огромному удивлению, услышала я в ответ. – Все хорошо, и Люся сейчас с ней. Да она постоянно в клинике, а мы тут с сыном на хозяйстве остались. А вот как Анечку с малышами домой привезем, так зарегистрируются они с Васькой, и он поедет свою отставку оформлять. Я уже позвонил и попросил, чтобы они там особо не тянули.
– Я рада, что у вас все хорошо, – искренне сказала я. – А что там с моей просьбой?
– Да замотался я! – извиняющимся тоном проговорил он. – Получить-то нужную информацию я получил, но у меня все руки никак не доходили вам позвонить. Записывайте! Мне тут на всякий случай все его данные прислали. Итак, с 1996 года Чернов служит на Сахалине, женат на Марине Егоровне Носовой. У них есть сын Александр. Но проживает Виктор по месту службы один, а семья в Пензе. Тут есть его адрес и телефон по месту службы, адреса и имена его родителей и жены. Вам все это надо?
– Обязательно! Диктуйте! – попросила я и старательно все записала.
– Конец-то этому делу скоро? – спросил Максимов, и я поняла, что делает он это исключительно для проформы, потому что все его мысли сейчас явно заняты внуками, будущей свадьбой и прочими радостными событиями, которые вскоре ожидаются в его семье.
– Теперь уже скоро! – уверенно пообещала я.
Попрощавшись с генералом Максимовым, я задумалась, что же мне делать дальше. «Виктор получил назначение в Пензу, прибыл туда в 94-м, женился на Марине – добилась все-таки сволочь своего! В 95-м, предположим, у них родился сын, а вот в 96-м он, причем один, уже оказался у черта на куличках. О чем это нам говорит? А о том, что он эту игру разгадал и смылся. Но не мешало бы в этом убедиться», – решила я и, прикинув разницу во времени, поняла, что сейчас застану, скорее всего, Чернова на работе.
Я подсоединила к телефону микрофон, чтобы на всякий случай записать наш разговор, и набрала его служебный номер. Когда мне ответили, я попросила позвать Чернова, предупредив, что звоню из Тарасова по очень срочному делу. Мне все равно пришлось ждать пять минут, но я решила, что включу оплату этого разговора в счет, который выставлю Василию Васильевичу, так что особо не нервничала. Наконец я услышала в трубке мужской голос и на всякий случай уточнила:
– Я говорю с Виктором Александровичем Черновым?
– Да, это я, – ответил он, в его голосе слышалось явное недоумение.
– Меня зовут Татьяна Иванова, я частный детектив, – представилась я.
– Мать честная! – получила я в ответ. – И зачем же я вам понадобился?
– Один очень влиятельный человек нанял меня для того, чтобы я выяснила, чей же звонок тогда расстроил вашу с Анной свадьбу, – объяснила я.
– И вы узнали? – внезапно охрипшим голосом спросил он.
– Да! Я совершенно точно выяснила, что это был тот же человек, который пришел к родителям Тамары и наговорил о вас кучу гадостей. Эти простодушные люди поверили вашему недоброжелателю. Именно это привело к тому, что вас прогнали, а Тамару отправили в Оренбург, так и не объяснив ей, почему с ней так поступают, – ответила я. – Она вернулась в Тарасов уже после того, как вы отсюда уехали, узнала правду и объяснила своим родным, что они, мягко говоря, повели себя по-идиотски, но изменить ничего уже было нельзя – вы к тому времени женились.
– Она мне даже ни разу не написала! – с горечью сказал он.
– Ошибаетесь! – веско произнесла я. – Она писала, и не один раз, да вот только письма ее до вас не доходили! Перехватывали их!
– Кто? – хрипло спросил он.
– Подумайте сами! – посоветовала я и подсказала: – У кого был ключ от почтового ящика?
– Тетя Тая? – воскликнул он.
– Вот именно! – подтвердила я. – Это она приходила к родителям Тамары, но очень просила их ее не выдавать, а то, мол, вы ее со свету сживете.
– Я? – потрясенно спросил он. – Ее?
– Да-да! А еще она боялась, что вы как минимум ее побьете! Если не верите мне, то узнайте у Тамары, которая снова работает все в том же «Доме книги». Но на этом подлости Таисии не кончились! Как-то раз Николай Белов принес вам очередную порцию лекарств для Татьяны Борисовны. А вас дома не было, и он решил передать их через Скворцову. Тогда она очень заинтересованно выяснила у него, что это за препараты, при каких болезнях они принимаются, а заодно узнала все и о состоянии здоровья бабушки Анны. Вот тогда-то у нее в голове и зародился этот изуверский план, который она и привела в действие 31 мая. Это она позвонила Татьяне Борисовне и сказала, что Анну насмерть сбила машина. И это привело к трагическим для всей этой семьи последствиям. Татьяна Борисовна много лет пролежала парализованной! И все эти годы Анна преданно за ней ухаживала!
– Я приеду в Тарасов и убью эту мразь! – взорвался он.
– Так Скворцова ведь уже года два как в Пензе живет, – растерянно ответила я. – Разве вы не знаете?
– Отец выгнал меня из дома, когда я ушел от Марины, и больше я в Пензе ни разу не был, – сухо ответил он.
– Вы ушли потому, что узнали диагноз своей жены? – осторожно спросила я.
– А вы откуда об этом знаете? – удивился он.
– Вы, наверное, забыли, Виктор Александрович, что я частный детектив, – усмехнулась я и спросила: – Кто уговорил вас на ней жениться?
– Мать! – нехотя признался он. – Я тогда вернулся домой совершенно убитый, и тут она принялась меня уговаривать: женись, мол, на Марине. Она тебя всю жизнь любит, ее отец тебе назначение устроил, будешь жить у них как у Христа за пазухой. Дом – полная чаша! Чего тебе еще надо? Неужели не понял, что ты никому, кроме нее, не нужен? Сама судьба вас сводит! А там, глядишь, стерпится – слюбится! Так и уговорила!
– Эх, Виктор Александрович! Какая судьба! – воскликнула я. – Вы помните, как в декабре 93-го в лицо Аниной соседки кто-то уксусной эссенцией плеснул? – спросила я.
– Конечно, помню! Мы с Аней еще в милиции показания давали, а потом в суде, – ответил он.
– И осудили тогда невинную женщину, а преступницей была Марина, и метила она именно в Анну! Только у нее и у той несчастной пальто одинаковые были, вот она и перепутала, – сообщила я ему.
– Не может быть! – почти простонал он.
– Я в этом абсолютно уверена, – заявила я ему. – Вот потому-то родители Марину тогда срочно из Тарасова домой и забрали!
– Господи! Какая же она сволочь! – взорвался он.
– Она просто сумасшедшая! – поправила его я и спросила: – Так когда же вы правду о ней выяснили?
– Когда у нас сын ненормальный родился, тут-то я все и узнал! Да и мог ли быть другой ребенок у шизофренички, которая годами пригоршнями пила транквилизаторы? Я тогда у тестя с тещей спросил, как у них совести хватило свою сумасшедшую дочь замуж выдавать, а они мне в ответ, что сами от меня и моей голоштанной семьи не в восторге и сделали это исключительно ради счастья дочери, которая непонятно почему меня любит. А тесть еще добавил, что поздно мне брыкаться и если бы не он, то служил бы я сейчас у черта на рогах, и, мол, хотя бы за одно это по гроб жизни должен быть ему благодарен. Ну, я тут же вещи собрал и к родителям вернулся, а отец на меня чуть ли не с кулаками попер и взашей на лестницу вытолкал, сказал, что только подлец может жену с больным ребенком бросить, и велел мне к ней возвращаться. Я тогда поселился у друга и начал добиваться перевода в другой город. Мать приходила меня уговаривать, чтобы я к Марине вернулся, а то у нее обострение началось, но я отказался и объяснил ей все. А она, оказывается, все давно знала.
