— Игорь! Я в жизни делала разные ошибки, и большие, и маленькие. За некоторые из них я заплатила высокую цену. Например, брак с Демидовым стоил мне пяти лет жизни, это время я без всякой пользы потратила на попытки исправить то, что исправлению не подлежало. А сейчас я, может быть, делаю самую главную в своей жизни работу над ошибками.
Мы молчали. Игорь полез за сигаретами, приспустил стекло, и в салон пробрались ночные запахи.
— Наверное, мне следует признаться. Сегодня на пляже мне не понравилось, как ты смотрел на Милу…
— Я не смотрел на нее!..
— В общем, это вылилось в мое глупое желание показать тебе, что я интересна и другим мужчинам. Так что этот Олег просто подвернулся под руку.
— Ты смеялась его дурацким шуткам, и шепталась с ним, как будто есть что-то, что тебя с ним связывает. Ты ведь не будешь отрицать, что он говорил тебе что-то очень личное?
— Я призналась ему, что это в тебя я была влюблена тогда, семь лет назад. Он извинился и поцеловал мне руку, вот и все.
Игорь вспыхнул:
— Мне это не понравилось! И вообще, иметь такую молоденькую подружку вовсе не входило в мои планы…
— Останови!
Игорь резко затормозил, и я вылетела из машины. Оступаясь на высоченных каблуках, зашагала по дороге.
Джип еще некоторое время оставался позади, но потом медленно обогнал меня и остановился. Игорь вышел из машины. Сунув руки в карманы, оперся о капот.
Я подошла, и он взял меня за руку и притянул к себе:
— Извини. Я вел себя, как дурак.
Я прижалась к нему мокрым лицом, и он сердито гладил мои волосы. Он приподнял мое лицо за подбородок и сказал:
— Прости. И давай попробуем сделать вместе эту твою работу над ошибками. Хорошо?
Я кивнула.
Мы уселись, и Игорь завел мотор. Ехали в молчании, но это было совсем по-другому, чем четверть часа назад.
Потом, уже в комнате Игоря, когда он выпустил меня из рук, я, еще не отдышавшись, сказала ему:
— И не смей, слышишь, больше никогда не смей ревновать меня! Это просто не имеет смысла. Я так давно и безнадежно люблю тебя, что прекратить это все просто невозможно…
Утром я порхала, накрывая стол к завтраку.
Игорь спустился вниз, в руках у него была трубка.
Он мрачно посмотрел на меня:
— Звонил Костя. Вчера ночью кто-то стрелял в Кирилла, он в реанимации. Врачи говорят, надежды на то, что он выживет, мизерные. Павел позвонил Косте, сказал, что обе пули выпущены из одного оружия. — Я недоуменно глянула, и он пояснил: — И в Нину, и в Кирилла стреляли из одного ствола.
Я уселась на стул, обдумывая услышанное.
Игорь сказал тихо:
— Лиза, мне надо ехать.
— Я с тобой, — поднявшись, решительно объявила я. — Не думаешь же ты, что я могу остаться!
В родной город мы въехали глубоко за полночь.
Конечно, перед отъездом я выдержала целую баталию с мамой, но папа неожиданно поддержал меня:
— Кирюша, не удерживай ее. Понимаешь, она уже совсем взрослая… — И только хмуро попросил Игоря: — Не спускай с нее глаз, прошу!
После крымской жары и разноцветья августовских красок родина встретила нас десятью градусами тепла и мелким осенним дождиком. Мостовая блестела, отражая огни реклам и витрин. По случаю ночного времени город был пуст.
Я поежилась, и Михайлов спросил:
— Замерзла?
Я кивнула, и он включил обогрев салона.
— Давай заедем ко мне, заберем кое-какие вещи, заодно и переночуем.
Двор был забит машинами, и мы кое-как приткнулись почти у въезда.
Квартира встретила меня тишиной.
Все было в порядке, но я заметила, что некоторые вещи стоят не так, как я обычно их ставила. Я заглянула в шкаф. Так и есть, вещей Сергея не было, зато мои были аккуратно разложены по полочкам. Я про себя тихо порадовалась.
Только усевшись на диван, я поняла, как устала. В голове гудело, и подниматься совершенно не хотелось.
Михайлов подсел ко мне, и я приткнулась к его плечу и сонно задышала.
Сквозь полудрему услышала его смех:
— Ты совсем спишь!
Он отнес меня в спальню, и я заснула, так и не выпустив его из рук.
Утром я так и проснулась. Шевельнувшись, нечаянно разбудила Игоря, и, конечно, подняться сразу не получилось.
Под дверью заскребся Собакин, и Игорь с неохотой натянул майку и шорты.
Отсутствовали они довольно долго.
Я, с мокрой после душа головой и босиком, готовила завтрак.
Кофе угрожал сбежать на плиту, поднимаясь в турке коричневой шапочкой, поэтому я не обернулась, заслышав, как открывается входная дверь. Не услышав характерного постукивания собачьих когтей по паркету, я оглянулась: в дверях кухни, облокотившись о косяк, стоял Демидов. Он молча рассматривал меня.
Кофе все-таки залил огонь, и я с невольной досадой сказала:
— Воспитанные люди звонят, предупреждая о визите.
По-моему, Сергей не обратил на мои слова никакого внимания.
— Я увидел свет в наших окнах…
— В моих.
Он непонимающе поднял на меня глаза, и я пояснила:
— В моих окнах. Спасибо, что забрал вещи, я еще вчера заметила, что все очень аккуратно разложено, и оценила это. Наверное, Лора помогала тебе?
Он мотнул головой:
— Разумеется, нет. Она отправила со мной родительскую домработницу.
— Все равно спасибо.
Сергей пожал плечами, огляделся.
— Да, в общем-то, не за что.
Возникла пауза. Я не стала заполнять ее ничего не значащими словами. В конце концов, это он пришел сюда, вот пусть и выкручивается.
Сергей неуверенно сказал:
— Мама мне все рассказала. Я знаю, что и тебе, и Михайлову очень обязан.
Я не удержалась:
— Так ты явился ни свет, ни заря, чтобы поблагодарить меня?
Неожиданно он шагнул вперед, поймал меня за руку и притянул к себе:
— Лиза, мне плохо, мне очень плохо без тебя!
— Сергей, отпусти меня сейчас же! — пытаясь освободиться, я поняла, что он, конечно, гораздо сильнее меня.
Не слыша меня, он торопливо говорил:
— Я хочу, чтобы у нас с тобой было все по-прежнему. Мне тебя очень не хватает. Я не понимаю, почему раньше меня раздражала твоя привычка называть меня по фамилии…Сейчас я совсем не против…
Я отвернулась, пытаясь избежать его поцелуев.
— Ну же, Лиза, нам ведь было так хорошо вместе…
Неожиданно я услышала лай, Сергей выпустил меня, отлетев к стене. Я шмыгнула за спину разъяренного Михайлова, и с ужасом выглянула из-за его спины.
Сергей потрогал пальцами разбитую губу и злобно посмотрел на Игоря:
— Какого черта?!
Тот рявкнул:
— Прежде, чем хватать девушку руками, не мешало бы поинтересоваться, нравится ли это ей!
Сергей смотрел исподлобья:
— Лиза — моя жена.
— Уже нет. Думаю, теперь это тебе должно быть окончательно ясно.
Сергей посмотрел на Анри, на шорты Михайлова, и, наконец, все понял.
Кривя рот, насмешливо сказал:
— Кажется, вас можно поздравить?
Михайлов сунул руки в карманы:
— А вот это тебя совершенно не касается. И хочу тебя предупредить, что мне надоел твой способ вести переговоры с Лизой. Если ты посмеешь даже просто прикоснуться к ней, или она мне пожалуется на твою назойливость, я набью тебе морду и основательно испорчу жизнь. Я ясно выразился? И сегодня же с тобой свяжется адвокат, он займется вашим разводом.
В прихожей хлопнула дверь, Игорь вернулся и прижал меня к себе:
— Напугалась?
Я кивнула, прижалась к нему:
— Понимаешь, мне показалось, что это ты вернулся…
Я уложила вещи в сумку, и мы спустились к машине.
Я попросила:
— Давай съездим в больницу?
Игорь покосился на меня, но вынул телефон и позвонил Косте.
— Платонов в реанимации, там же, где его жена. Нину уже перевели в общую палату, она чувствует себя хорошо. Относительно, конечно.
— А Платонов?
— В сознание не приходил, — с неохотой сказал Игорь.
Мы подъехали к больничным воротам одновременно с Павлом, и он, поздоровавшись, спросил:
— Не дали вам отдохнуть?
Я мотнула головой, а Игорь у входа придержал меня за руку:
— И помни, ты все время должна быть рядом со мной. В противном случае я тебя в 24 часа отправлю к родителям. Ясно?
Я кивнула и погладила его пальцы. Павел сощурился, но промолчал.
В лифте он сказал, поморщившись:
— Платонова молчит. Мы с ней вчера два часа бились, И я, и сын ее уговаривал. Она — ни в какую. Человек этот, говорит, вовсе посторонний, якобы нашла она его в каком-то баре или ресторане, и пострадать ни в коем случае не должен. Бред, конечно, просто начиталась детективов. Ее сын уверяет, что ни бары, ни рестораны она не посещает. Кстати, почему он стрелял в Платонова, она не знает, и, по-моему, на этот раз не врет.
Мы подошли к отделению, и в холле я увидела Димку. Он сидел на кожаном диванчике с совершенно отрешенным лицом.
