Так же не бывает. Нам ли не знать, босс!
Андрей минуты три справлялся с частой икотой. Запивал чем-то, вполголоса ругался.
– Буду подключать еще людей, – проворчал он. – Но плевать на них на всех. Мне надо знать, куда подевались деньги? Там часть моих, помни об этом, Борис!..
Он всегда помнил, на кого работает и чьи интересы представляет. Именно по этой причине сейчас поднимался на седьмой этаж, намереваясь попасть в квартиру, которую снимал при жизни банковский сотрудник Пронин.
Ее еще не сдали. В этом Борис был уверен на сто процентов. Он позвонил хозяину, который еще не выложил объявление о сдаче, и напросился на встречу завтрашним утром. Тот обрадовался и заверил, что в квартире до сих пор никто не проживает. Он еще даже вещи бывшего жильца не вывез.
Телефоном хозяина квартиры его снабдила Света. Нашла в старых объявлениях контакты. Странно, но они продолжали перезваниваться и делиться новостями. Правда, и у него и у нее их было негусто. К тому же Борис ничего важного ей не рассказывал. А Светлана, судя по всему, была откровенна. Жаловалась на Вадика и грозилась, что уволится.
– Козел! – возмущалась она по телефону. – Обещал помощницей сделать, а я, по сути, только кофе ему и таскаю. К делам не подпускает. Но он точно не оставил затеи найти Суворову.
И Света подробно рассказывала, как обнаружила на его столе распечатки с биографией Элеоноры. Важного в бумагах ничего не было, – все это знали. Суворовы – публичные люди.
– Что обманутый муж? – интересовался Борис, чтобы сверить сведения.
Он несколько вечеров дежурил возле дома Суворовых.
– Пьет как извозчик! – порадовала его Света тем, что не соврала. – Вадик тут к нему пытался попасть и чуть бутылкой по голове не получил. Дядя, по ходу, допился до белой горячки.
И это знал Борис. Не раз видел Суворова, разгуливающего неуверенной пьяной походкой по двору и по просторной открытой веранде второго этажа. В руках у того неизменно была початая бутылка спиртного.
Он наконец поднялся на седьмой этаж, перевел дыхание и осмотрелся. На площадку выходило три двери. За одной когда-то жил Пронин. Вторая давно не открывалась, о чем свидетельствовал слой пыли у порога. За третьей дверью явно имелись жильцы.
Борис сунул в рот жевательную резинку, смочил ее слюной, недолго пожевав, и залепил ею дверной глазок. Ему предстояла возня с замками и не надо было, чтобы кто-то застал его за этим занятием.
Дверь была закрыта лишь на один замок, что показалось ему странным. Но он отмел это опасение, быстро справившись с единственным запором. Подумает об этом позже.
Замок щелкнул, дверь приоткрылась. Борис вошел в квартиру и заперся изнутри. Он не стал включать свет – опасно. Зажег маленький фонарик с острым лучом, осветил стены прихожей.
Да, хозяин не соврал. Вещи Пронина еще висели на вешалке. Тапочки его стояли у порога. И зонт тросточкой висел. Он пошел дальше по коридору. Направо была кухня, налево вход в гостиную, судя по большому телевизору на стене напротив входа. Еще левее располагалась спальня.
Борис начал с кухни. Чисто. Ни грязной ложки в раковине, ни чашки. Вошел в гостиную, посветил на шкафы и замер.
Все дверцы были распахнуты. Вещи в беспорядке валялись на полу. Груды бумаг: скомканных, порванных. Полиция? Вряд ли. Такой беспредел устраивать им не позволят. К тому же хозяин после обыска наверняка прибрался. Или нет?
Борис осторожно попятился и посветил в сторону распахнутой двери спальни. Там тоже все было перевернуто вверх дном. Даже подушки выпотрошили, а синтепон комками разбросали по старому вытертому ковру.
Это точно не полиция, а кто-то другой. Если что-то и было, то теперь этого здесь нет. Зато Борис мог теперь поклясться, что в квартире он не один.
«Как странно, – подумал он, медленно отступая в сторону входной двери с погашенным фонариком. – Как я мог так облажаться!»
Он, с его невероятной интуицией, не раз спасавшей жизнь ему и его соратникам, на этот раз просмотрел опасность. Она сигнализировала ему всего лишь одним запертым замком – пустяковым, хлипким. Второй – надежный – был открыт. Подумал ведь, что это выглядит странно, а вошел, не осмотревшись, ничего не заподозрив.
Теряет хватку. А все почему? Потому что позволил воскреснуть эмоциям, похороненным заживо давным-давно. Он позволил себе увлечься Светланой. Он не виделся с ней, нет. Но звонил и принимал ее звонки. И доверился! Как идиот! Она ежедневно ругала своего работодателя, а зачем? Если бы ей было так плохо, она бы уволилась, не раздумывая. А она, как заведенная, бегала за кофе и прибиралась на его столе.
Она его обвела вокруг пальца, как последнего пацана. Нельзя исключать, что именно она с Виталиком Коломовым побывала в этой квартире. И все еще находится здесь.
Нет, нет, нет!
Он тут же отмел эту мысль. Духи Светланы, запах ее тела, он запомнил с первой встречи и даже во сне его ощущал. От Виталика пахло фаст-фудом, что было странно. Он боролся с лишним весом и не употреблял такого. Но даже с утра от его одежды несло гамбургерами. Борис как-то на заправке встал за ним в очередь и почувствовал.
Нет, это не они, а кто-то еще, осторожно скрадывающий дыхание и только что выбравшийся из ванной. Запах хорошего мыла или геля для душа – вот что щекотало ноздри Борису.
– Кто здесь? – вырвалось у него трусливо.
В ту же секунду голову его словно разорвало пополам от страшного удара. Уже падая на пол, осколком сознания он уловил странный всхлип, и он на сто процентов принадлежал женщине.
Его подловила женщина? Он попался как идиот какой-то бабе?
Все. Он ни на что больше не годится.
С этими мыслями Борис отключился.
– Ты где? – Отец позвонил в половине пятого утра.
Эдик поднял с подушки тяжелую голову. Нет, он не переборщил с дозой накануне. Он вообще ничего не принимал и не нюхал. И алкоголя не было. Он переборщил с сексом. Катя Пышкина, его верная терпеливая секретарша, неожиданно удивила его. Свою природную стыдливость она, видимо, оставила дома, отправляясь с ним за город. И вытворяла в постели такое…
Он вымотался. Давно уже так не надрывался. И тут папаша в четыре тридцать вдруг вспомнил о нем.
– Я за городом, пап. – Эдик шумно зевнул, звонко шлепнул Катю по голому заду. – С девушкой.
– Да ладно! – Отец тихо рассмеялся и еще тише шутливо выругался. – В кои-то веки проявил себя нормальным челом…
