чем он писал? Какие записи оставил? Что они могли значить?
– А, ну да. Мы их еще не прочитали.
– Не хочешь остановиться и выпить чего-нибудь сладкого?
Беседа у нас наладилась, но я перестала задавать вопросы. Про семью Джейка больше не упоминаю. Не стоит к нему приставать. Может, личные границы – это хорошо. Но я по-прежнему думаю о том, что он рассказал. Кажется, я только сейчас начинаю по-настоящему его понимать и ценить то, через что он прошел. Сочувствовать ему.
А еще я не упоминала о своей головной боли с тех пор, как мы сели в машину. Может, мне стало хуже от вина. Или от воздуха в том старом доме. Голова гудит. Я слегка наклонила ее вперед, напрягла шею, чтобы немного, хоть самую малость, ослабить давление. Любое движение, удар или подергивание вызывает дискомфорт.
– Конечно, мы можем остановиться, – говорю я.
– Но ты хочешь этого?
– Мне это безразлично, но я буду рада, если ты захочешь.
– Ты и твои не-ответы.
– Что?
– Единственное заведение, открытое так поздно, – это «Дейри Куин». Но у них наверняка найдутся какие-нибудь немолочные вещи.
Значит, он помнит. О моей непереносимости.
Снаружи машины темно. На обратном пути мы разговаривали меньше, чем по дороге на ферму. Оба устали, я думаю; погружены в себя. Трудно сказать, идет ли снег. Я думаю, что да. Хотя и не сильно. Еще нет. Это только начало снегопада. Я смеюсь скорее про себя и смотрю в окно.
– Что? – спрашивает он.
– Это довольно забавно. Я не смогла съесть десерт в доме твоих родителей, потому что в нем есть молочные продукты, а теперь мы собираемся остановиться перекусить в «Дейри Куин». И сейчас середина зимы. На улице холодно, кажется, идет снег. Это прекрасно, просто смешно. – Я думаю, что это не только смешно, но решаю ничего не говорить.
– Я уже сто лет не ел «Скор Близзард» [6], так что его и закажу, – говорит Джейк.
«Скор Близзард». Так и знала. Как предсказуемо.
Мы подъезжаем. На парковке пусто. В одном углу – телефон-автомат, в другом – металлический мусорный бак. Теперь таксофоны попадаются редко. Большинство из них давно демонтировали.
– Все равно голова болит, – говорю я. – Кажется, это от усталости.
– Я думал, тебе лучше.
– Не совсем.
Мне хуже. Боль граничит с мигренью.
– Насколько все плохо? Мигрень?
– Ну, не до такой степени.
Снаружи машины холодно и ветрено. Снегопад, конечно, усиливается. Снег скорее кружится, чем падает. Он еще не задерживается на земле. Но будет, как только стихия разыграется как следует. Надеюсь, к тому времени я уже буду в постели, приму адвил или еще что-нибудь. Если завтра головная боль пройдет, все утро проведу с лопатой в руках. Голове приятно от холода.
– Похоже, будет сильная метель, – говорит Джейк. – Ветер ледяной.
Глядя на ярко освещенную «Дейри Куин», я чувствую тошноту. Конечно, заведение пустует. Странно, почему оно вообще открыто этим вечером. Я заметила график работы на двери и подсчитала, что они закрываются через восемь минут. Когда мы входим, колокольчик не звенит и привычного «Музака» [7] тоже не слышно. Пустые столы чистые, ни скомканных салфеток, ни чашек, ни крошек. Кафе готово к закрытию. Глухой металлический гул машин и морозильных камер создает кумулятивный шум. Он напоминает мне гудок на автоответчике. В воздухе витает какой-то запах, почти химический. Мы ждем, глядя на светящееся меню.
Джейк читает меню. Я вижу это по его глазам, по тому, как он касается подбородка.
– Уверен, у них найдется что-нибудь немолочное, – снова говорит он.
Джейк уже держит длинную красную пластмассовую ложку, которую достал из ведерка. Это немного раздражает: он схватил ложку для себя, а мы даже не знаем, есть ли в меню что-нибудь, что я могу съесть. Нам еще долго ехать. Если метель усилится, придется ехать даже дольше. Может, нам следовало провести ночь на ферме. Но мне было не совсем удобно. Я не знаю. Джейк зевает.
– Ты в порядке или хочешь, чтобы я довезла тебя до дома? – спрашиваю я.
– Нет-нет, я в порядке. Я выпил меньше, чем ты.
– Мы пили одинаково.
– Но алкоголь влияет на тебя гораздо сильнее. Субъективный фактор, и все такое. – Он снова зевает, на этот раз шире, поднося руку ко рту. – Да, видишь ли, у них есть разные виды лимонада. И это лимонад со льдом, без молока. Тебе понравится.
– Ну да. Конечно, – говорю я. – Закажи мне один.
Две сотрудницы уже вышли из задней комнаты. Похоже, они недовольны тем, что мы их потревожили. Обе молоды, подростки. Разные фигуры, разное телосложение, но все прочее идентично. Одинаковые крашеные волосы, одинаковые узкие черные брюки, одинаковые коричневые ботинки. Обе явно предпочли бы оказаться где-нибудь в другом месте, и я их не виню.
– Нам маленький лимонад. Точнее, два лимонада. А средний размер у вас какой величины? – спрашивает Джейк.
Одна из девушек хватает большой бумажный стакан и демонстрирует его.
– Средний, – говорит она ровным голосом.
Другая девушка отворачивается и хихикает.
– Сойдет, – говорит Джейк. – Один маленький, один средний.
– Маленький лимонад пусть будет клубничный, а не обычный, – говорю я девушке. – В нем же нет ничего молочного, верно?
Девушка спрашивает другую девушку:
– В лимонаде нет мороженого?
Та все еще хихикает и с трудом отвечает. Теперь смеется и первая девушка. Они обмениваются взглядами.
– А аллергия у вас сильная? – спрашивает вторая.
– Не умру. Мне просто будет нехорошо.
Такое впечатление, что они нас узнают, и это для них странно, словно к ним внезапно пришел друг кого-то из родителей или один из учителей, и его пришлось обслуживать. Вот как они реагируют. Я смотрю на Джейка. Кажется, он ничего не замечает. Первая девушка смотрит на него, потом шепчет что-то второй. Обе снова смеются.
Появляется третья девушка. Приходит из задней комнаты. Она, наверное, все слышала, потому что, не говоря ни слова, начинает готовить лимонад. Другие девушки ничего ей не говорят и не замечают ее присутствия.
Третья отрывает взгляд от машины.
– Извините за запах, – говорит она. – Там, сзади, что-то лакируют.
Лакируют? В «Дейри Куин»?
– Не переживайте, – говорю я.
Это внезапное чувство, но безошибочное. Я знаю эту девушку. Узнаю ее, но понятия не имею, где и когда мы встречались. Ее лицо, ее волосы. Телосложение. Я ее знаю.
Больше она ничего не говорит. Просто готовит лимонад. Или, во всяком случае, готовит стаканы. Нажимает на какие-то кнопки, поворачивает какие-то ручки. Стоит перед автоматом, как будто в очереди перед кассой в магазине.
