ничего не предпринимали, но я уже наметила: первым – «спикера». Благо ближе других.
– Назад! – спокойно и громко, но без угрозы сказала я.
– Лидия Ильинична, – укоризненно произнес «спикер». – Зачем вы так? Мы только поговорить.
– Вы – или кто другой? – Рубиновая успела достать шокер. А вот это лишнее. Плохо, когда приходится следить и за противником, и за клиентом.
– Ильинишна! Уберите! – не поворачиваясь, сказала я.
– Кто?! – повторила госпожа продюсер.
Ощущалось, что она на взводе. Ну, будет так орать – хоть внимание привлечет. Может быть.
– Ладно. – «Спикер» повернулся к своим: – Забираем.
А вот это ты зря. Я метнулась к нему и молниеносно врезала обеими сложенными чашечкой ладонями ему по голове, с обеих сторон. Культурно, не культурно – мне без разницы, ребят, правда.
«Спикер» свалился, остальные двое парней остановились, я отпрыгнула назад. Лидия Ильинична стояла, где стояла, ослица твердолобая. Да еще с шокером.
– Барышня, ну зачем вы так, правда… – Один из двоих говорил вкрадчиво и приближался.
Второй начал обход по широкой дуге слева, метя в сторону Рубиновой.
Фигушки, меня не заболтаешь…
Но не успела я – да и он тоже – что-либо сделать, как сбоку от меня сверкнуло что-то тонкое, вроде лески или проволоки; в моего ближайшего противника воткнулись два длинных проводка, он несколько секунд подергался и свалился. Затем проводки метнулись обратно.
Третий парень замер, будто тоже получил разряд тока.
– Спасибо хоть не в меня, – проворчала я Лидии Ильиничне, не выпуская третьего из виду. Затем сказала уже ему: – Вали отсюда! Здесь камеры наблюдения!
На самом деле камеры – над входом в магазин – нас могли и не заснять; я же не знала, какой у них обзор.
У третьего парня сделался неожиданно растерянный вид. Он медлил и явно не знал, что ему предпринять в этой ситуации. Либо малоопытный, либо – опасался нарушить приказ начальства.
Кстати, ни один из них так и не сказал – от кого они. Конечно, я могла поверить Рубиновой, но хорошо бы ребятки подтвердили ее догадку…
– Ну? – напомнила я.
Так-то хорошо бы мальчика тоже вырубить, но он остался единственный в сознании и откровенно тормозил. Еще и оглянулся на машину, и попятился. Очевидно, никакого оружия у него с собой не было, иначе бы уже применил. Вот его бы допросить.
Либо и впрямь культурные, либо не рассчитывали, что отхватят.
– Руки вверх! Быстро, сука, сказал – откуда?! От кого?!! – Моя клиентка визжала нервно. Еще чуть-чуть, и у нее, похоже, будет срыв. Парень, лучше б тебе заговорить, у меня тут вооруженная баба на взводе за спиной маячит…
– Лидия Ильинична… – Третий покорно поднял руки.
– КТО? – выплюнула она.
Да уж, я бы тут и слова не вставила. В нашем с ней дуэте она явно была злым полицейским.
– От Куприянова… Леонида Георгиевича, приватным порядком, – очень осторожно и медленно, как буйной психопатке, пояснил третий «студент».
И этот высоким слогом изъясняется. Что они там, в «Гефесте», отбор проходят? Или их сразу набирают из секты фанатов литературной речи?
Сотрудник службы безопасности в подтверждение своих слов кивнул подбородком себе за спину, не отрывая взгляда почему-то от Рубиновой. Несмотря на то что я вырубила его коллегу голыми руками. Видимо, парень держал в поле зрения более неуравновешенную из нас двоих. Черт, а я сейчас вдобавок еще и заслонкой от шокера работаю!
– Ильинишна, шокер уберите, – так же медленно сказала я – и Рубиновой, и для парня.
Ильинишна пропустила мои слова мимо ушей – зато отметила кивок парня.
– Он там? В машине? – судорожно спросила она.
– Д-да… – Заикается, бедненький. Или тоже нервы сдали, или на жалость давит.
Не успела я напрячься, что Рубиновая сейчас рванет к машине, будто олимпийский спринтер по стометровке к мировому рекорду, когда из машины вышел еще один человек.
Я наконец увидела Леонида Георгиевича Куприянова живьем.
Еще одна влиятельная фигура на шахматной доске моего задания.
Фотографии не обманывали: видный, выразительный мужик, к которому – из-за неброского дорогого пальто – так и просился ярлык «солидный». Куприянов был большого роста, больше, чем любой из нападавших парней, и уж тем более выше меня.
Однозначно – не тот второй нападавший, которому удалось скрыться. Тот ростом был с меня. Да и такую аккуратную, окладистую, но большую бороду незаметно под маской не спрячешь.
Солидный бывший муж Рубиновой тем временем совсем не солидно бросился вперед, мощным басом возопив:
– Лида!!
Чисто гудок корабля, вспарывающий туман.
– Не смей!! – тонко вскричала в ответ Рубиновая, выскакивая из-за моей спины с шокером на изготовку. Губы у нее тряслись, из глаз по щекам потекли слезы. Она тут же вытерла их, размазав тональный крем рукавом пальто.
Сорвалась. Сорвалась-таки.
Я встала в боевую стойку – больше напомнить, что я тут, чем по необходимости. Сцен мне, главное, не устраивайте…
Интересно, что из магазина до сих пор никто не высунулся полюбопытничать насчет происходящего. Не иначе как визги моей клиентки, а теперь еще и пароходный бас Куприянова отбили всякое любопытство.
Предупреждение помогло: Леонид Георгиевич затормозил метрах в шести от нас.
– Лида, – уже спокойнее произнес он. – Лида, не надо. Убери. Я правда только поговорить. Ты же на звонки не отвечаешь, Лида. Я же беспокоюсь.
– И Ольга, поди, ничего не говорит, да? – злобно, даже злорадно откликнулась Рубиновая. Громко шмыгнула носом, снова вытерла лицо рукавом. Истерика, что ли? – Сукин ты сын, воспользовался, что она отчаялась, что мать у ней…
– А ты из меня не делай гада, вот не делай! – вскинулся Куприянов. – Я ее мать забесплатно вылечил!
Наступила пронзительная после этих криков тишина. Рубиновая, хлюпая носом, медленно убрала шокер в карман – как ковбой револьвер в кобуру, явно готовая при нужде выхватить его вновь. Куприянов опасливо поднял ладони в примирительном жесте и одновременно скомандовал третьему парню:
– Свободен. И остальных забери.
Так, похоже, дипломированный химик хочет и впрямь приватного
