всего, что случилось с ней? Но, с другой, стороны, это же повод — то, что случилось с ними со всеми. Они могли бы помочь друг другу. И ничего лишнего, ничего смущающего, ничего слишком горячего в эту встречу он не допустит. Она должна понять.
Ковальский вспомнил, что Юлия просила его найти для Даши интересного собеседника для серьезного интервью. Он сразу подумал об очень сильном, серьезном режиссере Игошине, который, несомненно, один из самых умных людей современности. Но он еще и носитель тяжелого, резкого, категоричного характера. Дашу не должно это испугать, даже наоборот: интересно. Она найдет нужную тональность, сумеет обыграть даже самые неудобные особенности собеседника. К примеру, Игошин очень подозрительный и немного высокомерный. Если она позвонит ему сама, скорее всего, откажет. Но Антону он доверяет.
Перед тем как договориться с Игошиным о беседе и вызвать к себе Дашу, Антон поднялся на самый высокий этаж, чтобы посмотреть на свой кусочек бесконечного неба. Дело совсем не в этой банальной ерунде с белыми облаками и голубой далью. Дело в том, что небо всегда безлюдно. И, значит, оно неуязвимо, навеки защищено от человеческой грязи и крови.
Спускался он по лестнице. Только не лифт со случайными попутчиками в таком малом замкнутом пространстве. На уровне этажа, где были технические службы, задержался: дела там были, но сейчас не очень хотелось… И вдруг увидел, как из одного кабинета вышла Даша с папками. В это время из лифта шагнул ей навстречу Нестеров. Они, конечно, не договаривались: такой у обоих был растерянный, ошеломленный вид. Антон поднялся на несколько ступенек вверх, чтобы его не заметили.
Даша быстро поздоровалась и постаралась пройти мимо. Но Влад взял ее за руку и что-то произнес. Она вырвала руку… Боже, как он себя повел. Он просто схватил ее и потащил на лестницу. Антон стоял чуть выше, но они его и не могли заметить. Влад так жадно и торопливо целовал и обнимал Дашу, как даже умирающий от жажды не приникает к воде. Он так безумно что-то говорил, как приговоренный к казни не умоляет о лишней минуте жизни. Антон готов был ему посочувствовать: человек страдает и пылает, тут не ошибешься. И этот человек всегда был ему очень приятен. Но… Это случилось. То, что Ковальский воспринял как собственное горе. Даша перестала сопротивляться. Она обняла Нестерова за шею, прижалась. Она на вопрос: «Ты скучала?» — ответила «Да».
На какое-то врем Антон ослеп. Потом Даша все же вырвалась и убежала. Но это все было. Они стремятся только друг к другу, как бы ни преследовали их и ни бесновались другие люди вокруг.
Антон час просидел в своем кабинете, закрыв дверь изнутри. Пытался привести в порядок собственные мысли, понять свое главное желание. Да что тут понимать. Он отчаянно, панически не хочет, чтобы эти двое были вместе. И у него есть вполне гуманное объяснение. Против них такая рать во главе с тестем Федуловым, что о сопротивлении не может быть и речи. Это не их поле, им на нем можно уцелеть, только разбежавшись друг от друга как можно дальше. Это первое и главное. И есть второе, быть может, еще более главное, но это уже никого не касается. Эти двое не должны быть вместе, потому что Антону невыносимо думать о том, что бывает, когда они вместе. У него воображение творца, и он не мог бы представить себе что-то более мучительное и гибельно-прекрасное, чем слияние этой женщины с этим мужчиной. Как угодно, с кем угодно, только не вместе.
Что он может? Он ведь даже слова не скажет ни ей, ни ему. Но что-то может. План, то ли спасительный, то ли коварный возник быстро. У Даши так мало опыта, она и людей-то как следует не видела. У Ковальского сейчас есть возможность познакомить ее с одним из самых прекрасных людей среди многих. Это большой, вдохновенный писатель и на редкость привлекательный мужчина. То и другое бесспорно. Но есть и третье: писатель Леонид Дмитриев из категории отшельников-домоседов. Для жизни и компании ему хватает жены и взрослой дочери. Они с супругой живут в маленьком, почти безлюдном поселке. Леонид — проверенный и, безусловно, порядочный человек. Он разумный и спокойный. В нем точно не вспыхнет сумасшедшая страсть к кому бы то ни было. Он никогда не обидит жену, не рискнет своим именем. Но он оценит по достоинству и красоту Даши, и ее таланты. Он может стать ее советчиком, помощником и даже эталоном мужчины. Если захочет, конечно. А он захочет: Антон хорошо его знает. Образ жизни праведника только оттачивает дар ценителя красоты. Да и себя Лёне захочется подать наилучшим образом.
Да, к чертям склочного Игошина. Антон позвонит Дмитриеву и договорится о беседе с Дашей Смирновой. Он так ее подаст, что Леня не откажет. Он тоже его хорошо знает. На какое-то время Даша будет занята и увлечена этой работой и общением с необычным, благородным и мудрым человеком. Отдохнет заодно. В поселке, где Дмитриев гуляет по лесу в одиночестве, никто ее хватать и тащить не станет. Это тоже станет для нее полезным знанием.
Это предательство со стороны Ковальского? По отношению к кому? К Даше, которая не знает и вряд ли узнает о его тайных замыслах? К Владу, который вообще в голове не держит, что Антону есть до него дело? К их союзу? На все вопросы ответ «да». Есть и такое предательство. Если разрешить себе капельку лицемерия, то все на благо и во спасение. Он имеет право так думать. Антон разрешил себе и это. Кому благо, кому спасение — время покажет. Но он не святой, чтобы безропотно принимать все муки, которые посылает ему его горбатая судьба.
Как-то совсем незаметно, быстро и неотвратимо завоевал свои окончательно зимние позиции декабрь. Подкрался на мягких лапах и поставил людей перед белоснежным фактом своей победы. Дни стремительно исчезали под пушистыми сугробами.
И наступило девятнадцатое декабря. Завтра день рождения Даши. Юлия решила: отмечать, всех звать, требовать поздравлений и подарков.
— Надо как-то перебить эту мутную, тупую и мрачную полосу, которая уже всех превратила в унылых и несчастных придурков, ждущих только бед. Мой салон — теперь наш салон, и мы обязаны держать марку. Ничего, что я тебе завтра подарю только открытку? Выберу красивую, специально зайду на почту у дома. С финансами сейчас туговато.
— Господи,
