он об этом шестьдесят лет спустя…
– …когда нашли ту самую браслетку. И только тогда он сообразил. А что вы думаете, прелестное дитя, о том месте в «Воспоминаниях розы», где Консуэло рассказывает, как ее Тонио, когда его выловили полумертвым после аварии в Средиземном море, подробно объяснял ей, как легко умереть, утонув?
Анди скрестила руки на груди. Мне показалось, что она обиделась. И все же в конце концов она сдалась:
– Ну хорошо, допустим, Сент-Экса убил Сент-Экс! Но с чего вы взяли, что Маленького принца убил Маленький принц?
Изар победил.
– Если допустить, что Сент-Экзюпери покончил с собой, становится очевидным, что Маленький принц – это его двойник, сообщающий о его намерении. Он просит змею его ужалить, как впрыскивают яд себе в кровь. Вы знаете наизусть эту сказку от первого до последнего слова, дитя мое, но послушайте лучше этот отрывок из «Писем незнакомке», написанных в Алжире в сорок третьем, через несколько недель после того, как вышел The Little Prince, он там рисует себя Маленьким принцем, он сливается в единое целое со своим маленьким героем. Нет больше Маленького принца, и никогда не будет. Маленький принц умер. И писем больше не будет, и звонков, и никаких знаков. Вот что со мной случилось: срывая розу, я поранился о розовый куст. Что я для вас значил, спросит розовый куст. Ничего, розовый куст, ничего. Ничто в жизни не имеет значения (даже сама жизнь). Прощай, розовый куст.
Похоже, он отправил Анди в нокаут.
Прощай, розовый куст…
Но Изар на этом не успокоился.
– Маленький принц не дает ответа. Сент-Экс ответов не нашел. И никогда не найдет. Он пожертвует собой, он пойдет на войну, на смерть, убежденный, что найдет там ответ, но не находит его.
Анди закрыла глаза. Казалось, она мысленно повторяла последние слова.
– Кто это написал? Вы, ваше величество?
– Нет, подруга Сент-Экса. Энн Морроу Линдберг. Жена знаменитого летчика. Она одной из первых прочитала «Маленького принца» на английском.
– И первой разгадала его смысл?
– Да. «Маленький принц» – не детская книга. Это свидетельство большого поэта перед лицом одиночества всего мира.
– А это – ваши слова?
– И это не мои, это из предисловия философа Мартина Хайдеггера к немецкому изданию «Маленького принца» в 1949-м, он говорил, что это его любимая книга.
* * *
Сыщица вытащила свой листок бумаги, разгладила его на коленке, вычеркнула строчку
Это роза убила Маленького принца
и написала:
Маленький принц убил Маленького принца.
Сент-Экзюпери убил Сент-Экзюпери.
* * *
Изар Первый наконец встал. Он и правда был очень маленького роста! Мне показалось, что он вот-вот запутается в своей горностаевой мантии.
– Вы, должно быть, очень устали. Я велю моему дворецкому проводить вас в ваши комнаты. Вам отведены королевские покои.
Король позвонил в подвешенный на ленте колокольчик и немного подождал. Никто не явился. Он снова позвонил – и снова никого! Позвонил еще раз и, недовольно ворча, вышел из тронного зала.
* * *
Мы прождали еще несколько минут, пока наконец явился дворецкий – все такой же бородатый, прямой и безупречно одетый. Единственная деталь, которая нарушала его безупречный вид: тюрбан был надет задом наперед!
И у меня в голове немедленно сложились все детали пазла – усатый таможенник, шофер в темных очках, бородатый дворецкий, король в короне, все маленькие, коренастые…
Наконец до меня дошло.
Все это был один человек!
Пока дворецкий поправлял свой тюрбан, я повернулся к Анди. И она уже обо всем догадалась.
Изар Первый жил в одиночестве на своем острове.
Он и составлял все население своего никудышного королевства.
Изар, как делал каждый вечер, поднялся на свой донжон. Вершина башни замка была самой высокой точкой острова. Иногда Изар воображал, будто сразу увидит всю эту планету и всех людей. Вот только даже в самую ясную погоду он не видел ничего, кроме скал, острых и тонких, как иглы. Ему нравилось стоять там, наверху, – из-за акустики.
– Будем друзьями, я совсем один, – сказал он.
«Один… один… один…» – откликнулось эхо.
* * *
Он улыбнулся. Взвесил на руке прямоугольную коробку. Она показалась ему совсем легкой.
Клуб 612 – только это и сообщалось об отправителе.
Кто он?
Изар вспомнил дни, когда все они собирались здесь, в Герминии, это было немного похоже на то, как государство принимает у себя «большую восьмерку» или «большую двадцатку». Они были «большой шестеркой»… Ну, то есть, скорее «большой пятеркой» – приезжали все, кроме географа. От него они только получали письма или посылки.
Он помнил, как они часами говорили о предмете их невероятного увлечения. Они собрали столько улик, ни одно убийство никогда не расследовали так пристально. Они приблизились к истине. Не к той, официальной, которую он выдал этим двум туристам. К скрытой истине.
Они были так близки к цели. Географ нашел карту этого турка, Пири Рейса, прислал им, извиняясь за свое отсутствие. Они ее изучили… Может быть, даже Хоши, этот тихушник, знал побольше, чем готов был им сказать. Из всей пятерки он был ближе всех к географу. Должно быть, он, единственный из всех, с ним и встречался.
Изар всегда ему завидовал.
Это Хоши их предал?
Или этот проходимец Око? Ревнивица Мари-Сван? Пьяница Мойзес?
Открыть коробку? Узнать наконец…
Он медлил. Да нет, он уже знал. Он откроет ее, когда эта парочка туристов уедет.
Потому что они, к сожалению, уедут.
Он слегка наклонился над парапетом донжона, чтобы лучше видеть острые пики.
– Будем друзьями, я совсем один, – повторил он.
«Один… один… один…» – откликнулось эхо.
– Можно мне наконец открыть глаза?
– Пока нет, – ответила Анди, – еще минутку.
Она все еще готовилась, прихорашивалась за ширмой в королевских покоях. Заботливо подбирала краски.
– Все!
И она оттолкнула ширму. На ней было красное платье, как у принцессы. На шее – рубиновое ожерелье. В волосах маки.
– Я вам нравлюсь, Неван?
– Я… я…
Я не находил слов.
Ундина засмеялась.
– Успокойтесь, мой большой принц. Мы во дворце. Надо этим пользоваться. Волшебные сказки всегда быстро заканчиваются. Знаете, что писал Сент-Экзюпери?
Я не был уверен, хочу ли я это знать. Ундина взяла меня за руку и подвела к витражному окну. Отсюда открывался великолепный вид на долины с зеленовато-синими озерами. Скульптуры во дворе замка были освещены фонарями. Мы увидели колодец и родник, в точности такие, как на картинках в «Маленьком принце», потом задержали взгляд на статуе юной принцессы, отделенной от своего сказочного принца тюремной решеткой. Оба они
