– Понимаешь, мне нужно ехать домой.
– Но ведь мы планировали оторваться.
– Розалия, оторвемся в другой раз. Обещаю. А сейчас извините меня. Я спешу. – Поцеловав Розалии руку, Леопольд Самуилович быстро пересек гостиную и вышел на улицу.
– Ерунда какая-то, что о себе возомнила его мать? Она уже не первый раз крадет у меня Леопольда в самый неподходящий момент. А он, как он может идти у нее на поводу? В конце концов, он взрослый мужик, бизнесмен, олигарх… Какого черта он держится за юбку матери?
– Розалия Станиславовна, она все-таки мать.
– Мой праздник испорчен!
Катарина кашлянула.
– Я не хочу никого обижать, но вообще-то у вас сегодня нет праздника. Вы его придумали.
– Замолчи! Ты испохабила мой юбилей! Не прощу. – Она подлетела к лестнице, а затем, резко развернувшись, подошла к журнальному столику. – И знаешь что? Те духи, которые ты мне подарила, – ужасны! Они мне сразу не понравились. У тебя нет вкуса, детка.
– Но ведь…
– Не оправдывайся! Духи отвратительные. Дешевка! Все, я поднимаюсь в спальню и попрошу до утра меня не беспокоить.
Наталья плюхнулась на диван.
– Как со стола убирать неохота, у меня глаза слипаются.
Катка понимающе кивнула.
– Я сама на ходу засыпаю. Пошли, помогу тебе убраться, а потом сразу спать. Ох, как же меня разморило.
* * *
В офисе, где совсем недавно всеми делами заправлял Ян Коробов, Катке сообщили, что Аркадий Дмитриевич сегодня никого не принимает.
– Я могу записать вас на прием на завтра, – проговорила секретарша, коснувшись рукой шеи.
– Но мне необходимо переговорить с ним немедленно.
– Увы, Аркадий Дмитриевич занят.
– Скажите, что я по личному вопросу.
– Это не имеет никакого значения, Самохин вас не примет.
Копейкина села на стул.
– Я детектив, – сказала она после продолжительной паузы. – Расследую дело об убийстве Яна Коробова.
Секретарша вздрогнула. Не говоря ни слова, она встала и быстро прошла в кабинет Аркадия, который как выяснилось позже, после смерти друга встал во главе компании.
Спустя тридцать секунд девушка вернулась в приемную.
– Аркадий Дмитриевич вас ждет. Проходите.
Самохину было семьдесят три года. Его холеное лицо, ухоженные руки и модная стрижка натолкнули Катку на мысль, что пенсионер довольно-таки часто наносит визиты в салоны красоты. Невооруженным взглядом заметно – Аркадий Дмитриевич уделяет внешности большое внимание.
Когда Копейкина прошла в просторный кабинет, Самохин поднялся из-за стола и сделал шаг ей навстречу.
– Валентина сказала, вы детектив, – с придыханием произнес Аркадий. – Поэтому сразу попрошу вас предъявить свои документы.
Катке пришлось признаться, что детективной деятельностью она занимается исключительно по собственной инициативе и не состоит в штате детективного агентства.
Лицо Аркадия Дмитриевича сделалось суровым.
– Вы любитель? Ерунда какая, а откуда вы вообще взялись и с какой стати занялись делом Яна?
– Я знакомая Татьяны Жучковской, совсем недавно узнала от ее бабушки о случившейся трагедии с Таней. Потом Виктория Алексеевна рассказала о Яне Владимировиче, и мне показалось, что я смогу быть полезна.
– Полезна кому? Если вы решили оказать помощь милиции, хотя я должен заметить, выглядит это весьма и весьма глупо, то с какой стати вам понадобился я?
– Ответ очевиден, вы были близким другом покойного.
– Его единственным другом, – с гордостью произнес Аркадий.
– Поэтому я приехала сразу к вам.
– Хм, а для чего? Нет, нет, не отвечайте, вы хотите поговорить? Угадал? И, разумеется, речь пойдет о Яне. Но сразу вынужден вас разочаровать, мне совершенно нечем с вами поделиться. Абсолютно!
– Такого не может быть.
– И тем не менее это так.
– Аркадий Дмитриевич, неужели у вас нет никаких подозрений касательно убийства друга?
– Интересуетесь, подозреваю ли я кого-нибудь в убийстве? Нет, подозреваемых нет. Я неоднократно сообщал об этом следователю.
– Убийца был близко знаком с Коробовым. – Ката отвела взгляд в сторону и продолжила: – Об этом свидетельствует тот факт, что Ян Владимирович был убит в собственной квартире. А она, в свою очередь, была закрыта, из чего делаем вывод…
– В квартиру мог проникнуть любой, – перебил Самохин. – Сделать дубликат ключей не проблема.
– Чтобы сделать дубликат, необходимо иметь на руках оригинал. Согласитесь, не у всех был доступ к ключам Коробова.
– На что вы намекаете?
– Ни на что. Просто утверждаю, что Яна Владимировича убил тот, кого Коробов хорошо знал.
– Может быть, у вас уже есть и подозреваемые?
– Пока нет.
Аркадий Дмитриевич попросил Валентину принести два кофе.
– Знаете, я всегда относился с предубеждением к людям, которые занимаются не своим делом. Мне казалось, что когда действует не профессионал, а любитель, проблема только усугубляется. Вот, например, вы какие преследуете цели?
– Хочу восстановить справедливость.
– Это похвально и, безусловно, заслуживает уважения, но… Я не поверю, что вы ввязались в расследование убийства только ради справедливости. Наверняка ваша конечная цель деньги. Вознаграждение, я прав?
– Нет, деньги меня не интересуют. Да и заплатить мне некому, меня никто не нанимал, не просил узнать правду, я занимаюсь этим исключительно по собственной инициативе.
– Не понимаю, – удивился Самохин. – Ведь должна же быть другая причина.
– Но ее нет, Аркадий Дмитриевич, поверьте мне на слово.
– Хотел бы поверить, но мой жизненный опыт подсказывает – никогда не верь человеку, если видишь его впервые. Я с вами не знаком, мне абсолютно ничего про вас не известно, следовательно, о доверии не может идти и речи.
– Я же не прошу вас рассказывать мне секреты фирмы, просто интересуюсь вашим мнением.
– Вы его уже услышали.
Валентина принесла кофе.
Сделав глоток, Катарина подавила тяжкий вздох.
– Хорошо, спрошу в лоб. Насколько мне известно, у Яна Владимировича не было родственников. Кому после его смерти достались все капиталы?
– Ах, вон куда вы клоните. Вынужден вас разочаровать, потому как: во-первых, у Яна была племянница, ваша знакомая Татьяна, а во-вторых, – Аркадий Дмитриевич размешал кофе, положил ложечку на блюдце и изрек: – Мы с Яном были знакомы более пятнадцати лет. Я относился к нему как к сыну, которого у меня никогда не было. Наш совместный бизнес мы начали десять лет назад в городе на Неве. Потом дела пошли в гору, мы перебрались в столицу. Удача сопутствовала нам во всем, иногда я шутил, что Ян, подобно мощному магниту, притягивает ее к собственной персоне. В последние годы у Яна сильно шалило сердце, ему сделали операцию, после которой мой дорогой друг вбил себе в голову, что в скором времени непременно умрет. Он превратился в самого настоящего ипохондрика, едва кольнет в груди, как Ян закатывал глаза и готовился отбыть на небеса. Я даже рекомендовал ему обратиться за помощью к психоаналитику, но он к моему совету не прислушался. Каждый день, ожидая смерти, Ян не мог не думать о своих капиталах, его бросало в дрожь от мысли, что у него нет человека, которому можно было бы завещать немалое состояние. В итоге было составлено завещание в мою пользу. – Самохин усмехнулся. – Слышали бы вы, как я его отговаривал. Ну, право, смешно, я старик, на семнадцать лет старше Яна, это мне надо составлять завещание на его имя, а не наоборот. Но Ян был непреклонен. И вдруг судьба сводит Коробова с Татьяной. Естественно, Ян не раздумывал ни секунды. Она – его племянница, родная кровь, дочь родной сестры. Ян сразу составил новое завещание, в котором указал единственную наследницу – Танюшу Жучковскую.
– Аркадий Дмитриевич, а Таня знала о завещании?
– Нет, девушка была не в курсе.
– Странно.
– Ничего странного. Поверьте, у Яна имелись веские причины, по которым он не желал оповещать Татьяну о своих планах раньше времени.
– Не понимаю.
Самохин допил кофе, достал сигарету и чиркнул зажигалкой.
– После смерти Яна Таня Жучковская могла начать распоряжаться деньгами дяди только при одном условии.
Катка напряглась.
– Продолжайте.
– Таня должна была стать официальным опекуном сына Коробова – Марата.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что у Татьяны был двоюродный брат – Марат Коробов.
– Подождите, какой сын? Откуда? У Яна Владимировича не было детей, да и вы сами говорили, что ваш друг – человек одинокий.
– Правильно, говорил, по сути, так оно и было, но в действительности… Марат – человек, потерянный для общества. Он болен и находится в клинике для душевнобольных. Помимо острой стадии шизофрении и маниакально-депрессивного психоза, у него ряд психических заболеваний, от которых, увы, он уже никогда не избавится. Марат был болью Яна, его крестом, который Коробов мужественно нес по жизни. Из приближенных к Яну никто, кроме меня, даже не предполагал, что у него есть сын. Для всех и каждого Ян Владимирович Коробов был одиноким мужчиной, не успевшим в свое время обзавестись отпрысками.
