— Ну да, бабушки часто бывают от тебя в положении. — Ее голос резал ухо. — Ты слишком глубоко сидишь в болоте, щенок. Я не стану помогать тебе вылезти оттуда, хотя бы у меня и была такая возможность. Ты можешь отправляться в камеру, убийца, а я и пальцем не пошевельну, чтобы спасти твою шкуру. Твоя шкура не стоит ни моих, ни чьих-либо еще тревог. Ривис почти заскулил:
— О чем ты говоришь, Элен? Черт возьми, я не сделал ничего дурного.
Меня что, ищет полиция?
— Ты сам знаешь: да, ищет. Как раз теперь у тебя есть все шансы на нее нарваться, милок. А я не хочу в этом участвовать, ясно? С этого момента я ни в чем не участвую, понял?
— Послушай, Элен, успокойся. От такой беседы нет проку. Ни тебе никакой пользы, ни твоему бедному, ни в чем не виноватому братишке. — Ривис постарался придать своему голосу заискивающую привлекательность, он положил руку на плечо сестры. Она стряхнула ее, обеими руками стиснула сумочку.
— Выкручивайся теперь сам. Ты доставил мне в жизни слишком много неприятностей. С того случая, как стащил долларовую бумажку из чужого кошелька, а пытался свалить все на меня, я знала, что ты плохо кончишь.
— А ты сама что, святая, Элен? Продала кое-что за двадцать пять центов в субботний вечерок, и это еще до того, как выросла из девчоночьих косичек. Ты все еще назначаешь цену или сама приплачиваешь?
Удар ее ладони по щеке Ривиса произвел среди притихших деревьев заметный треск. Мгновенно кулак его ударил сестру в грудь. Она пошатнулась, острые каблуки удержали ее в ямках, на песчаной почве. Она сумела сохранить равновесие; в ее руке блеснул пистолет.
Ривис непонимающе оглядел сестру, сделал было шаг к ней.
— Ты не должна терять самообладания. Ну и я тоже… Элен, я ударил тебя. Но, черт побери, ты ударила меня первой.
Тело ее напряглось, внимание сосредоточилось на пистолете: я боялся, что темперамент толкнет ее на выстрел.
— Отойди от меня, — ее низкий шепот был страшен. — Я упеку тебя в Солт-Лейк-Сити, из той тюрьмы не вырвешься. Не хочу, чтобы ты попадался мне на глаза. Теперь ты уже взрослый, Пэт. По крайней мере, достаточно взрослый, чтоб убить человека.
— Ты ко мне несправедлива, сестренка. Я не сделал ничего дурного.
— Ты лжешь. Ты способен и меня убить, чтобы содрать у меня с зубов золотые коронки… Я видела, как сегодня днем ты рылся в моем кошельке!
Он коротко рассмеялся.
— Ты сошла с ума. Я нагружен деньгами, сестренка, я могу поселить тебя на спокойной улице. — Ривис дотронулся до заднего кармана своих брюк. — Держи руки так, чтоб я могла их видеть, — приказала она.
— Не сходи с ума, я хочу показать тебе…
Оттянутый предохранитель щелкнул.
Руки Ривиса поднялись вверх, словно крылья огромной коричневой бабочки. С угрюмым и глупым выражением смотрел он в лицо смерти.
— Так ты идешь? Или хочешь умереть? Тебя разыскивают полицейские, они не тронут меня, даже если я тебя убью. Кто от этого что-нибудь потеряет? Ни единой душе ты не принес ничего, кроме несчастий.
— Я пойду, Элен, хорошо, я пойду. — Его воля была сломлена, враз и без особых усилий. — Но ты пожалеешь. Я тебя предупреждаю. Ты знаешь, что делаешь… Во всяком случае, убери пистолет.
Пора было явиться мне. Я вышел из-за дерева, тоже с пистолетом наготове.
— Хорошая идея! Спрячьте пистолет, миссис Шнайдер. А ты, Ривис, подними руки.
— Ах ты… — выругалась она и вздрогнула всем телом.
Маленький пистолет выпал из ее руки на листья под ногами.
Ривис уставился на меня, краска вернулась к нему.
— Арчер?
Я — напыщенно:
— Мое имя — Кожаный Чулок.
Он сказал сестре:
— Так это ты привела полицейского?
— А если и так? — прорычала она.
— Успокойся, Ривис. — Я поднял пистолет Элен. — А вы, миссис Шнайдер, уходите.
— Вы и впрямь полицейский?
— Сейчас не самое подходящее время для вопросов. Я могу взять вас как соучастницу. Уходите, пока я не передумал.
Когда она ушла, я приказал Ривису повернуться ко мне спиной. Его рот искривился от ужаса.
— Ты что, собираешься застрелить меня?
— Нет, если будешь вести себя тихо.
Он повернулся медленно, неохотно, пытаясь видеть меня через плечо. Оружия у него не было. Задний карман брюк оттопыривал какой-то прямоугольный сверток. Я расстегнул карман. Ривис вздрогнул. Я вытащил сверток. Ривис держался напряженно, спокойно. У него вырвался грустный вздох, когда я оторвал зубами кусок коричневой обертки и увидел уголок тысячедолларовой купюры.
— Можешь не трудиться их считать, — пробасил Ривис. — Там десять тысяч. Теперь я могу повернуться?
Я отступил на несколько шагов, пряча надорванный сверток во внутренний карман куртки.
— Поворачивайся медленно, руки держи за головой. И расскажи мне, кто заплатил тебе десять тысяч за то, что ты убил пожилую женщину с больным сердцем.
Он попытался собраться с духом и рассказать мне свою историю: бледное лицо исказилось, пальцы бессознательно скребли в затылке.
— Ты несправедлив ко мне. Я не смог бы даже муху обидеть.
— Ну да, если б она была достаточно большая, чтоб дать тебе сдачи, не смог бы.
— Никакого отношения к этой смерти я не имею. Должно быть, произошел несчастный случай.
— И это чистое совпадение, что ты оказался там, когда несчастный случай произошел?
— Да, чистое совпадение. — Казалось, он был благодарен мне за подсказку. — Я просто зашел попрощаться с Кэти, даже подумал, что она, может быть, поедет со мной.
— Радуйся, что этого она не сделала. Ты встретишься с Господином Законом по обвинению в убийстве.
— Черт возьми, обвинение в убийстве… Невиновному человеку нельзя пришить убийство. Кэти подтвердит, что я был с ней перед тем, как ты потом подобрал меня на дороге.
— Где вы с ней были?
— На улице, перед домом, не знаю уж в чьей машине. — Похоже, что Ривис говорит правду: когда я вышел из дома, Кэти действительно сидела в машине. — Мы с ней привыкли так вот сидеть, в машине какой-нибудь, и разговаривать, — прибавил он.
— О твоих приключениях в Гвадалканале?
— Иди ты к черту!
— Ладно, пусть это будет твоя версия… Кэти не согласилась ехать с тобой, но… подарила тебе десять тысяч на память о вашей дружбе, так?
— Я же не говорил, что мне их дала она. Нет, это мои собственные деньги.
— Шоферы стали нынче неплохо зарабатывать. Или, может быть, Гретхен как раз та золотая жила, которая приносит тебе такие проценты?
Он был явно поражен моей осведомленностью о его жизни.
— Это мои собственные деньги, — упрямо повторил он. — Причем чистые, ничего против закона…
— Может, они и были чистыми, пока ты не взял их в руки. Теперь это грязные деньги.
— Деньги есть деньги, разве не так?.. Знаешь, что я сделаю? Я дам тебе две тысячи. Двадцать процентов, не так мало, а?
— Ты очень щедр. Но так получилось, что у меня все сто процентов. — Хорошо, тогда пять тысяч… Это же мои деньги, не забывай, я сам их добыл.
— Расскажи, как ты это сделал, тогда, может, я и отстегну тебе что-нибудь из них. Но история должна быть очень интересной.
Некоторое время он обдумывал мое предложение.
— Нет, я не скажу.
— В таком случае мы зря теряем время. Давай-ка будем двигаться.
— Куда ты думаешь меня отправить?
— Обратно в Нопэл-Велли. Начальник полиции хочет с тобой побеседовать.
— Мы в Неваде, у тебя нет никаких улик.
— Ради собственного здоровья ты поедешь в Калифорнию. Добровольно.
Я поднял ствол пистолета на уровень его глаз. Я испугал его, конечно, но не настолько, чтобы он перестал говорить и пугать меня.
— Ты думаешь, что высоко летаешь и присвоишь мои деньги? Нет, все, чего ты добьешься, — это попадешь под большую машину. Черную…
Его лицо было покрыто испариной и побледнело от злости. Меньше чем за день он стал богатым и свободным. В считанные минуты я опрокинул его наземь и, вероятно, толкнул в камеру.
— А ты сейчас прокатишься в маленькой машине. И не пытайся вырваться, Ривис, а не то всю оставшуюся жизнь будешь хромать.
Он надерзил мне еще, но пошел к моей машине.
— Садись за руль, — сказал я. — По дороге к тебе у меня не было возможности полюбоваться пейзажем.
Ривис вел машину сердито, но хорошо. Мы обогнали его сестру на выезде из Боулдэр-Сити. Ни он ей, ни она ему не кивнули. В одно мгновение мы оставили ее позади.
Уже в Лас-Вегасе я приказал ему ехать к «Зеленому Дракону». Он вопросительно посмотрел на меня.
— Подберем моего друга… Давай, тоже входи.
И поторопил его пистолетом, который когда мы переходили тротуар держал в кармане готовым к делу. Я не мог доверить Ривису вести машину через пустыню, где на безлюдье могут происходить всякие несчастные случаи. Не мог я и рисковать вести машину самому.
