Ознакомительная версия.
– Это совсем небольшие банки, очень легкие, они и ста граммов не весят. Да. – Голос Аингеру съеживается до шепота в очередном приступе ревности. – Девушка еще сказала: «Как мило, я тронута! Передайте вашему коллеге, что я тронута и что мы благодарим его за заботу. Впрочем, я сама передам ему это». А потом она спросила, когда он появится. Вот ведь сукин сын!..
– Кто?
– Виктор. Решил таким дешевым способом втереться к ней в доверие…
Аингеру на другом конце телефонного провода запоздало сожалеет, что светлая мысль прикупить кошачьи консервы пришла не ему.
– А саксофонист? – Икер благоразумно переводит тему в другое, не связанное с кошками русло.
– А что саксофонист?
– Его не было с девушкой?
– Нет. Он покинул гостиницу позже, уже после полудня.
– Вернемся к Варади. Вы сказали, что в случае необходимости он может добраться до «Пунта Монпас» за полчаса. Но ведь он живет в Ируне…
– У него есть машина. Старый дурацкий «форд», та еще развалюха. Ему лет сто, не меньше…
– Сто? Это вряд ли, – Субисаррета не особенно жалует художественные преувеличения.
– Ну, пятьдесят, как минимум. Такая длинная дура красного цвета, с парусиновым верхом. В него и сесть-то страшно, только и думаешь, как бы не развалился. Уж не знаю, где Виктор откопал этот раритет… Не иначе как на автомобильной свалке! Однажды он подвозил меня, так я проклял все на свете. Магнитолы там нет, дверные ручки постоянно заедают и вечные мучения со стеклами. Если опустишь – не поднять толком. И наоборот.
– Номерной знак этого раритета вы, конечно, не запомнили?
– Не задавался такой целью, но могу посмотреть в бумагах… Если вы подождете минутку.
– Подожду.
Спасительный канат, украшенный еловыми гирляндами, больше не просматривается в тумане, ни одна лампочка не горит. И покалывание в пальцах прекратилось само собой; фокс по кличке Истина потерял к Субисаррете всякий интерес, отправившись по своим неотложным собачьим делам: гонять птиц и велосипедистов и задирать ногу на колеса припаркованного черт знает где «форда» Виктора Варади. И лишь к ориенталам фокстерьер считает за лучшее не подходить.
Или он не замечает их, как не заметил Виктор?
Чем больше инспектор думает о сцене, разыгравшейся на ресепшене, тем гуще становится туман. Сказанное Аингеру («Варади относился к кошкам с симпатией») идет вразрез с поведением портье. Почему Виктор не покормил кошек сам, ведь банки с едой были при нем? Почему он не окликнул их, не погладил, не почесал за ухом?
И что он делал на втором этаже гостиницы?
Портье вернулся на ресепшен в пять сорок четыре утра, так утверждают цифры на пленке. Вернулся один, легко сбежал по лестнице, на поначалу направился не к стойке. Снова подошел к входным дверям: в отличие от прошлого, – ночного раза – почти вплотную. Подышал на стекло, поводил по нему пальцем, затем отступил назад на несколько шагов, постоял, склонив голову набок. И только после этого занял привычное место и снова раскрыл книгу.
С одеждой Виктора все было в порядке, ни единого темного пятна, ни единой сомнительной складки; лишь волосы, до того распущенные, оказались забранными в хвост. Неужели четырнадцать минут ушло только на приведение в порядок прически?..
– Вы слушаете меня, инспектор?
– Да.
– Номерной знак – ноль восемь восемьдесят VPJ.
В принципе, для поисков «форда»-развалюхи номерной знак не так уж важен. Исходя из описаний Аингеру, речь идет о «Thunderbird» – культовом американском авто, не теряющем своей притягательности даже в убитом состоянии. Не то чтобы инспектор хорошо разбирался в марках машин (он рассматривает их как средство передвижения, не более), но Альваро…
Икер снова упирается лбом в раскроенный затылок Альваро, его другу нравилась именно эта машина, так же как она нравилась покойному американскому президенту Джону Кеннеди и Мэрилин. Об автомобильных предпочтениях сладкой парочки ему тоже рассказал Альваро, еще в Доломитовых Альпах. К чему были пристегнуты восторги относительно «форда-Thunderbird», Икер, честно говоря, позабыл. Но хорошо запомнил описание машины, и кабриолетный парусиновый верх там фигурировал. Или – кожаный?.. Несмотря на наплыв туристов, Сан-Себастьян – город маленький и что-то, отличное от стандартных «сеатов», «рено», «пежо» и «ниссанов», инспектор заметил бы всегда. Но «форд-Thunderbird» не попадался ему на глаза ни разу.
Теперь придется искать его целенаправленно.
– Спасибо. Скажите, Аингеру… Туалет для персонала…
– Туалет находится на первом этаже, справа от ресепшена.
– А на втором?
– Вас интересуют именно туалеты?
– Э-э… любые подсобные помещения.
– Там есть комната, где горничные хранят моющие средства. Бельевая…
– Эти помещения запираются?
– Естественно. Но единый электронный ключ подходит и к ним.
– Вы ведь были на ресепшене, когда русская вернулась в гостиницу?
– Вы же знаете…
– Просто уточнил. Это вы рассказали ей, что произошло?
Мгновенно воцарившееся на том конце трубки молчание спустя несколько мгновений сменяется судорожным вздохом:
– Ну… В подробности я не вдавался…
– Вы только сообщили, что произошло убийство.
– Не совсем так.
– Но в целом – так. – У Икера нет никакого желания выслушивать оправдательный лепет Аингеру. – Насколько я помню, она собиралась лично переговорить с Варади. Она удивилась, увидев на ресепшене вас, а не его?
– После всего что произошло… это было уже не существенно. Виктор… О нем никто и не вспомнил.
– А как она отреагировала на новость… о прискорбном событии?
– Довольно спокойно, я бы сказал – философски.
– Философски? Что значит «философски»?
– Это значит – никак. Поинтересовалась только, можно ли ей и девчонке подняться в номер. И я взял на себя смелость…
– Понятно. Вы скорчили из себя хозяина отеля. И положения заодно. В котором часу они вернулись?
– Точного времени я вам не назову, но, очевидно, в самый разгар следственных действий. А что… У вас возникли какие-то подозрения?..
Даже если бы подозрения и возникли, юнец Аингеру был бы последним человеком, с которым Субисаррета решил бы ими поделиться.
– Еще один вопрос. У вас в гостинице не принято останавливаться с животными, не так ли?
– Это так, – снова жмется Аингеру. – Я уже говорил вам… Но этим милым людям просто невозможно было отказать.
– Почему? Разве они являются постоянными гостями «Пунта Монпас» и имеют определенные привилегии?
– Нет, они здесь впервые. Во всяком случае, на моей памяти. Честно говоря, я думаю, что и Сан-Себастьян для них в новинку.
– Почему вы так решили?
– Потому что девушка расспрашивала меня о Мирамаре. А еще раньше о Дворце конгрессов Курсааль, где проводится кинофестиваль, и других достопримечательностях. Если бы они бывали у нас раньше, такие вопросы не возникли бы.
В чем-чем, а в логике юнцу не откажешь. И общение Аингеру с русской выглядит теперь чуть более разносторонним, чем казалось инспектору: они успели поболтать о важных пунктах приложения туристических сил, не только о жалобах Кристиана Платта на саксофон.
– А кошки могут свободно разгуливать по отелю?
– Н-не думаю… Я видел их только один раз, когда все трое, включая саксофониста, заселялись в номера.
– Надо полагать, горничные, которые убираются в номерах ежедневно, видели их чаще?
– Скорее всего. Но вам лучше спросить об этом у Лауры и Хайат…
– Хайат?
– Это наша вторая горничная. Они с Лаурой работают посменно. Второй этаж целиком лежит на их плечах.
Ночью все иначе.
Именно об этом думает сейчас инспектор: Аингеру видел ориенталов лишь единожды, следовательно, днем они не выходят из номера. А если и выходят, то в холл гостиницы не спускаются. Но ночью все иначе, ночь – их время, и кошки вольны гулять не только сами по себе, но и там, где им вздумается. Только так можно объяснить их появление на ресепшене в ночь убийства. Или в другие ночи, иначе как бы Виктор Варади узнал об их существовании?
Действительно, как?
– Эти кошачьи консервы стали для вас неожиданностью? – спрашивает Субисаррета.
– В каком смысле?
– Их покупка означает, что Виктор знал о кошках из двадцать седьмого номера. А вы утверждаете, что номер они не покидали.
– Ничего я не утверждаю…
– Тогда как ночной портье мог узнать об ориенталах?
– То, что я их не видел, не означает, что не видели другие… Вот и все. Нашептать о них Виктору могли Лаура или Хайат… Или девчонка, у нее шило в заднице…
– Шило в заднице?
– Она очень общительная, только это я хочу сказать.
– Вот как? Она общалась и с вами?
Ознакомительная версия.
