— Виски, джин, коньяк?
— Если можно, — скромно кивнул Андрей. — Чуть-чуть коньяка.
Виталий подавил тяжелый вздох.
— Я не понимаю, — проговорил он, нажимая на кнопку электрического чайника. — Откуда такое внимание к моей скромной персоне? Я ведь никаких претензий к этому малолетнему преступнику не имею. У вас что, месячник какой-то проходит по отлову хулиганов?
— Что-то типа этого… — хмыкнул Андрей. — А почему вы думаете, что в вас стрелял малолетний преступник?
— А разве взрослому человеку может прийти в голову мысль стрелять в людей пульками? Да еще письма шпионские писать с ошибками.
О баре и чае Мелешко тотчас же забыл.
— Какие шпионские письма? — воскликнул он.
— Ну такие, как в фильмах про шпионов, — пожал Сушкевич рыхлыми плечами. — Вырезаются буковки из газетных заголовков, а затем на бумагу наклеиваются.
Мелешко сжал от злости челюсти. О письме он ни сном, ни духом не ведал.
— Где это письмо? — быстро заговорил он. — Вы его нашим сотрудникам показывали?
— Зачем? — недоуменно вопросил Виталий. — Я даже и не упоминал про него. И они не спрашивали… Это же чушь какая-то. Я его сразу выбросил. Буду я еще всякую гадость дома держать!
— Ну понятно… — протянул Андрей. — Действительно, чушь. А что в письме было — не помните?
— Да дрянь всякая, оскорбления… — скривился Сушкевич и вдруг истерически затопал ногами. — Гадость, гадость, гадость!
«Господи, — опешил Мелешко. — Бедные его соседи снизу. По-моему, этому доктору впору самому лечиться».
— Успокойтесь, пожалуйста, — ласково попросил он Виталия. — Я понимаю, что все это весьма неприятно. Но дело в том, что вы не единственная жертва этого преступника. И мы просто обязаны его остановить. Поэтому любая дополнительная информация о нем бесценна. Пожалуйста, Виталий Александрович, вспомните, что было в письме. Ну, попытайтесь абстрагироваться, что ли. Допустите, что оно было адресовано не вам.
— Мне! Мне оно было адресовано! — Сушкевич никак не хотел успокаиваться. — Эскулапу Сушкевичу. Нарушившему клятву Гиппократа. Никакое деяние не остается безнаказанным. Ты получишь то, что заслужил. Вот что там было написано. Или что-то в этом роде.
— Прошу прощения, — мягко проговорил Мелешко. — Письмо пришло до того, как в вас выстрелили или после?
— Какая разница? — выкрикнул бывший доктор. — Я не помню!
— Хорошо, — не стал настаивать Андрей. — А в каких словах автор письма допустил ошибки? В слове «эскулап» или в слове «Гиппократ»?
Сушкевич ошалело взглянул на майора, словно не понимая, чего тот от него хочет.
— Вы говорили, — терпеливо произнес Мелешко, — что там были грамматические ошибки.
— Да… — пробормотал доктор. — Кажется, были… Какие-то нелепые. Но не в слове «эскулап». Не помню я…
Виталий врал. Он прекрасно помнил, какую ошибку сделал автор письма. Он букву «а», вместо «о», написал. Но ему очень не хотелось говорить майору, что его не только эскулапом назвали, но и говнюком…
Команда, собранная Игнатом Корецким, была на удивление разношерстной. К шести утра в ангар, где должна была проходить тренировка, стали подтягиваться игроки с сонными лицами. Это было, пожалуй, единственное, что их объединяло. Мальчик лет пятнадцати, представившийся странным именем — Сега, толстый лысый мужчина явно пенсионного возраста — Артур Арнольдович, широкоплечий атлет, похожий больше на метателя молота, чем на пейнтболиста — Денис, полноватая женщина лет сорока — Лариса, сутулый долговязый, по всему, заучившийся парень, вероятно студент-старшекурсник — Николай. Плюс Саша с Аленой да сам Игнат.
«Этой командой мы будем выигрывать соревнования?» — чуть не сорвалось у Саши с языка. Но она себя сдержала. Пейнтбол для нее был таинственным видом спорта. Возможно, комплекция и возраст в нем никакой роли не играли.
Корецкий оглядел свое «войско», удрученно, как показалось Александре, вздохнул и негромко произнес:
— С минуты на минуту должны подъехать еще два игрока-мастера, тогда и начнем. Подберите пока себе маркеры. Новичкам напоминаю, что до начала тренировочного боя заглушки вынимать запрещается.
— Заглушки — это что? — шепотом поинтересовалась Алена.
— Штучки, которые дуло закрывают, — ответила Саша. — В прошлый раз ты явно обращала внимание на что-то другое, когда инструктор толкал речь.
— В его речи был явный переизбыток специальной информации, — сказала Алена ворчливо. — Тебе проще — ты хоть что-то знаешь об оружии. А я пистолета от револьвера не отличаю.
— Ну, хотя бы предполагаешь, что они различаются, — усмехнулась Саша.
— А вот и наши мастера! — торжественно провозгласил Корецкий. Саша даже вздрогнула от неожиданности — столько эмоций прозвучало в его голосе.
Игроки синхронно повернули головы к дверям. А затем у них так же синхронно стали опускаться нижние челюсти. Потому что в дверях появились две дамы весьма почтенного возраста. Походка «мастеров» была упругой и спортивной, осанка гордой, прически безупречно уложены в химической завивке, так же непогрешим был и умело нанесенный макияж. Но морщинки возле глаз и дряблая кожа все-таки выдавали возраст. Кто-то из игроков присвистнул.
— Теперь Большой кубок точно наш, — пробормотал, ни к кому не обращаясь, Денис.
— Хочу представить вам Екатерину Максимовну и Елизавету Петровну, — сухо проговорил Игнат, бросив взгляд-молнию в Дениса. — До недавнего времени они играли в команде «Белые волки», которая, как многие из вас знают, распалась полтора года назад. Я долго уговаривал их вернуться в спорт, и мне это удалось. Теперь Екатерина Максимовна и Елизавета Петровна будут играть в нашей команде.
Денис издал неопределенно хрюкающий звук. Сега не смог скрыть усмешки. Остальные стояли как вкопанные, не сводя со старушек изумленных глаз.
Корецкий предложил новоприбывшим выбрать оружие из того, которое было приготовлено для тренировки.
— Спасибо, Игнат, — с аристократическим достоинством кивнула Елизавета Петровна. — Но «Белые волки» на прощание подарили нам отличные маркеры. Настоящие «Шокеры» последней модели.
— О Боже, это же целое состояние! — не без зависти воскликнул Артур Арнольдович.
— Мы сами были удивлены и тронуты, — сказала Екатерина Максимовна. — Но президент «Белых волков» — широкой души человек. Жаль, что он утратил интерес к пейнтболу и занялся другим бизнесом.
«Прокол, — подумала Саша. — Все, кто занимается расследованием, разрабатывали действующие клубы. А сколько тех, которые перестали существовать? Надо будет потом поболтать с этими милыми старушенциями. О том, например, почему президент «Белых волков» утратил интерес к пейнтболу».
Началась тренировка. Корецкий предложил «пристрелять» оружие. Он попросил Алену и Николая изобразить «живые мишени», а всем остальным приказал продемонстрировать снайперские умения.
— Миленькая зарядка в шесть часов утра, — проворчала Алена, стараясь, чтобы ее услышал тренер.
Но Корецкий невозмутимо пропустил ее реплику мимо ушей. Алена и Николай заняли позиции и стали вполсилы перебегать от укрытия к укрытию. Остальные игроки вскинули маркеры, но стрелять начали только бывшие «белые волчицы». Остальные не могли отказать себе в удовольствии посмотреть, чего стоит игра старушек-мастеров. А посмотреть было на что. Алену подстрелили через полторы минуты с пятидесяти метров. Николай продержался на тридцать секунд дольше. Он был сражен красящим шариком с позиции шагов в семьдесят. После этого невозмутимый «поляк» взорвался.
— В чем дело, господа? — закричал он. — Вы хотите занять места в смотровом секторе? Почему никто не работает? И почему «мишени» двигаются с черепашьей скоростью?
— Утро… — пробормотал, оправдываясь Николай. — Зимнее утро… Низкое атмосферное давление и отсутствие солнца… В смысле энергии…
— Давление? Энергия? — теперь Корецкий меньше всего походил на невозмутимого поляка, скорее — на разъяренного грузина. — Екатерина Максимовна! Елизавета Петровна! Я могу вас попросить сыграть роль «мишеней»?
— Конечно, Игнат! — весело отозвались старушки чуть ли не хором. Надвинули защитные маски на лица, поправили наколенники и налокотники. И бодро побежали по ангару.
— Ух, ты… — задохнулся в восхищении Николай и вскинул маркер наизготовку.
В других игроках, видимо, тоже проснулся азарт. Если какие-то старушки вышибают мишени за полторы минуты, то неужто они — хуже? Одна лишь Саша стояла, опустив ствол своего оружия. В старушек она стрелять ни при каких обстоятельствах не могла. Видимо, все-таки не была создана для такой игры, где нужно было стрелять в людей. Бегали бабушки презабавно. Выскакивали из-за укрытий с ребяческим визгом, пригибались, перебегали семенящими старушечьими шажочками и даже осуществляли профессиональные пейнтбольные перекаты. Сначала весело было всем. Однако, когда стало понятно, что в старушек при всем их комизме ни при каких ухищрениях не попасть, игроки опечалились. И с отчаянным энтузиазмом стали растрачивать боезапас.
