Я натянул плавки, надел соломенную шляпу и пошел искать Лайзу. В коттедже под номером 50 ее не оказалось. Я нашел ее на пляже. Спустив лифчик, она лежала на топчане лицом вниз. На этот раз на ней было желтое бикини. Тело лоснилось от крема. Я подошел к ней и сел на лежавшее на песке полотенце.
— Мисс, желаете кокос, арахис? Очень вкусные.
Лайза медленно повернула голову.
— Я ничего не… — лениво произнесла она. — А, это ты.
— Да, это я. Причем самолично.
Прикрывая глаза рукой, она презрительно посмотрела на меня:
— Кто тебя сюда звал?
— Как кто? Ты, — ответил я.
— Спасибо, но ты мне больше не нужен.
— Дорогая, я тебе нужен. Не для того, о чем ты подумала, а для решения своего финансового вопроса.
— Еще раз спасибо, но решу я его с Полом.
— Видишь ли, дорогая, я для тебя и твоего кузена приготовил шуточку. Прошлой ночью я написал письмо.
Забыв про спущенный лифчик, Лайза мгновенно перевернулась и приняла сидячее положение.
— Какое письмо? Кому?
— В местную полицию. Написал, что ты своими голыми титьками совращаешь отдыхающих.
Лайза быстро подтянула верхнюю часть бикини.
— А какое тебе до этого дело? Они же тебя совсем не волнуют. Так что это за письмо?
— На самом деле их два. Оба запечатаны в один конверт. Если мой адресат до десятого мая весточки от меня не получит, то вскроет второе письмо.
— И что тогда?
— Начнет действовать.
— Как?
— Сообщит кому следует, что мистер Гарри Бролл обманным путем получил ссуду. Те за разъяснением естественно обратятся в банк. К делу подключится доверитель миссис Бролл. В конце концов выяснится, что его клиентка направила телеграмму о переводе денег уже после того, как погибла. Учти, мой друг адвокат и это дело без внимания не оставит.
— Боже! А с чего ты взял, что мне нельзя доверять?
— Разве я тебе об этом сказал?
— Нет. Но ты себя вдруг так странно повел.
— Лайза, а что, если нам с тобою не повезет? Предположим, твой дорогой кузен нас обоих ликвидирует. Правда, чего он этим добьется? Денег он все равно не получит.
Лайза проглотила слюну. Вид у нее был несчастный.
— Не говори так.
Я знал, что, размышляя над возможным поворотом событий, она пытается понять, на что же ей решиться.
Я достал из-под топчана солнцезащитные очки Лайзы и протянул их ей.
— Спасибо, дорогой, — поблагодарила она. — Да, я все поняла. Тогда, может быть, рассказать Полу о твоем друге-адвокате?
— Да. Думаю, стоит. Но даст ли он мне шанс?
— Я все могу устроить. Или ты мне не доверяешь?
Я задумался:
— Отчего же. Если ты и в самом деле считаешь, что он для тебя лучший вариант, то расскажи ему обо мне. Тогда он придумает, как исправить ситуацию.
Лайза развернулась на топчане и опустила ноги на песок. На ее лице проступал пот. Капли его сливались и струйкой бежали по шее, груди, животу. Раздвинутые колени Лайзы находились на уровне ее груди, а глаза — на уровне моего темени.
Положив руки на колени, она наклонилась ко мне и воркующим голосом тихо произнесла:
— Ты так странно себя ведешь, что я боюсь неправильно тебя понять. А между нами недопонимания быть не должно. Вчера я долго ждала, когда ты придешь и извинишься.
Я внимательно посмотрел на нее. Яркий солнечный свет такой же безжалостный, как микроскоп или лабораторная лампа. Я заметил, что у Лайзы небольшой двойной подбородок, а на верхней губе у самой ноздри шрам. Что ноги и руки у нее маленькие и квадратной формы, а на животе образовалась складка.
— Дорогая, чтобы понять друг друга, мы должны тщательно подбирать слова.
— Возможно, вчера я не разобралась в тебе. Ты вел себя уж слишком эксцентрично.
— Но не эксцентричнее твоего Карла.
— Если у тебя какие-то проблемы, то поделись ими со мной. Может быть, у тебя заболевание простаты? Или ты… сильно перенервничал?
— Со здоровьем у меня все в полном порядке.
— Дорогой, может быть, у тебя есть другая, а ты не хочешь ей изменять? Я знаю, что такие мужчины тоже есть.
— Нет, я абсолютно свободен.
Лайза поджала губы, ее и без того загорелая шея потемнела еще больше.
— Я что, жирная свинья, от которой тебя тошнит?
— Ну ты и сказала! Просто я всегда следую одному правилу: десерт съедать последним.
Губы женщины дрогнули и растянулись в улыбке.
— Десерт? Дорогой, я не только десерт, но еще домашний супчик, мясо с картошкой, горячая булочка с маслом и твой любимый напиток. Но я главным образом все же мясо с картошкой.
— Есть и другая причина, заставляющая меня ждать.
— Какая же?
Я понял, что Лайза вновь загорелась желанием затащить меня в постель. Отвлечь ее от этого можно было только одним способом: неожиданно ошарашить.
— Дорогая, это очень печальная история.
— Я обожаю слушать печальные истории. Плача над ними, я получаю удовольствие.
— Ну, тогда слушай. Жила-была одна очень симпатичная блондинка. Случилось так, что мы стали с ней партнерами в одном прибыльном дельце. Обсуждение своих планов и решение стоявших перед нами проблем мы перенесли в постель. А сексом она заниматься обожала. В результате дело наше накрылось медным тазом. Это явилось для нас большим ударом — мы упустили возможность неплохо заработать. Весь месяц мы с ней не расставались. Однажды поздно вечером я пригласил ее покататься на моей яхте. Море было спокойным. Когда мы отплыли на приличное расстояние от берега, я усадил ее на перила, приставил к ее лбу кольт 45-го калибра и выстрелил. Привязав к ней запасной якорь, я выбросил ее за борт. Вот и все. Теперь можешь плакать.
Лайза разинула рот, приложила к шее руку и в страхе прошептала:
— Боже!
— Как мне удалось выяснить, эта идиотка за моей спиной затеяла игру. Она захотела получить больше, чем ей полагалось. Спала она со мной только потому, что хотела обезопасить себя. Она была настолько уверена, что я не нажму на спусковой крючок, что даже улыбалась. Ну, где же твои слезы?
— Боже!
— Лайза, это я уже слышал. После этого случая я дал себе клятву — приступив к делу, о сексе на время забыть. Она получила то, что заслуживала, но я себя после этого возненавидел. Я часто вспоминаю о ней, и каждый раз на душе у меня кошки скребутся.
— Кто ты?
— Я? Твой партнер. Ведь мы же доверяем друг другу. Не так ли? И друг друга обманывать не собираемся. Но если что… то я за себя не ручаюсь.
— Эт-то меня, Гевин, устраивает, — сказала Лайза и так сильно сдвинула колени, что получился глухой хлопок. — М-мне надо отойти. Я скоро вернусь.
— Хорошо, иди. А я, скорее всего, поплаваю.
Лайза направилась к своему коттеджу. Движения ее были скованные, поза неестественная: голова наклонена вперед, спина согнута.
Рассказ о письме, которое я будто бы написал, и трагической судьбе вымышленной блондинки явно на нее подействовали. Она была сильно напугана. Какой же ты все-таки сукин сын, Тревис, подумал я. Так испугал бедняжку, что она чуть было не описалась. Зато теперь бояться нечего: Лайза будет держаться за меня как за спасительную соломинку и наконец-то перестанет приставать. Более того, все, что скажет ей Пол, она тут же передаст без утайки.
Вечером Лайза вела себя скромнее монашки. Мы прошлись по пляжу, а с наступлением темноты направились к ее коттеджу. Едва я вошел в калитку, как на меня из кустов метнулись две черные тени. Лайза дико закричала. Завязалась драка, в ход пошли не только руки, но и ноги. Получив сильнейший удар в плечо, я упал, перекатился по земле и, ударившись о фонарный столб, вскочил.
— Стой! Арти, кому сказал, стой! — услышал я знакомый голос. — Этого малого я знаю.
— Руп, мерзавец, как ты здесь оказался?
— Выполняю просьбу приятеля. Миз, если у вас найдутся салфетки, водка или джин, принесите их сюда, буду вам очень благодарен. И пожалуйста, включите в саду свет.
Я сказал Лайзе, что все в порядке. Она включила садовые фонари, зажгла в доме свет и вернулась с бутылкой спиртного и рулоном бумажных полотенец. Руп, Арти и я продолжали тяжело дышать. После драки у каждого на лице розовели шишки.
— Мэри, — обратился я к Лайзе, — это Руперт Дарби, моряк и мой старый знакомый. Руп, познакомься, это Мэри Бролл.
— Очень приятно. Мэри, а это Арти Каливан. Мы с Арти служим на «Дульсинее»: он — матросом, я — капитаном. Арти, а этого здорового малого зовут Тревис Макги.
— Макги? — удивленно переспросила Лайза.
— Да, дорогая. Это такое шуточное имя, — сказал я. — Я его взял из одного старого стихотворения. Дело в том, что имя Трев хорошо рифмуется с Гевом, а фамилия Макги — с Ли.
Теперь, если Руп меня не поддержит, Лайзу уже ни в чем не убедить, подумал я.
— Миз Мэри, я бы мог процитировать это стихотворение, но в нем много непристойностей, — все поняв, сказал Руп. — Гева я называю Тревом, когда на него сильно сержусь. А этот мерзавец только что лишил меня одного зуба.
