Непослушные пальцы с трудом выполнили простейшую задачу, я вывалилась на улицу и огласила ее ревом:
– Караул!!! Спасите!! Убивают!
Сама пронеслась до центрального сада и юркнула за куст древней смородины. Пока охранники дотумкают, что хозяйку мочат, гад три раза успеет мне шею свернуть, и от его поимки мой труп теплее не станет.
Тяжело дыша, я скорчилась за пышным, практически декоративным кустом и, не сводя глаз с двери в свой дом, начала ждать, когда, наконец, по периметру поместья вспыхнут лампы, когда раздастся вой сирены и лай собак или как минимум пара парней с пистолетами появится на лужайке.
– Да что они там, спят, что ли?!?! – пропыхтела я, разинула рот пошире, готовясь заорать, и тут увидела, как согнутая мужская фигура, выскочив из-за угла дома, метнулась к крайним деревьям сада и скрылась под их сенью.
Крик застрял в горле. Враг почему-то не выбежал сразу за мной из дверного проема, а, судя по всему, воспользовался открытой дверью веранды. Он, вероятно, ждал, какая реакция последует за моими призывами, убедился, что все спокойно, и теперь обходил сад – трава тихонько шуршала уже метрах в пяти от меня, – целенаправленно двигаясь в нужную сторону. То есть ко мне.
«Боже, что происходит?! – мелькнула суматошная мысль. – Где охрана?! Где собаки?! Куда они все подевались? Спят, что ли?!»
Бежать к своему пустому дому абсолютно бессмысленно. Этот гад отключил электричество, возможно, также отключены и кнопки сигнализации. (Ведь не зря же он копошился на первом этаже, пока я на стуле мерзла!) От дома свекрови меня отрезал тихий шелест травы под чьими-то ногами, к воротам и охране мне не добежать – уж больно далеко! – и путь оставался один: через лужайку, наперегонки со смертью, к дому Ульяны.
В окне второго этажа, где была детская, чуть теплился свет ночника, значит, этот дом не обесточен, и кнопка сигнализации должна работать.
Согнувшись в три погибели, я прострелила мимо длинного деревянного стола и лавок, проскочила яблони и, добавляя прыти, понеслась вперед.
Орала снова. С разбегу ударила в дверь Ульяны всеми конечностями, заколотила и принялась вопить: «Караул!! Пожар!! Ульяна, проснись!!» Задирала голову вверх и смотрела на темное окно ее спальни.
Свет в нем так и не зажегся. Дверь мне так и не открыли. А такого, по моим представлениям, просто быть не могло. Это Яковлевна с Раечкой могли «разгуляться» на свободе, добавить к вечернему рациону лишнюю рюмочку и валяться сейчас почти в коме. Но молодая мать спит чутко.
Бывшая любовница моего мужа не захотела впускать меня в дом. Охрана куда-то запропастилась. Бежать мне было совершенно некуда. А под деревьями, на грани слабого лунного света и абсолютной тьмы, стоял под деревьями мой враг. Он тоже ждал – откроет мне Ульяна дверь или оставит на улице.
Ульяна меня предала. Меня все предали.
Плечи мужчины под деревьями колыхнулись, он выдвинулся вперед – пока не очень решительно, – и я побежала. Теперь мой враг договариваться не будет. В ванной уже душить начал, я не оставила ему выбора, он шел убивать. Жену мстительного человека-топора нельзя оставлять в живых, и это понимали мы оба. Игры с кокаином зашли слишком далеко…
Обогнув дом Ульяны, я побежала к реке. Точнее, к железной ограде, отделяющей двор от берега. Эта решетка полностью стоит на сигнализации, достаточно ударить по ней руками, изображая проникновение, и в домике возле ворот загорится на пульте сигнальная лампа. Если охранники сейчас элементарно под пиво порнушку смотрят – какой футбол в три часа ночи?! – и оглохли совершенно, то уж зуммер на приборной панели привлечет их внимание обязательно. Слов нет, дисциплина в отсутствие хозяина и шефа безопасности Антона могла разболтаться. Но не настолько же, чтобы охрана даже на пульт не реагировала!!
Я сбежала по легкому склону от дома Ульяны практически по плиткам дорожки и сразу уткнулась в железную кованую дверь. Вцепилась в нее всеми пальцами, дернула что было дури и чуть не упала.
Калитка на реку оказалась открытой!!
Доли секунды – пока принимала устойчивое вертикальное положение – хватило понять: сигнализация поместья отключена. Если не по всему периметру, то со стороны реки однозначно. Эту калитку нужно запирать, иначе цепь размыкается и зажигается сигнальная лампа – охрана дезактивирована.
Оглянувшись назад, я увидела, как по косогору немного боком сбегает высокий мужчина. В темной распахнутой ветровке и черных брюках, он несся на меня и, словно олениху, загонял к воде.
И выбора у меня не осталось. Спрятаться в прибрежных камышах у меня вряд ли получится, они огорожены рабицей, и перебраться через нее можно только по глубокой воде. Так что путь был один – вперед, по деревянному причалу и дальше вплавь, на другой берег, так как на этой стороне он меня встретит. Обойдет по берегу, спрятанный растительностью, и встретит.
Воды я не боялась. В пионерском лагере даже первое место по плаванию на двадцать пять метров заняла (на спине, правда). Я добежала до конца причала и с разбегу рухнула в реку, показавшуюся моему разгоряченному телу обжигающей, не по-июльски холодной.
На воде я сразу легла навзничь и, как сумасшедшая мельница, заработала руками. Гребла, отплевывалась, задирала голову и ждала второго всплеска.
Уже на середине реки остановилась на секунду, если можно так сказать, подпрыгнула и посмотрела в сторону поместья.
На берегу никого не было. Я болталась посреди реки и никак не могла решить, куда мне плыть дальше. Течение сносило вниз, еще немного промедления, и противоположная деревенька, к которой стремилась первоначально, станет так далеко, что сил добраться до нее вплавь уже не останется.
Я так и не решилась плыть обратно к дому. Вернулась в прежнее положение и снова погребла. Если мой враг не умеет плавать или плавает плохо, то разделительная водная преграда меня вполне устраивает.
Другое дело – встреча на берегу. Поплыви я обратно, он все равно меня встретит. Пройдет камышами и кустами и выловит, как мокрого щенка.
Ноги ударились о песчаную отмель. Я легла на живот и по-черепашьи выбралась на берег. Уткнулась лицом в песок, откатилась к траве и секунд тридцать, дыша как паровоз, валялась пластом. Звездное небо с редкими тучками безразлично накрыло меня бархатной красотой, в прибрежных кустах надрывался соловей; выровняв дыхание, я приподнялась на локтях, глянула на реку и чуть не взвыла от ужаса. От камышей по правую сторону от поместья на реку выплывала лодка.
Значит, враг пришел в мой дом по воде – у нас таких лодок нет – и, пока я тут валялась, забрался в свою посудину и сейчас, мощно налегая на весла, греб к противоположному берегу.
Я вскочила на ноги и, оскальзываясь мокрыми тапочками на резиновом ходу по росистому косогору, почти на карачках побежала к деревне. Мне приходилось торопиться. Учитывая темп, в котором работал веслами мой враг, на этом берегу он будет через несколько минут.
О деревне, что возвышалась надо мной, почти сливаясь с черным штакетником леса, я знала мало. Только то, что прозывалась она Заводь, имела восемь дворов и в смысле отсутствия хороших дорог считалась неудобной. От хорошей трассы Заводь отделяли болота, и проехать через них можно было только особо засушливым летом или зимой с тридцатиградусными морозами. В остальное время селяне путешествовали исключительно водным транспортом.
Когда я выбежала на деревенскую набережную, во всех дворах залаяли собаки. Я выбрала ближайший забор, из-за которого неслось наименее басистое тявканье, перегнулась через невысокую калитку и лицом к лицу встретилась с невозможно злющей пятнистой шавкой.
Шавка пружинисто взвивалась на всех четырех лапах сразу, аж повизгивала от ярости, и, не убери я вовремя нос с ее территории, откусила бы без всяческих сомнений.
Щеколду на калитке я так и не нащупала. Выпрямилась, легла грудью на колья забора и заорала что было мочи:
– Караул!! Спасите!! Убивают!!
Мой вопль потонул в многоголосом собачьем хоре. Сторожевые псы отрабатывали похлебку и старались на совесть.
Но дом, возле которого я вопила, так и остался нежилым и темным. В нем не зажегся свет, не колыхнулись занавески.
Я оглянулась по сторонам и заметила, что в крайнем доме, что стоял метров на триста дальше, вспыхнул свет. Должна добежать, решила я, оглянулась на берег и увидела кошмарную картину: из лодки, что причалила к берегу, на песок выпрыгнула собака. Огромная и мощная – скорее всего, ротвейлер, – она оставалась на берегу, пока человек вытаскивал из воды лодку.
Собак я не то чтобы боялась, но уважала с детства. Их мокрые слюнявые пасти, огромные зубы и громкий лай обычно вызывали только трепет, сейчас же самый настоящий ужас парализовал конечности, из мгновенно осипшего горла перестали выдавливаться звуки, соревноваться в забеге на триста метров с ротвейлером я посчитала делом абсолютно бесперспективным. Даже если удастся первой добежать до ворот проснувшегося дома, пока докричусь до хозяев, объясню, чего тут ночью делаю, пока откроют, собака сто раз порвет мне глотку.
