тебя зарежет, – остановил его кто-то.
– Нет, вы не знаете, я своего друга снял с карниза! Он уже почти был на крыше и собирался спрыгнуть! – возбужденно заговорил парень. – Девушка, остановитесь!
– Не приближайтесь ко мне! – крикнула я. – Если подойдете еще чуть-чуть, я проткну себя насквозь! И вас тоже проткну! – пообещала я.
На самом деле этого не могло произойти по определению: ведь умертвив себя, как я могла лишить жизни еще кого-то? Но, видимо, посетители кафе приняли мои слова за чистую монету, потому что вокруг меня молниеносно образовалась пустота.
– Ладно, никто к вам больше не подойдет, только положите, пожалуйста, нож и вилку на стол. – Это сказал еще один мужчина.
– Вот еще! Нечего мне указывать! – огрызнулась я. – Сама знаю, что делать!
– Вызывайте санитаров, а я буду ее отвлекать, – вполголоса сказал кому-то мужчина и обратился ко мне: – Послушайте, если вы не хотите, я не приближусь к вам.
– Замечательно, – саркастически усмехнулась я, – медаль вам за это. Но это ничего не меняет. Я все равно покончу с собой, потому что… потому что он – мерзавец, и он еще пожалеет, когда увидит меня бездыханной!
– Послушайте, вы ведь не ребенок, чтобы так рассуждать, – возразил мужчина, – только ребенок еще не в состоянии понять, что, наказав кого-то таким образом, он уже не будет жить сам.
– Вы ничего не понимаете! – снова закричала я. – Я так страдала, как ни один из вас не страдал! А если я умру, то все страдания закончатся!
– Девушка, послушайте, я готов согласиться с вами: иногда нам кажется, что единственный выход – это смерть. Но это – иллюзия, поверьте мне. Вот послушайте, как я вижу вашу проблему. Я понимаю, что это больная для вас тема, и все-таки: вы уверены, что только смерть может положить конец всем вашим страданиям?
– Конечно! – патетически воскликнула я.
– Но ведь есть и другой вариант, который… – начал мужчина, но я его прервала.
– Нееет! – заорала я.
Интересно, он что же думает, что я сейчас соглашусь с ним и покорно дам взять у себя вилку и нож?
Нет, пока не приедут санитары, я буду до конца играть эту идиотскую роль дуры, которая собирается покончить с собой.
– Подождите, но ведь если вы покончите с собой, вы принесете очень сильные страдания своим близким: родителям, другим родственникам, их друзьям. Скажите, у вас есть родители? – спросил мужчина.
– Есть, – ответила я.
– Значит, своей кончиной вы ввергнете их в такое отчаяние, что, возможно, они будут не в состоянии перенести вашу смерть. Я знаю таких людей. И никакие консультации и работа психолога не помогли им оправиться от этой потери.
Значит, он действительно психолог. Ну, да, говорит-то он правильные вещи. Доведись мне быть на его месте, я бы именно так себя бы и вела.
Однако где же санитары? Тут ведь ехать всего-то пару минут.
– Ваши родители до конца своих дней будут пребывать в таком аду, который невозможно себе представить. И…
Психолог хотел еще что-то сказать, но в это время мой слух уловил звук подъезжающей машины.
«Неужели я их дождалась? – подумала я. – Скорее бы, все вокруг уже порядком устали».
И в самом деле, в кафе вошли два санитара. Ну, наконец-то!
Я отшвырнула ненужные мне теперь вилку и нож и чуть ли не бросилась к ним, изображая неуемную радость:
– Вот они! Как же долго я вас ждала!
– Ну, вот и дождалась! – сказал один из них.
– А она точно наша? – Он вдруг засомневался.
– Да ладно тебе, отвезем, а там без нас разберутся.
– Да, да, вы уж, пожалуйста, увезите ее, – послышались голоса посетителей.
– Давай, подруга, шевелись, – обратился санитар ко мне. – Или связать ее для верности? – спросил он своего напарника.
– Ой, пожалуйста, не надо меня связывать, я сама, я сама, – заверила я санитаров.
– Ну, так и ступай тогда, чего стоишь, как пень? – И он подтолкнул меня к выходу.
Потом они схватили меня за руки с обеих сторон и, открыв дверцу машины, погрузили меня в нее.
– Какой укол сделаем? – спросил один из них и вытащил из санитарной сумки шприц.
– Ой, а я боюсь уколов, – глупо захихикала я.
Не обращая на меня никакого внимания, они мне вкололи какое-то вещество. Я почти сразу же отключилась.
…Пришла в себя я от каких-то неясных звуков, которые как будто бы напоминали человеческую речь. Точнее сказать, они попеременно были то речью человека, то сливались в какой-то нарастающий гул.
Некоторое время я полежала с закрытыми глазами, не решаясь их открыть. Гул постепенно исчезал, я уже ясно слышала довольно внятные слова. Вот глаза открыть все никак не получалось: они были тяжелые, как будто налитые свинцом.
Когда у меня все-таки получилось чуть-чуть приоткрыть веки, я тут же их снова смежила, потому что вокруг меня замелькали светящиеся огоньки, которые потом трансформировались в разноцветные концентрические круги. Эта карусель продолжалась довольно долго, но стоило мне снова закрыть глаза, как все исчезло.
Определенно санитары накачали меня чем-то галлюциногенным, иначе с чего бы это меня так колбасило? А где это я сейчас нахожусь? Мои воспоминания обрываются на том самом месте, когда санитары поволокли меня к «Скорой» и что-то мне там вкололи.
Я еще немного полежала с закрытыми глазами, потом снова их открыла. Сверкающие круги исчезли, зато было темно, как в погребе.
Я пригляделась и увидела ряды кроватей и окна, забранные снаружи решетками.
Я заерзала и ощутила какое-то грубое покалывание, потом посмотрела на себя и увидела лежащее на мне одеяло. Так это оно кололось! Далее до моих ушей донеслись вскрики и протяжные стоны.
И тут меня осенило: да ведь это психиатрическая больница. В нее меня привезли из кафе «Незабудка», в котором я устроила шоу под названием: «Увезите меня в психушку, а то я зарежу себя». А зачем мне надо было попасть сюда?
Я напряглась и вспомнила: да затем, чтобы проверить, на самом ли деле здесь находится Изольда
