– Ладно тебе, Женька, сразу нападаешь. Будем считать, что подождал я вас просто как джентльмен и безнадежно влюбленный рыцарь.
Услышав подобное заявление, я изумленно взглянула на приятеля:
– Не находишь, что сейчас не до шуток?
– Только не вздумай терзаться чувством вины. Мишка не грудной младенец, а взрослый мужик. Профессию сам выбрал и не жаловался, да он в разных передрягах бывал! Ничего с ним не случится, выкарабкается. Такие парни, как он, легко не сдаются.
Генкин монолог наглядно показал, что он тоже переживает за подчиненного, только старается не подавать виду.
– Врагу не сдается наш гордый «Варяг»?
– Да! Именно так!
Четверть часа спустя мы узнали, что именно привычке Михаила никогда не сдаваться, видимо, и обязан жизнью Николай Алмазов. Уже знакомый мне следователь Максим доложил Геннадию о проделанной работе. Он успел опросить персонал – всех, кто был в ту ночь на дежурстве. Картина происшествия вырисовывалась примерно такая: Алмазов вышел из комы где-то в начале первого. Михаил, следуя моим рекомендациям, находился в это время в палате. Он сразу же вызвал медсестру, та позвала врачей, то есть в отделении некоторое время было шумно и суетливо.
Когда необходимые процедуры были сделаны и ажиотаж немного улегся, персонал покинул палату, а больной задремал. Михаил спросил у медсестры о назначениях и выяснил, что Алмазову до восьми утра не должны делать ни уколов, ни капельниц. Другими словами, в палату никто не должен заходить до утра, если больному не станет хуже. Может, полицейский и задремал на посту, но бдительности не терял. Когда около трех часов ночи в палату попытался проникнуть посторонний, видимо, завязалась ожесточенная борьба. На шум, доносившийся оттуда, прибежала сначала санитарка. Она увидела двух дерущихся мужчин и брызги крови в коридоре. Уже на крики санитарки сбежались остальные медики, а нападавший, поняв, что подняли тревогу, срочно ретировался. Только после этого стало ясно, что Михаил держался из последних сил и помощь нужна теперь ему самому.
– Как он сейчас? – поинтересовалась я.
– Еще идет операция, так что не ясно пока.
– Парнишка выкарабкается, – влез Генка.
– Можно мне к отцу? – робко подал голос Никита. – Я понимаю, жизнь полицейского важнее всего, но сейчас мы ему ничем ведь не можем помочь.
– Конечно, пойдем, я проведу тебя.
Мне самой тоже хотелось поговорить с Алмазовым-старшим. И нетерпение мальчишки было понятно.
В палате Николая не наблюдалось врачей, только полицейский пост у входа. С этим парнишкой я знакома не была, но, видимо, Генка предупредил его о нашем приходе. Я представилась, и нам с Никитой сразу же позволили пройти.
Никита познакомил меня с отцом и собрался коротко рассказать о покушениях, об участии в этой истории адвоката Копылова и о проведенном нами расследовании. Мальчишка весь просто светился от радости и пылал энтузиазмом.
Я решила оставить их одних ненадолго, тем более что сейчас они оба под охраной, а дел у меня немало.
По больничному коридору шла Маша, как раз мне навстречу. Вот удача! Насколько я поняла, эта девушка нечто вроде местного информбюро. Как раз то, что нужно.
– Машенька, здравствуйте, как дела?
– Ой, Женя, тут такое творится, такое!
– Слышала, Алмазов вышел из комы.
– Да. А потом этот мужик его убить хотел, ножик вот такой здоровущий, – она развела руки в стороны, демонстрируя размер лезвия. Кажется, слегка преувеличивая.
– А кто его видел? – Я потихоньку, взяв девушку под локоток, подвела ее к диванчику, стоящему возле поста медсестры.
– Я! Ой, как страшно было! Они с Мишей, этим полицейским, дерутся, в клубок сплелись, как дикие коты.
– Они в коридоре дрались?
– Когда я их увидела, были в коридоре. Ой, столько крови кругом! А сначала, видно, в палате Алмазова дрались, в дверь врезались, она об стену как грохнет! Ну, я на шум и выскочила, узнать, что случилось.
Видимо, Михаил, получив серьезное ранение, теряя с кровью силы, чтобы спасти своего подопечного, поднял как можно больше шума. Таким образом он смог привлечь внимание врачей и добился того, что преступник бежал.
– И снова этому «счастливчику» повезло, прозвище оказалось удачным. Я Никите так и сказала: это большая удача! Что человек вышел из комы, сам задышал и, кроме перелома позвоночника, никаких больше повреждений, просто чудо!
– А когда вы разговаривали с Никитой? – сразу же насторожилась я.
– Ну, я и говорю, он телефон взял вчера у дежурной медсестры. А Светка просила подменить ее, и я осталась в ночную смену. Точно не скажу, во сколько звонил, ночью. Как раз все уже угомонились и в отделении стало тихо.
– Машенька, сосредоточьтесь, это очень важно! Что вы сказали Алмазову-младшему?
– Рассказала, что отец очнулся. Это ведь не секрет, тем более для сына родного.
– Вы совершенно уверены, что разговаривали с Никитой?
– Да. Юный мальчишеский голос. И он меня тоже узнал, назвал по имени, мы вчера в палате познакомились.
Вот это поворот!
– Спасибо, Маша, вы мне очень помогли. Не подскажете случайно, куда врачи «Скорой помощи» могли сдать мелкие личные вещи пациентов?
– Конечно, подскажу. В соседнем корпусе приемный покой больницы. Там же, в подвале, и камера хранения. Работает с восьми до пяти. Если не хочется выходить на улицу, можно пройти из нашего подвала, через переход.
– Еще раз спасибо, так и сделаю.
Я помчалась коридором к лифту, спустилась на нулевой этаж и почти побежала по длинному тоннелю, освещенному тусклыми лампочками. Вдыхая затхлый запах подвального помещения, я думала только об одном: Никита звонил в больницу! Он узнал о том, что отец вышел из комы еще ночью! И через пару часов Николая пытаются убить! А утром он, не моргнув глазом, выслушал «новости»! И не сказал мне ни слова!
Что, если все было разыграно с самого начала? Мне самой доводилось раньше подстраивать якобы случайные встречи и знакомства. Ничего сложного в этом нет. Или мальчишка, гений экспромта, использовал создавшуюся ситуацию по полной программе? Ведь он говорил о разногласиях с отцом, они спорили по поводу стратегии бизнеса. Если разногласия были гораздо серьезнее, чем Никита описал мне? И мальчишка решил избавиться от родителей?
А чтобы до конца контролировать ситуацию, приехал из Англии и, собрав сведения об Евгении Охотниковой, решил, что нет алиби лучше? Господи! Неужели я совсем не разбираюсь в людях? Мальчишка так нравился мне! Поверить не могу, но против фактов не попрешь. Никита с самого начала был в курсе моих выводов и планов, я доверяла ему, так что дала массу возможностей предупредить сообщников. И на вопрос о начальном капитале отца он реагировал как-то странно. Сразу замкнулся. Видно, есть тут какие-то «подводные камни».
Ну ладно, мстительно думала я, совершенно успокаиваясь. Быть такого не может, чтобы Охотникову переиграл мальчишка, пусть и обаятельный! Я сама гений экспромта. Даже на секунду не дам Никите усомниться, что доверяю ему по-прежнему. Тем временем подстрою ему ловушку, выдаст себя как миленький, если виноват. Главное – обеспечить безопасность Алмазова-старшего. Желательно так, чтобы при этом никто не пострадал.
Пока я прокручивала в голове план и способы его осуществления, ноги привели меня в конец коридора. Взгляд уперся в обшарпанную дверь жуткого зеленого цвета, на которой висела не менее обшарпанная табличка с надписью: «Камера хранения». За дверью оказалась еще одна дверь из железных прутьев с окошком посередине. Бросив взгляд внутрь помещения, я увидела приятную полноватую бабульку в очках с толстенными линзами, которая читала журнал.
– Здравствуйте.
Женщина подняла на меня взгляд и улыбнулась:
– Чего тебе, деточка?
Наверное, в тусклом свете подслеповатая старушка приняла меня за подростка.
– Мне нужны вещи Николая Алмазова, которые сдали на хранение примерно с неделю назад.
– Должен прийти взрослый член семьи с паспортом, если фамилия такая же.
Я усмехнулась:
– У меня есть паспорт, правда, не с собой. И фамилия другая…
– Тогда к доктору подойдите, он напишет записку, что вы являетесь членом семьи. Но паспорт все равно нужен.
Так, видимо, это надолго. Плавали, знаем, замучают бесконечной беготней из одного кабинета в другой.
– А можно хотя бы посмотреть на вещи? Мне срочно нужен один номер из телефона. Поверьте, это очень важно, помогите, пожалуйста, – я выдала одну из своих самых обаятельных улыбок.
– Конечно, почему же не помочь, ведь это несложно. – Женщина отложила в сторону журнал и принялась листать толстенную учетную книгу. – Как, вы говорите, фамилия?
– Алмазов.
Женщина некоторое время молча листала журнал.
– Ничего не понимаю… Вы уверены, что вещи все еще у нас?
– Должны быть, а что?
– Да вот, посмотрите сами, тут отмечено, что вещи получены представителем Алмазовых, – женщина развернула журнал так, чтобы было видно и мне.
