И тут же она с наивной бесхитростностью ляпнула такое, от чего Нехорошева в буквальном смысле перекосило, даже смотреть стало жалко, как человек впал в полнейший ступор. А Светлана всего-то и привела пример сказанному выше. Мол, да вот взять хоть бы того же Игорька. Ну с какой стати, разве что с очень большого бодуна, она допустила бы его к себе. Однако так сложились обстоятельства, что ей срочно потребовалось старое, испытанное народное средство: вышибить клин клином. А проще говоря, физическую боль — хорошим оргазмом. Другими словами, срочно понадобился выносливый парень с приличным членом и отсутствием последующих амбиций. Это тоже важно, чтобы потом у него не возникали какие-либо претензии к ней, слюнявые объяснения и признания, сопли там и все прочее, включая дальнейшие планы устройства совместной семейной жизни. И такой человек оказался, в прямом смысле, под боком. И никакой альтернативы.
Она только скользнула внимательным взглядом по крупной фигуре Курбатова, но и этого было достаточно, чтобы Саша невольно зарделся. Ну девка!
И вот все у них с Игорьком вышло самым наилучшим образом. Кажется, мелочь, а ведь Виктору так ни разу и не удалось довести ее до полного душевного и физического удовлетворения! И тому же Максиму тоже не всегда удавалось. А почему? А потому что она для них в постели была все-таки пусть и дорогой, но телкой, одушевленной деталью их комфортного существования, не больше. А Игорек, и смешной вроде, и не совсем ловкий, сумел что-то в ней пробудить этакое... глубинное.
— Достал, что ли? — с прямотой римлянина уточнил Филипп.
— Ага, — радостно кивая, подтвердила она.
Нехорошее сидел багровый от стыда и не поднимал
глаз. Но ни он, ни его ощущения сейчас никого не интересовали. Воспользовавшись такой откровенностью Светланы, заговорили подробнее о ее питерских любовниках, попросили уточнений. И тут наконец выяснился ряд .немаловажных обстоятельств, которые явно меняли отношение следствия к тем событиям, из-за которых, собственно, и разгорелся сыр-бор.
Светлана рассказала, как однажды Нестеров, еще там, в Питере, дал ей почитать книжку Ганнушкина, из которой Светлане стало понятно, что Максим психически ненормален, то есть он попросту сумасшедший, и иметь с ним дела крайне опасно для жизни. Недаром же родители вынуждены были в свое время перевести его из обычной школы в закрытый интернат для детей с психическими отклонениями. Его, конечно, так и не вылечили, хотя необузданные и непредсказуемые прежде вспышки бешеной ярости стали реже и отчасти предсказуемыми. А со стороны он выглядел вполне нормально. Его даже в Государственную думу выбирали, где он и проработал весь положенный ему срок.
А этот факт стал едва ли не шоковым для следователей, уже составивших себе устный портрет и внутренний образ Максима Масленникова на основе подробного рассказа его любовницы, ничуть, кстати, не стеснявшейся такой своей роли. А чего ей было стесняться? Сама она не совершала никаких преступлений, и если молчала о том, что знала, так какая же в том ее вина? Кто ее спрашивал, кто интересовался ее мнением? И потом, многое она узнала позже, со слов Нестерова, когда с Максимом у нее уже было покончено — категорически и навсегда. Так она для себя решила. С подсказки, надо понимать, Виктора Нестерова. А что решал Максим, она знала только с чужих слов.
И вот наконец они подошли к самому главному — к моменту назревшего конфликта между родственниками, который привел к поистине кровавой развязке.
Тут следовало отметить еще несколько важных фактов. Дело в том, что матерью Максима была старшая сестра Виктора Нестерова — Галина Михайловна, женщина с жестким и суровым характером. С родным братом у нее всегда были отношения натянутыми — почему, Светлана так и не узнала. Галина Михайловна, которую она, естественно, знала, поскольку частенько ночевала в доме ее сына, относилась к брату с заметной неприязнью, но никогда не объясняла причины ее. Впрочем, по некоторым данным можно было и догадаться. Это ведь именно Виктор создал в свое время российско-германскую фирму «Норма». Он, и никто другой, по настойчивой просьбе сестры обеспечил работой и ее мужа — Геннадия, и обоих сыновей — Максима и Вадима. Но никакой благодарности не получил. Вероятно, Галина Михайловна посчитала такие действия прямой семейной обязанностью своего младшего братца. Вероятно, напряжение росло, но тут на Масленниковых посыпались, как из помойного ведра, несчастья. Арестовали Геннадия за какие-то аферы со страховыми компаниями, входившими в холдинг «Норма лтд». Затем сам Нестеров крепко дал по рукам старшему племяннику, вознамерившемуся было прибрать к рукам руководство холдингом и активно вербовавшему себе сторонников. Наконец, во время ссоры между охранниками Виктора и отморозками Максима погиб Вадим. А в довершение ко всему, еще и Светлана демонстративно ушла от Максима к его дяде. Вот когда разразилась настоящая буря! Говорили, что Максим, которого его приближенные зовут не иначе как Вампиром — за бессмысленную кровожадность, поклялся отомстить так, как еще не мстил до него никто.
И налицо — результат...
Все-то бы оно так, да только следователей не оставляло ощущение, что события различной важности как бы специально, нарочно притянуты «за уши». Ну, хорошо, внутрисемейные конфликты понять можно, однако при чем здесь какая-то шахидка возле президентского кортежа? Убийства президента германского банка и главного бухгалтера «Нормы» объяснимы обострившейся борьбой за власть, поскольку конкретно эти люди могли препятствовать планам Максима ее захвата, но при чем тут российский консул в Германии? Неужели высокопоставленный дипломат убит только за то, что он родом из Петербурга, где проживает этот Вампир? Чушь какая-то. И тем не менее связь, видимо, была, но... пока не просматривалась.
Итак, подводя итоги многочасового допроса, следователи могли сказать, что информация ими была получена в некотором смысле исчерпывающая. Теперь требовалась тщательная ее проверка. Открытым оставался лишь один вопрос: что делать со свидетельницей? Куда ее девать? Где спрятать?
То, что у себя дома ей нельзя находиться без охраны, — это факт. А вот станут ли ее охранять люди Нестерова, которые занимались этим до сих пор, далеко не факт. С какой стати? Наверняка Вампир, если убийство дяди — дело его рук, постарается перетянуть бывших сотрудников Нестерова на свою сторону. И ничего для этого не пожалеет, поскольку теперь-то он точно уже станет во главе компании. Если его что-то (или кто-то) не остановит. А месть параноидального маньяка непредсказуема. Так что же? Продолжать прятать балерину здесь, на крохотной даче? И до каких пор? Месяц, два? Может быть, ей стоит тайно уехать в Питер, к своей тетушке? Все-таки родная, заботливая душа рядом. Или временно тайно отъехать куда-нибудь за границу?
Но дело в том, что Светлане не подходил решительно ни один из предложенных вариантов. И потом, вопреки собственным убеждениям, она почему-то вдруг посчитала, что со смертью Виктора исчезла и ее вина перед Максимом. О чем она в принципе может заявить открыто. Даже публично, если потребуется. И пусть только попробуют ее пальцем тронуть после этого! Наивность ее была ну просто восхитительной. Убеждения, конечно, выглядят иной раз и неплохо, но, если они не основаны на твердом знании жизненных реалий, может случиться крупный конфуз. Если не худшее. Мужики это знали, она, разумеется, нет и, кажется, не собиралась этому учиться.
В конце концов остановились на том, что Филя предложил ей в качестве охраны собственное частное агентство. Но при условии, что она будет подчиняться буквально всем требованиям, высказанным в ее адрес. Она удивилась, даже попыталась ухмыльнуться, представив себе, вероятно, в каком это виде ей могут быть выставлены требования, но тон и взгляд Филиппа не оставили ей никаких надежд на фривольные идеи, и Светлана несколько сникла, сообразив, что ей, кажется, в самом деле не остается ничего другого, как жить под плотной охраной. А значит, прощай всякая свобода. Светские рауты, где она привыкла блистать в своих изысканных нарядах, всякие шумные ночные тусовки, театры, концерты, салоны, шопинги и масса других необходимых в ее жизни мероприятий и развлечений. До тех пор пока Вампир не займет своего места на скамье подсудимых. А когда это случится, одному Богу известно. Но раз ничего иного ей не остается, придется, видимо, принять такое решение.
А следователю Игорю Борисовичу Нехорошеву Александр Курбатов показал свой крепкий волосатый кулак, после чего предложил отпустить «засранца» на все четыре стороны, но с непременным условием забыть обо всем, что он услышал тут. И больше не рыпаться ни с советами, ни с просьбами, ни тем более с идеями какого-либо продолжения его сексуальных игрищ со свидетельницей — ради его же здоровья и пользы. «Кончилась твоя лафа», — прочитал он в осуждающих взглядах коллег, будь они прокляты.
