Глава 24
Жизнь была бы гораздо проще, если б ее можно было выстраивать, как в пьесе или в романе, где опускается занавес или заканчивается глава, и действие или повествование можно возобновить по прошествии нескольких дней, недель или даже лет. Однако в реальной жизни таких перерывов не бывает. Что бы ни произошло вчера, требуется встать, одеться, вытерпеть семейный завтрак и мужественно встречать предстоящее. Если бы Джулия могла опустить занавес перед разговором с миссис Мэнипл и снова поднять его после разговора с нею, она встретила бы день с более легким сердцем. Но раз это нужно сделать, она это сделает. И чем скорее, тем лучше.
Никому не хотелось медлить за завтраком. С прибытием почты общая подавленность заметно усилилась. Джимми вскрыл длинный конверт со своим именем, опустил взгляд и удивленно произнес: «Она завещала мне все эти треклятые деньги». После этого посидел, глядя в пространство, потом отодвинул назад стул и вышел.
Старший инспектор и сержант Эббот, появившись, первым делом провели разговор с ним в кабинете, чуть позже к ним присоединилась мисс Сильвер, и после того как Джимми с жалким видом вышел, осталась там.
После завтрака Джулия убрала и вымыла посуду, отправила Энтони прогуляться с Джимми по саду, а потом пошла на кухню с таким чувством, словно собиралась присутствовать при казни.
Она нашла миссис Мэнипл взвешивающей ингредиенты для пудинга, ей помогала Полли. Видимо, пудингу предстояло быть каким-то особенным, потому что Мэнни, как правило, ничего не взвешивала, просто смешивала масло, муку, молоко, яйца и все прочее с поразительной небрежностью, и результат оказывался превосходным.
– Ага, миссис Мэнипл, – сказала Полли и подала лимонную эссенцию.
Джулия с тяжелым сердцем вошла.
– Мэнни, может Полли пойти наверх, оказать там помощь? Кажется, мисс Минни дурно провела ночь, боюсь…
– Вот-вот свалится, – сказала мисс Мэнипл. – Полли, ступай наверх, посмотри, что можешь сделать. Здесь я сама со всем управлюсь. До одиннадцати тебе тут делать нечего, поэтому подмети полы в спальнях, а мисс Элли вытрет пыль.
Стол находился перед широким окном, выходящим на мощенный камнем двор, посреди которого рос очень старый каштан. Джулия стояла, глядя на дерево. У него была своя история. В его ветвях прятался роялист Леттер, когда круглоголовые Кромвеля искали его по всему дому. В деревне все знали, что он вернулся раненым, но никто его не выдал. Старая история…
Джулия отвернулась от окна и увидела, что миссис Мэнипл проницательно на нее смотрит.
– Ну, мисс Джулия, в чем дело? Говорите сразу. Вы пришли не из-за Полли, правда ведь?
– Правда, Мэнни.
– И нечего принимать такой вид, будто мы на собственных похоронах. Есть такие, без кого можно обойтись, ничего о них не скажу, только не вижу причины нам с вами выплакивать глаза.
– Мэнни, не надо!
Миссис Мэнипл месила в миске тесто. Ее сильные руки были в муке. Рукава своего сиреневого ситцевого платья она закатала выше локтей. Платье с маленьким отложным воротником доходило до горла и было застегнуто спереди на крючки – по моде времен, когда она только поступила на службу. Большой передник с тесемками был завязан на бантик позади того, что некогда являлось талией. Волосы ее до сих пор были очень густыми. Они поднимались спереди и были закручены на затылке в большой узел. Тронутые сединой, они бы курчавились, если бы она позволяла. Черные брови под ними придавали очень решительный вид черным глазам. Мэнни с вызовом взглянула на Джулию.
– Ну, мисс Джулия, какой смысл об этом говорить? Я не одобряю, как и вы, когда дурно говорят о мертвых, пусть даже для этого и есть причина, но и крокодиловы слезы лить не хочу, мне это не свойственно, сами знаете. И незачем приходить ко мне со словами «Не надо, Мэнни!».
Джулия взяла себя в руки. Не стоило вспоминать, сколько раз она наблюдала, как Мэнни разбивает яйца, чистит изюм и смазывает маслом формы, как сейчас, выкладывая новости и всевозможные случаи с деревенскими жителями. В этом не было смысла. Она поймала себя на том, что произносит свою мысль вслух:
– В этом нет смысла, Мэнни.
Мисс Мэнипл встряхнула головой:
– И не будет, если станете смотреть на это так, как сейчас на меня! Я всегда говорила, что у вас с раннего детства был самый бередящий душу взгляд. И я не поблагодарю вас, мисс Джулия, поскольку в доме достаточно дел и без того, чтобы портить мне своим взглядом пудинг.
Говоря это, Мэнни укладывала тесто в смазанную маслом форму. Покончив с этим, поставила ее в духовку. Потом подошла к раковине, пустила холодную воду, вымыла руки и вытерла их полотенцем на ролике за дверью.
Джулия, не двигаясь с места, ждала ее возвращения.
– Мэнни, в этом нет смысла. Я пришла поговорить с тобой.
Круглые, румяные щеки миссис Мэнипл покраснели еще больше.
– И что вы собирались сказать, мисс Джулия?
– Думаю, ты знаешь.
– А я думаю, что лучше сказать это напрямик, и все тут. Терпеть не могу намеков, я ими не говорю, и вы тоже не говорили. Поэтому, если вам есть что сказать, говорите прямо!
– Ладно, скажу. Полицейским нужно сообщить о приступах рвоты, которые были у Лоис. Нужно сказать, что ты давала ей ипекакуану.
Лицо миссис Мэнипл стало лиловым. Ее блестящие черные глаза упорно смотрели на Джулию.
– И кто им это скажет?
Джулия не хотела отводить взгляд. Она не знала, как побледнела, но взгляда не отвела. И ответила:
– Они должны знать.
Миссис Мэнипл подошла к столу и твердо закрыла крышкой ларь с мукой.
– Ну, так можете сказать им, если считаете, что в доме еще мало беспокойств. То, что я давала ей, связано с ее смертью не больше, чем индейка, которую мы ели на Рождество. И вы прекрасно знаете – капелька ипекакуаны не повредила бы даже ребенку – и последняя была за неделю до ее смерти! Идите, скажите им, дорогая моя, чем скорей, тем лучше! Я не прошу вас молчать.
Джулия сказала другим тоном:
– Они думают, что ее отравил Джимми…
Миссис Мэнипл выронила ложку. Та со стуком упала в миску для замешивания теста, но Мэнни не обратила на это внимания.
– Как они смеют!
– Думают, что Джимми. Ты знаешь, что они поссорились.
– Как может кто-то не знать, если в доме Глэдис Марш – разбалтывает всем то, чего я не повторю, вы это знаете не хуже меня. Что госпожа, что служанка, обе бесстыжие!
Джулия спокойно заговорила:
– Полицейские знают, что произошло в ту ночь, когда здесь был Энтони. Они считают, что в связи с этим у Джимми появился мотив. Думают, что у него был и другой мотив. Сегодня утром он получил копию завещания Лоис от ее адвоката. Она оставила ему большие деньги. Джимми ничего не знал о завещании, но полицейские ему не верят. Мэнни, это очень опасно – они действительно могут решить, что он отравил ее.
Миссис Мэнипл громко, возмущенно воскликнула: «Ну и дураки!» Потом стала опускать рукава и застегивать крючки на запястьях.
– Если меня арестуют, позаботиться об обеде придется вам. В кашу можно положить холодное мясо, овощами займется Полли. Под духовкой огонь слабый, пудинг не трогайте. А когда придет булочник, скажите Полли, пусть возьмет две свежие и одну черствую.
– Мэнни…
– Ну, что еще? Я делаю то, что вы хотели, так ведь? Похоже, пора, чтобы кто-то сказал этим полицейским: пусть не стараются быть большими дураками, чем есть. Надо же – мистер Джимми! Да ведь, как ни жаль, стоило ей захотеть, и он лег бы на раскаленные угли, чтобы она прошла по нему! – Мэнни твердо положила руку на плечо Джулии. – Не волнуйтесь, дорогая моя, я ни за что не поверю, будто мистеру Джимми может что-то грозить из-за, скажу прямо, дурной женщины, у которой не было сердца, как нет ядра в гнилом орехе. Приготовьте себе чашку хорошего чая и не волнуйтесь. И не пускайте эту Глэдис Марш в мою кладовую. Скорее всего, она попытается залезть туда, когда я не вижу, а я не потерплю этого, и все тут!
В кабинете старший инспектор Лэм сидел, положив руки на колени, за столом на месте Джимми Леттера, глядел то на сидевшего по ту сторону стола Фрэнка Эббота, то вправо, где мисс Сильвер, несколько отстраненная от происходящего, вязала чулок для Дерека, второго сына своей племянницы Этель. Спицы мерно пощелкивали. Написанный маслом портрет покойного мистера Фрэнсиса Леттера висел над камином и словно бы мрачно взирал на эту сцену. Все, знавшие Фрэнсиса, находили сходство неприятно-точным, а сам портрет наводил на мысль, как мало похожи друг на друга могут быть близкие родственники. Не знавшие Фрэнсиса вряд ли бы догадались, что Джимми его сын. Фрэнсис Леттер был рослым, темноволосым, поджарым. Имелось легкое сходство с племянником Энтони, но у племянника не было того трагичного вида, который, надо сказать, весьма гармонировал с происходившим.
Лэм произнес:
– Ситуация становится для него довольно мрачной, согласны?
Мисс Сильвер кашлянула.
